— Опять замок? — Его голос был результатом привычки курить на протяжении последних семьдесят лет. Он звучал как Смотритель Гробниц, но при этом был самым здоровым девяностолетним стариком, которого я когда-либо встречала.

Я кивнула.

Он, шаркая, вышел из своей квартиры с отверткой в руке.

— Не из-за чего так плакать, — спокойно заметил он, поворачивая замок.

Я наблюдала за его работой. Его старые морщинистые руки напоминали сухие ветки. Прилив благодарности грозил захлестнуть меня.

— Я плачу не из-за двери… Просто мне жаль, что ты не мой отец, — пробормотала я.

Старый Альберт усмехнулся.

— Отец? Скорее дед.

— Без разницы. Все равно семья. — Я опустила взгляд на свои руки. — Я бы променяла собственную не задумываясь.

— Семья — это не только кровь. Ты вольна выбирать ее сама, если захочешь, — добродушно сказал Старый Альберт и распахнул дверь. — Ну вот. Готово.

Я встала и импульсивно обняла его.

Он похлопал меня по спине.

— Иди, отдохни. Утром всё будет казаться проще, поверь тому, кто прожил на свете чуть подольше тебя.

Я кивнула и улыбнулась ему. Он вернулся в свою квартиру, а я подождала, пока за ним закроется дверь, и проскользнула к себе. В крошечное, убогое жилище с незакрывающейся дверью, без кондиционера и с домовладельцем, который любил лично приходить за арендной платой и напоминать, что я могу платить по сниженной ставке, если позволю ему смотреть, как я принимаю душ раз в неделю. Он предлагал не бесплатную аренду, а лишь маленькую скидку. Что за очаровашка.

Положив ключи, я поймала свое отражение в зеркале в прихожей.

На меня смотрели темные глаза. Эрика была права. Я неважно выглядела. У меня был затравленный взгляд, но это имело свое объяснение.

Я всегда носила в себе тень прошлого. В девятнадцать лет взрыв разрушил мою жизнь, и его отголоски до сих пор сотрясали меня.

Мне никогда не избавиться от них.

Медальон блеснул в темноте, я вытащила его из-под волос и зажала красивую серебряную подвеску между пальцами, проводя большим по гладкой поверхности. Внутри медальона лежала идеально сохранившаяся веточка гелиотропа.

Это был мой алтарь прошлому. Дань уважения всему, что я потеряла.

Резкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Я подпрыгнула и уронила медальон. Затем обернулась. Темные тени прорезали свет в нижней части двери.

— Джорджия? Ты дома? Впусти меня!

Бах, бах, бах.

Господи. Только не снова. Уже конец месяца?

Я попятилась от двери, вся грусть и беспокойство за отца исчезли. На смену им пришел реальный страх перед настоящим. Джексон Ховелл был местным отморозком и ростовщиком. Том, мой любимый покойный муж, в конце жизни накопил много долгов по медицинским расходам, и теперь, когда пыль улеглась, я понимала, что он занимал деньги у сомнительных людей, чтобы погасить их.

Раздался резкий металлический щелчок, и дверь распахнулась. Я быстро развернулась и рванула через квартиру, но рука вцепилась в мои волосы и безжалостно потянула меня назад.

Ховелл был невысоким парнем, но сильным и злобным. Его золотые зубы блеснули в свете окна, когда он наклонился надо мной. Он повалил меня на пол, и я почувствовала, как кожа головы пылает от боли. Я сразу поняла, что он вырвал приличный кусок волос.

— Смотри-ка, ты все-таки дома. Когда ты не отвечаешь на мои звонки, тупая сука, я начинаю сомневаться в нашей договоренности.

— Извини. Я была занята работой, пыталась собрать деньги, — сказала я ему так безэмоционально, как только могла. Черт, мне приходилось бороться со всеми своими инстинктами, чтобы унижаться перед таким, как он, но у меня не оставалось выбора. У меня не было ни власти, ни влияния, и я была на мели.

— Ты должна была сказать мне это громко и ясно… чтобы мы могли придумать альтернативу, — прорычал Джексон, выкручивая мои волосы так сильно, что по лбу потекла кровь.

— У меня есть деньги, — выдохнула я, похлопывая его по руке, пытаясь убедить отпустить меня.

— Правда? — Он изучающе посмотрел на меня, а затем усмехнулся.

Его улыбка была такой скользкой и хитрой, что я содрогнулась.

— Надо было сразу сказать. Я предпочитаю не калечить платежеспособных клиентов.

Он еще секунду удерживал меня за волосы, давая понять, кто здесь главный, а потом отпустил. Я упала на бок, тяжело дыша.

— Неси, — бросил Джексон.

Он выдвинул стул из-за кухонного стола и развалился на нем, наблюдая за моими метаниями. Слезы чистого разочарования и гнева подступили к глазам, но я подавила их.

К черту этого парня. Я не позволю ему видеть, как я плачу.

Я подошла к швейному манекену, засунула руку в его пустое нутро и достала конверт, который тщательно набивала весь месяц. Затем протянула Джексону.

Он взял его и начал считать.

Я скрестила руки на груди, прислонилась к кухонной стойке и наблюдала, мысленно считая вместе с ним.

— Ну вот. Все на месте. — Джексон усмехнулся и оглядел меня с ног до головы. — Должен сказать, я немного разочарован этим.

— Значит, всё? Ты можешь уходить. Увидимся в следующем месяце, верно? — Я старалась сохранять твердость в голосе. Он не должен был видеть, как сильно напугал меня.

Джексон изучал меня.

— Знаешь, ты можешь расплатиться быстрее, если увеличишь платежи. А так… ты гасишь только проценты.

Я сглотнула.

— Это все, что я могу себе позволить на данный момент.

Джексон улыбнулся.

— Тогда, полагаю, увидимся в следующем месяце и еще через месяц... и так пока мы оба будем живы, bella.

Я напряглась, услышав прозвище. Джексон был связан с мелкими мафиози в нашем районе. Я мало что о них знала, кроме того, что с тех пор как Томмазо умер, они превратили мою жизнь в настоящий кошмар.

После того, как Джексон ушел с напускной важностью, бросив похотливый взгляд напоследок, и пообещав вернуться в следующем месяце, я заперла бесполезную дверь и опустилась на пол.

Черт. Что же мне делать? Джексон не был финансовым гением, но и не нужно быть им, чтобы понять, что я не гашу долг Тома достаточно быстро. Я уже обращалась в полицию, но они ничем не помогли. Оставалось либо расплачиваться, либо бежать. Мысль о том, чтобы оставить все, что я так усердно строила в Лос-Анджелесе, заставляла меня чувствовать, что вся работа здесь была пустой тратой времени. Конечно, это было немного, но та маленькая жизнь, которую я собрала по кусочкам из разбитых осколков своей мечты, была для меня важной. Это было всё, на что я могла опереться.

Я крепко сжала медальон между пальцами и закрыла глаза. Ну, это и мои воспоминания. Я тщательно берегла драгоценные моменты из прошлого, чтобы они не были потеряны навсегда.

Оставшись наедине в темноте, я дала волю слезам.

4.Джорджия

Тогда

— Сшей мне что-то, — взмолился Томмазо, поднимая перед зеркалом розовый рулон ткани, расшитый пайетками.

Я покачала головой и стряхнула пепел с конца запрещенной сигареты.

— Твой отец пристрелил бы тебя, если бы увидел в этом, — заметила я.

Томмазо обиженно хмыкнул.

— Я бы не показал ему. Это было бы только для меня… и случайного тайного любовника, которого я бы затащил в свои покои.

— И все равно ты бы получил пулю в лоб. Малыш, потерпи до переезда в Америку, и я сошью тебе на Парад гордости все, что ты захочешь. — Я подняла мизинец. — Обещаю.

Томмазо сел и отложил ткань.

— Наверное, ты права. Боже, я не могу дождаться. Обещай, что приедешь ко мне в следующем году. Ты поступишь в школу дизайна, я стану каким-нибудь крутым бизнесменом, и мы будем жить вместе в потрясающем лофте, пить «Маргариту» на завтрак и наконец-то просто быть самими собой.

Я взяла Томмазо за руку. Конечно, на дворе стоял двадцать первый век, но будучи единственным сыном местного бизнесмена и прихожанина церкви, Томмазо имел примерно столько же шансов быть принятым как гей в нашем отсталом, до крайности религиозном городке, сколько и сатанист.