— Считаю до трех! — насупилась девица, сведя соколиные брови и прервав мое невольное любование ею.

Она коротко дернула луком, давая понять, что держит меня на прицеле.

— Раз! Два! Ой!..

Старина Цап успел вовремя. Судя по тому месту, за которое вцепилась девица, суслик слегка попортил ей ляжку.

— Лучше положи свой лук, иначе мой фамильяр на тебе живого места не оставит, — предупредил я.

Надо отдать ей должное, девица вновь упрямо попыталась вскинуть лук, хотя, судя по тому, как она дергалась, Цап продолжил одаривать ее весьма болезненными укусами, но тут раздался голос черноволосого:

— Огдооччуйа, не надо. Похоже, мы ошиблись. Порченые не владеют силой дня.

— Цапушка, оставь девушку в покое.

Избавившись от назойливых укусов суслика, девушка с явственным облегчением вздохнула, опустила лук и спросила не то своего спутника, не то меня:

— Переговоры?

Я убрал лопату от шеи черноволосого, подспудно ожидая от того какой-нибудь гадости. Вот как подпрыгнет сейчас и налетит на зазевавшегося меня, то-то будет потеха! Но оппонент, не делая резких движений, сначала сел, затем дотянулся до своего посоха и встал. Осмотрелся, выбрал стул и уселся. Его спутница, по-прежнему диковато поглядывая на меня, не выпуская из рук лука подошла и пристроилась рядом.

Я добыл третий стул и расположился напротив, одновременно с грустью отметив, что древко лопаты сегодняшнего боя не пережило, заполучив трещину. Буквально еще один удар, и совсем переломится. Эх, а жаль…

— Я победил, так что мне и спрашивать первому. Кто такие порченые и почему вы их здесь ищете?

— Порченые — те, кто отмечен печатью порчи или нечистоты, — спокойно начал темноволосый. — Порча делает человека не живым и не мертвым и губит его дух. Мы с названой сестрой идем по следу тех, кто портит людей, и этот след привел нас сюда.

— Адепты скверны покинули это поместье. Я тоже, увы, опоздал. Хотя еще два дня назад они совершенно точно были здесь.

Ребята переглянулись.

— Тот человек в подвале… он не был порченым, — заметил темноволосый. — Почему же его иссушили, а не сделали своим верным слугой?

— Все гораздо хуже. Он был сеятелем скверны, — пожал я плечами. — И посмел обидеть девушку-сироту, которую я взял под свою защиту.

— Она умрет, но мой брат может очистить её дух и упокоить тело, убрав порчу, — заметила лучница.

— Э нет! — я поднял ладони, сообразив, что мне только что предложили. — Спасибо, я сам справился. Девушка нынче жива-здорова, душа у нее и так чистая оставалась, а скверну из тела я убрал.

— Ты лжешь! — вскинулась лучница, — порченых нельзя вернуть к жизни! — но темноволосый успокоил ее, положив руку на колени.

— Огдооччуйа, он владеет силой дня. А нашим с тобой отцом был Шаман ночи. Сила дня отличается от силы ночи, но мы слишком мало знаем о том, — он обратился ко мне. — Но как человек, которого ты называешь сеятелем скверны, мог оказаться не порченым?

— Дело в том, что я собирался его убить, — мне нечего было скрывать. — Ударил в него магией света, но что-то пошло не так. И я его исцелил. Его страшные руки, которые он до этого прятал в перчатках, прямо на глазах вернули себе человеческий вид. Сеятель был крайне огорчен этим, говорил, что теперь лишится благословения своего Властелина жизни и смерти. Судя по тому, что мы все видели в подвале, так и произошло.

— Как зовут тебя, слуга дня? — с уважением спросил темноволосый. — Я Лэгэнтэй, моя названная сестра Огдооччуйа, а на вашем языке это Иннокентий и Евдокия.

— Демьян, — представился я и с удовольствием пожал предложенную руку.

— Мы видели на что способны те, кого ты называешь сеятелями. Мне пришлось позаботиться уже о трех порченых, которые рассказывали, что стали такими после того, как их коснулись люди, до этого прятавшие свои руки в белых перчатках.

Я лишь тяжело вздохнул, сообразив, что выживших после такой заботы не осталось.

— Поверь, даже если бы ты оказался рядом, спасать там уже было некого, — правильно расценив мой вздох продолжил Лэгэ… короче, Кеша. — Порча захватила уже не только их тела, но и дух, все трое были готовы служить тем, кто ходит в перчатках.

— Как вы на это поместье вышли? — задал я вертевшийся на языке вопрос.

— Услышали о человеке, который никогда не снимает белых перчаток и обретается где-то здесь. Людям показалось это удивительным, и они рассказали о том нам с сестрой. Мы обошли немало мест в окрестностях, прежде чем нашли это. Но безнадежно опоздали, как и ты. Теперь нам придется вновь охотиться наудачу.

— Есть с чего начать?

Темноволосый грустно покачал головой.

— А живете вы где?

— Обычно находим тех, кто готов нас приютить у себя. Моя сестра умелый охотник, а я отлично лажу с деревом, делаю людям резные наличники, они это любят и ценят.

— Тогда приглашаю вас в свою усадьбу. Все равно определенного направления поиска у вас нет, а нам лучше объединить усилия, чтобы не допустить распространения скверны по миру.

Брат с сестрой коротко переглянулись и кивнули друг другу.

— Надо бы позаботиться о теле в подвале, — заметила Евдокия. — Нехорошо ему там лежать.

С этим мы спорить не стали и отправились вниз. Однако там нас поджидал сюрприз. Тела не было!

— Что за ересь?! — сорвалось у меня с языка.

— Я не видел и не чувствовал, чтобы в доме был кто-то помимо нас, — нахмурился Иннокентий.

— Цап, — обратился я к суслику. — Ты кого-то кроме нас здесь засек?

Ответом мне было несколько мыслеобразов с видом пустых комнат и коридоров.

Тогда я присел и принялся рассматривать место жертвоприношения. Кеша подсветил мне факелом. Я провел ладонью по полу и показал ему.

— Видишь? Никого здесь и не было. Тело распалось само. Служители скверны знали, что так и произойдет через некоторое время, поэтому даже не стали тратить силы и время на то, чтобы прибраться за собой. Если бы мы прибыли сюда чуть позже, то даже понятия не имели бы, что произошло в подвале. А теперь давайте отсюда выбираться. Что-то мне подсказывает, что сюда они уже не вернутся, да и мы уже узнали все, что только могли.

По дороге обратно, пока его сестра ненадолго нас оставила и углубилась в лес, Иннокентий негромко рассказывал о себе. Он не знал своих родителей. Однажды его, крохотного мальчика нескольких месяцев от роду, нашел Шаман ночи, ставший его приемным отцом. Увидев в парнишке серьезный потенциал к магии, начал обучать всему, что знал сам. А владел он магией тьмы, оттого я поначалу, почувствовав, как протестует мой свет, и воспринял парня как врага. В моем прежнем мире я с такими магами не сталкивался, так что сравнивать мне было не с чем. С магией огня приходилось встречаться не раз, даже в моей семье среди детей таких магов хватало. Лекари наши владели магией жизни. Ходили слухи про тех, кто умеет управляться с водой и ветром, но лично таких не видел, врать не буду. А уж про магию тьмы мне даже учитель ни полусловом не обмолвился. Что ж, век живи — еще дольше удивляйся. Мир всегда умеет преподнести тебе что-нибудь новое.

— Видимо, названый отец в преемники тебя готовил? — спросил я.

— Нет, — покачал головой Кеша. — У него есть другой ученик, который и должен стать новым Шаманом ночи, как придет время. А мне он всегда говорил: у тебя, Лэгэнтэй, особый путь, и однажды, когда я тебе скажу, ты покинешь наш северный край и станешь как перелетная птица. Я поначалу не понимал отчего так, огорчался и считал себя плохим учеником. Но полгода назад мы оба почувствовали, что мир изменился и дрогнул. И я отправился в дорогу, а чтобы я исполнил предначертанное, отец велел моей младшей названой сестре сопровождать меня, куда бы я ни шел.

— А её-то зачем с места сдернули? Я в Огдо… в Евдокии ни на полпальца не почувствовал той магии, что есть у тебя.

— Да, Огдооччуйа родилась не отмеченной ночью. Но она умелая охотница и, — тут он запнулся, не зная, стоит ли продолжать.

— Да говори уже, здесь все свои, если до этого не понял, — махнул я рукой.