Снова молчим.

- До «Золотых Ворот»? - спрашиваю я ещё раз, чтобы убедиться.

- Ага, ага. - Он бьёт кнутом по спине тощей клячи. - Только не задерживайся там долго, а то обратно не поеду. После заката в этом районе даже мне страшно.

Я не отвечаю.

Город за окном меняется, как будто кто-то медленно выкручивает регулятор «убогости» на максимум. Чистые, пусть и кривые, улочки сменяются гнилыми переулками, где дома стоят, будто пьяные, подпертые друг другом. Деревянные стены покрыты плесенью, ставни болтаются на одной петле, а из-под половиц торчат клочья соломы, словно внутренности.

Запах.

Боги, этот запах.

Смесь тухлой рыбы, человеческих нечистот и чего-то сладковато-гнилого, будто здесь кто-то похоронил бочку мёда в реке навоза. Воздух густой, липкий, он обволакивает кожу, пропитывает одежду, лезет в лёгкие. Я дышу ртом, но это не помогает - вкус стоит на языке, как будто я лизнул ржавую монету.

Повозка останавливается.

- Вон там, - извозчик-келпи тычет пальцем в конец улицы. - Дальше не поеду.

Я спрыгиваю, швыряю ему несколько медяков. Он ловит их на лету, прикусывает один, хмыкает и тут же уезжает, даже не дожидаясь, пока я отойду.

Улица передо мной - это одна сплошная канава. По центру - поток мутной жижи, в котором плавают объедки, тряпки и что-то ещё, на что не хочется смотреть. По краям - узкие тропинки, вытоптанные в грязи.

Иду.

Старуха, сидящая на крыльце полуразвалившейся лачуги. Лицо у неё как сморщенное яблоко, глаза мутные, безжизненные. Она что-то жуёт, слюна стекает по подбородку. Когда я прохожу мимо, она плюёт мне под ноги и бормочет:

- Чужая кровь... Чужая...

Я ускоряю шаг.

Дети. Трое, голодные, с животными глазами. Они копошатся в куче мусора, выискивая что-то съедобное. Один замечает меня, тянет за рукав:

- Дай монетку, дядя?

Я отстраняюсь. Он тут же хватает меня за сумку.

- Отвали! - рычу я и отшвыриваю его.

Он падает в грязь, но не плачет - только смотрит на меня с ненавистью.

Пьяный пузатый людоящер. Сидит посреди улицы, обняв пустую бочку. Его зелёная кожа покрыта язвами, изо рта течёт пена. Он что-то бормочет, потом резко наклоняется и изрыгает фонтан рвоты прямо перед собой.

Я перешагиваю через лужу и иду дальше.

Кабак.

Он возвышается над этим дерьмом, как замок над деревней. Трехэтажный, с кособокими мезонинами и покосившимися стенами, облупившейся краской и вывеской, на которой когда-то был нарисован золотой мост, а теперь остались только ржавые пятна.

Лестница.

Деревянная, скрипучая. Каждая ступенька прогибается под моим весом, будто вот-вот проломится. Я поднимаюсь медленно, держась за перила, которые шатаются, как зубы у старика.

Дверь.

Массивная, с железными накладками. Заперта.

Стучу.

Ничего.

Стучу сильнее.

В двери открывается окошко. Оттуда на меня смотрит морда, которую природа явно собирала из обрезков: кривой нос, шрамы, один глаз мутный, другой - жёлтый, как у кошки.

- Чё надо? - хрипит охранник.

- К Гарре. Он сам меня звал.

Охранник прищуривается, изучает меня. Потом окошко захлопывается.

Звук засова.

Дверь распахивается.

Внутри.

Шум.

Гул голосов, звон кружек, визгливые ноты какого-то инструмента, похожего на скрипку, которую пытают. Воздух густой - смесь табака, пота, перегара и чего-то сладковато-приторного.

Люди.

Нет, не люди. Существа.

В углу - группа ящеров, они что-то горячо обсуждают, размахивая руками. У стойки - пара чертей-келпи, один из них что-то выкрикивает, разбрызгивая слюну. За столиками - полупьяные рожи, некоторые с оружием на виду.

Сцена.

Маленькая, кривая. На ней - три девушки. Полуголые, в потрёпанных платьях. Танцуют вяло, будто их заставили. Одна из них ловит мой взгляд, улыбается - зубы жёлтые, но ровные.

Музыканты.

Трое. Один бьёт в бубен, другой дёргает струны какого-то инструмента, третий дудит в дудку. Звук - как если бы кошку зажали в дверях.

Девушка.

Подходит ко мне. Напудренная, надушенная, но запах духов не перебивает запах пота.

- Ну что, красавчик, хочешь весело провести время? - Берёт меня за талию.

Я отстраняюсь.

- К Гарре.

Она морщится, но тут же снова улыбается.

- Ой, по делу? Ну ладно...

Я достаю монету, протягиваю ей.

- Проводи.

Она ловко прячет монету куда-то в складки платья и берёт меня за руку.

- Пойдём, солнышко.

Мы идём через зал. Мимо столиков, где на меня смотрят с любопытством и враждебностью. Мимо игроков в соседнем зале - через приоткрытую дверь видно, как они перекидываются картами, на столе - груды монет.

Лестница.

Узкая, тёмная. На площадке - ещё две девушки. Курят что-то из трубки, дым пахнет не табаком - сладковато и остро.

- Новенький? - одна из них спрашивает.

- Деловой, - отвечает моя провожатая.

Они хихикают.

Дверь.

Тяжёлая, дубовая. Девушка стучит, потом открывает без разрешения.

Комната.

Просторная, но убогая. Кровать, стол, просиженный диван, пара стульев. На столе - бутылки, еда.

Гарра.

Сидит на кровати. Две девушки - обнажённые - рядом с ним.

- Я не вовремя? - спрашиваю я.

Гарра улыбается.

- Ничего страшного. Они подождут.

Он вежливо кивает девушкам, те нехотя одеваются и выходят, бросая на меня любопытные взгляды.

Гарра встаёт, натягивает рубашку, поправляет волосы.

- Наливай себе. Что хочешь. - Кивает на бутылки.

Я молчу.

- Ну так что, присоединяешься к нам? - Гарра наливает себе вина. - Скоро едем в столицу. Дело будет... особенное.

- Какое?

- Пока рано говорить. - Он улыбается. - Но человек, который не боится магии... ты нам пригодишься.

Я сжимаю кулаки.

- А Марк?

- А что Марк? - Гарра пожимает плечами. - Жадный старик. Когда-нибудь это его погубит.

Ярость.

Она подкатывает к горлу, как волна.

Он не знает.

Или притворяется?

Я делаю глубокий вдох.

- Спустимся вниз? - говорю я, сжимая зубы. - Поедим. Выпьем.

Гарра улыбается.

- Отлично. Заодно с парнями познакомишься. - Встаёт, хлопает меня по плечу. - Ну, с теми, с кем ещё не знаком.

Мы выходим.

А я думаю только об одном.

Он умрёт.

Но не сейчас.

Сначала он расскажет мне всё.

Гарра и я выходим из комнаты, и сразу же нас окутывает волна шума, смеха и пьяного гогота. Верхний ярус заведения - это длинная галерея, огибающая зал по периметру. Снизу доносится визгливая музыка, крики, звон разбитых стёкол. По краям - полузакрытые занавесками ложи, где сидят компании, явно побогаче тех, что внизу.

Мы идём к дальнему концу, где за плотными тёмными шторами собралась самая пёстрая компания головорезов, каких я только видел.

Толстый первым замечает меня.

Он спрыгивает с дивана, на спинке которого сидел, и подбегает вплотную. Коренастый, с лицом, будто вырубленным топором, он на голову ниже меня, но это не мешает ему пялиться с явной угрозой.

- Чего тебе тут надо, молокосос? Неприятностей ищешь? - рычит он, так близко, что я чувствую запах перегара и лука.

Я мягко, но уверенно отпихиваю его в сторону, ухватив пятерней за лицо.

- Отвали.

Толстый оскаливается, но Гарра тут же кладёт руку ему на плечо.

- Садись на место.

Тот фыркает, но отступает.

Красавчик сидит в углу, скрестив руки. Его рыжие волосы растрёпаны, лицо всё ещё бледное после утренней драки. Он хмуро смотрит куда-то в сторону, избегая моего взгляда.

А вот Клык - совсем другое дело.

Ящер сидит за столом, широко ухмыляясь. Его чешуйчатая морда разбита - глубокие раны от кастета всё ещё видны, несмотря на тряпичную повязку, пропитанную какими-то травами.

- Новый друг! - радостно восклицает он, хлопая лапой по свободному стулу рядом. - Садись ко мне!