— Ваш отец позарился на чужое! Пятигорье скупает продукцию у наших арендаторов, а барон Луцкий имел на нее свои планы. Налицо прямое вмешательство в финансовые интересы клана. Мы неоднократно предупреждали о недопустимости подобных действий, но реакции от Новаков не последовало. Вы посеяли ветер и пожнете бурю!

Я улыбнулся еще шире. Так, что заболели челюсти.

— Но разве в Империи не упразднено крепостное право? Ваши арендаторы не подневольные люди. Куда хотят, туда плоды своих трудов и продают. Думаю, если обратимся в соответствующую коллегию, там скажут ровно то же самое.

— Не забалтывай меня, сосунок! — мужчинка вошел в раж, и я порадовался, что между нами минимум два метра, иначе бы он точно оросил меня своей слюной. — Уже одно то, что Матеуш побоялся выйти сам и отправил на переговоры тебя, говорит о том, что вы чувствуете шаткость своего положения!

— Знаете, а я тут подумал. Действительно, почему бы и нет? Война — это ведь так весело! Объявляйте! И пусть у Новаков пригорит всё, что только может пригореть! В свою очередь благодарю вас за то, что узнал эту новость первым. У меня, знаете ли, довольно скучная жизнь. Теперь будет, за чем понаблюдать.

Переговорщик переглянулся с сопровождающими. Похоже, они окончательно уверились, что я не в своем уме. Хе-хе, ребятушки, вы даже не знаете, насколько сейчас обмишулитесь.

— Мы, представители рода барона Луцкого, объявляем войну роду герцога Новака! И это наше последнее слово! Теперь вы обязаны к утру выставить своих бойцов или сдаться.

— Я?! — мой невинный вопрос прозвучал уже откровенно издевательски.

— Вы же Новак!

— Ошибаетесь, господа. Я — граф Черкасов. А с Новаками у меня самого множество непримиримых противоречий, как вы это называете, поэтому от всего сердца благословляю вас на битву! Размажьте их! Эти люди недостойны ходить по одной с нами земле!

— Граф Черкасов? Но… вы же находитесь в усадьбе Новаков?

— Это моя родовая усадьба, которую, скажем так, некоторое время арендовали Новаки. Тут вы, безусловно, правы, одни беды с этими арендаторами.

— Простите, и все же с кем я имею честь вести сию беседу? — наконец-то дошло до переговорщика.

— Граф Демьян Черкасов к вашим услугам.

Я сиял улыбкой как красно солнышко. Спасибо Демьяну, что он интересовался всеми нюансами взаимоотношений между родами, включая объявление войны, иначе бы у меня не вышло столь тонкой игры. Эти неумные люди только что вступили в войну с Новаками. А это значит, что новую войну любому другому роду они могут объявить только через полгода. Император крайне не любит местечковые разборки и гибель аристо из-за всякой ерунды, поэтому как может ограничивает их в подобных экзерсисах.

— А где же Новаки? — сделал последнюю попытку переговорщик.

Я повернулся к Вроцлаву и тот тихо прошептал мне на ухо искомый пункт.

— Мы полагаем, что они находятся в Перепелицыно. Это не столь далеко отсюда, так что можете съездить и убедиться, что мои арендаторы действительно покинули эту территорию. Заодно сообщите им о грядущей битве. Если что, я болею за вас, не подведите, господа!

Мужчинке в красных рейтузах больше всего на свете хотелось меня прибить на месте, но он нашел в себе силы для формального ответа:

— Честь имею!

И вся компашка наконец-то вымелась за пределы усадьбы.

А я не удержался от хохота, и мы с Вроцлавом, который при более близком знакомстве оказался весьма компанейским товарищем, отбили друг другу пять.

— Кстати, а какой у них есть вариант выйти из этой ситуации с наименьшей потерей лица? — спросил я минут через пять, когда успокоился.

— Договорятся с Новаками. Возможно, даже какую-то контрибуцию попытаются стрясти, потому что ваша родня…

— Бывшая родня, — уточнил я, поскольку дел с этими людьми в будущем иметь не собирался и никаких родственных чувств к своим убийцам не испытывал.

Вроцлав кашлянул и продолжил.

— Бывшая родня не в силах вести войну. Герцог даже Пятигорье не счел нужным защитить, сказал, что охрана — это лишние расходы и синекура для бездельников.

— А вот это зря, — нахмурился я. — Глупо оставлять без защиты наш единственный актив. Что же, нам с тобой в кратчайшие сроки придется найти крепких мужиков, готовых с оружием в руках охранять Пятигорье. Боюсь, без провокаций не обойдется. Если их не устроят люди Луцкого, то Новаки из мести постараются. И слуги в дом нужны. Один ты здесь не справишься. Да и не дело управляющего полы мыть и обед готовить.

— Где же их взять, — горько вздохнул Вроцлав. — Разве что из семей бывших слуг, которые в нападении на вас не участвовали?

— Из землепашцев, ты имеешь в виду?

— Ну да. Второй вариант — выделить кого-то из числа работников Пятигорья в отдельное охранное подразделение, но тогда надо полноценную замену на их место найти.

— А Пятигорские свои земельные наделы имеют?

— Нет, разве что огороды. Их изначально не из местных набирали, поэтому жильем и работой обеспечивали, а дальше крутитесь, как хотите. Там уже целые трудовые династии выросли.

— А сколько лет Пятигорью?

— Предприятие было заложено, — тут Вроцлав закатил глаза, что-то прикидывая в уме, — без малого пятьдесят лет назад! — удивленно присвистнул он. — Ну да, на осенний праздник урожая и открыли первый цех, а дальше потихоньку-полегоньку развиваться начали.

— И откуда ты только это всё знаешь? — восхитился я.

— Так ведь когда ваш отец… герцог меня нанял, и я прибыл сюда, усадьбой и Пятигорьем управлял Марк Антонович. Совсем уже старенький был, но умом крепкий. Много чего рассказать успел, прежде чем отбыл в мир иной.

— Странно, а я думал, ты изначально человек герцога.

— Нет-нет, — замахал руками Вроцлав. — Я родился верстах в сорока отсюда у слуг барона Скоробогатова. Когда вырос, произошло… недопонимание со старым хозяином, я был вынужден уехать. Только родителям мой отъезд все равно не помог, Скоробогатов им житья не дал. Сначала у матери сердце прихватило, а через день и отец за ней ушел, не выдержал.

Вроцлав говорил это нарочито спокойно, но на его виске билась тоненькая жилка.

— И в чем же состояло недопонимание, приведшее к таким фатальным последствиям?

— У Скоробогатова был любимый слуга, Анисим. Жуткий лизоблюд. А у Анисима росла дочка, скорбная умом. Марфой звали. Говорила так, будто во рту горячую картошку держит, ничего не разобрать. И слюни у нее постоянно текли. Но на мужиков вешалась, просто тихий ужас какой-то, от нее все шарахались. Тело-то своего хотело, а ума, чтоб себя в узде держать, там отродясь не завозили. И придумал Анисим Марфу замуж выдать с тем расчетом, если загуляет, то дите хотя бы в законном браке родится.

— А тебя, выходит, ей в женихи назначили?

Вроцлав кивнул.

— Но ведь крепостного права у нас нет. Что за новости?

— Если барон чего-то хотел, он это получал любой ценой. Матушка моя, когда поняла, к чему дело катится, собрала мне вещи, денег на дорогу дала и под покровом ночи отправила вон с наказом хотя бы несколько лет у них не появляться. Если бы только знал, что в последний раз тогда родителей видел…

Мы помолчали, думая каждый о своем.

— Я до города добрался, стал думать, куда бы пристроиться. А тут прошел слух, что герцог Новак себе грамотных людей ищет. Я отправился к нему, переговорили, да я и подписал бумаги. Очень уж ему потрафило, что я вроде как его земляк, пусть и не по месту рождения.

— А Иоланта?

— Единственная память о моей возлюбленной Ульяночке. Ульяночка родами умерла, я остался с Иолантой на руках.

— Подожди, выходит, ты с женой своей уже здесь познакомился. А где тогда ее родня?

— Ульяночка осиротела рано, в Пятигорье работала. Я туда по делам отправился, как увидел её в цеху — пропал. Сделал предложение честь по чести, с герцогом договорился и забрал её к себе. Как же мы счастливы были! Жаль, что так недолго…

Мы вновь замолчали.

— Получается, оставшись со мной, ты против своего договора с Новаками выступил? — вдруг дошло до меня.