Я тихо хмыкнула.

— Он никогда не был моим… но да, я больше не буду обращаться к тебе так. Просто не знаю, как еще тебя называть.

— Тебе не обязательно как-то меня называть.

— Нет, обязательно. — Попытайтесь очеловечить себя в глазах нападающего, так ведь говорят? — Тогда буду называть тебя наемником, если не предложишь что-то другое.

— Называй меня Де Санктис, если тебе это так важно.

— Ты из семьи Де Санктис? Ты работаешь на Ренато?

— Хватит вопросов на сегодня. Спи, читай, рви на себе волосы… только не мешай мне.

Он слегка сдвинулся, и в свете из коридора я заметила что-то странное в его руке.

Ложка?

Внезапно до меня дошло. Он использовал ложку, чтобы создать видимость, будто у него спрятан пистолет. У него не было оружия. У него, черт возьми, не было оружия!

Я не думала, просто нацелилась на его глаза.

Я была не из тех, кто легко сдается. Ничего не могла с этим поделать. Глупо или нет, но сопротивление было заложено в моей ДНК.

Единственным моим преимуществом был эффект неожиданности. Наемник явно не ожидал, что на него набросится полуголая сумасшедшая, решившая вырвать его темно-карие глаза.

Они были не теми. Неправильными.

Я приблизилась, а он, вместо того чтобы увернуться, раскрыл руки и я упала прямо в его объятия. Мое колено тут же взметнулось вверх, и я почти попала в цель, но в последний момент он вывернулся, защитив свои яйца от моей яростной атаки резком ударом бедром. Я упала на кровать, и он навалился сверху, выбивая воздух из моих легких.

На долю секунды у меня перехватило дыхание, а затем я начала бороться с ним. Это был мой единственный шанс сбежать. Я уперлась руками в его лицо, пытаясь выскользнуть из-под него, но он был тяжелым, и слишком крепко удерживал меня.

— Хватит! — взревел он после того, как я резко подняла голову и разбила губу о его подбородок.

Его руки сомкнулись на моих запястьях, как стальные кандалы.

— Я сказал – хватит. Тебе не сбежать. Ни от того, что ждет тебя впереди, ни от грехов твоего отца. Советую перестать испытывать мое терпение. Я не милосердный человек. Дернешься еще раз, черт возьми, я перекину тебя через колено и отшлепаю твою задницу так, что ты не сможешь сидеть неделю. Дернешься второй раз — окажешься связанной и с кляпом во рту в багажном отсеке на время нашего полета. А в третий раз… тебе лучше не знать, что будет в третий раз. Так что веди себя хорошо. Поняла?

Его голос был осторожным и контролируемым. Он не был похож того, кто легко теряет хладнокровие. Даже когда он угрожал отшлепать меня по заднице, он вел себя так, как будто это совершенно рациональная реакция на то, что кто-то тебя раздражает… как будто в этом нет ничего извращенного.

Извращенного? Почему я вообще думала о каких-то извращениях прямо сейчас? Я слишком долго обходилась без секса. Теперь это стало очевидно. Этот несносный мужчина, олицетворение грубой силы, давил на меня своим тяжелым телом, а на мне было слишком мало одежды, чтобы игнорировать его.

— Отвечай, когда я с тобой разговариваю! — приказал он.

— Есть, сэр, — огрызнулась я, разозленная тем, что упустила свой шанс сбежать, а также тем, что он мог просто швырять меня, будто я ничего не вешу. Я была бессильна. Совершенно бессильна, и это пугало до чертиков. Моей первой реакцией на страх был гнев, поэтому логично, что прямо сейчас я была в ярости.

— Хорошо. И следи за языком. С меня хватит бунтарства и вопросов. Поняла? — По его тону было ясно, что он ожидает повиновения. Этот псих был помешан на контроле.

Я просто кивнула, стиснув зубы, чтобы удержаться от спора.

— Хорошая девочка, — сказал он и погладил мою чертову голову, как будто я была непослушным щенком.

— И не лезь ко мне больше сегодня, или я прикую тебя наручниками к душевой кабине, заткну рот кляпом и включу воду. На сколько у вас здесь хватает горячей воды? Минут на тридцать, не больше?

Я отвела взгляд. Мой маленький бунт явно закончился, потому что я не могла рисковать остаться под холодным душем на всю ночь.

Наемник медленно поднялся с меня. Все в нем было твердым. Даже его член. Он был вжат между моих ног, и если бы я яростно не боролась за свою свободу, то заметила бы это гораздо раньше.

Мужчина встал, и я смогла разглядеть выпуклость, когда он повернулся боком. Он даже не пытался скрыть ее. Хорошо, что было темно, потому что я была уверена, что мое лицо побагровело. Мне казалось, оно пылает. Однако тот факт, что этот монстр был твердым, удерживал меня полуголой на кровати и при этом не переступил никаких границ, смутно успокаивал.

Да, потому что угрозы отшлепать тебя, связать и заткнуть рот кляпом — такие безобидные.

Он направился к двери. Он собирался запереть меня в этой комнате. Окно было бесполезным путем к бегству. Я даже не могла его открыть, настолько хорошо оно было закрашено. Единственное окно в доме, которое открывалось, находилось в гостиной. Может, я смогу убедить его позволить мне остаться там, а потом, если он пойдет в ванную...

Он уже дошел до двери, пока я в панике перебирала варианты.

— Подожди! — крикнула я, но он просто закрыл дверь.

Я осталась сидеть, забыв о своей наготе, пока не почувствовала, как по телу пробежала дрожь.

Думай, Джорджия. Просто думай. Он выдал кое-какую информацию. Я просто должна была понять, что это значит.

Он работал на Ренато Де Санктиса, так что именно к нему меня и вез. Когда-то мой отец и Сальваторе Де Санктис были близкими друзьями… Я натянула футболку и шорты, легла и уставилась в потолок. Телефона у меня не было — его забрал мой таинственный похититель. Я не могла сообщить на работу, что не вернусь. Я не могла позвонить ни в полицию, ни адвокату, ни Эрике… никому.

Шелковистая ткань покрывала ласкала мои обнаженные ноги, и по телу пробежали мурашки. Впервые за четырнадцать лет я почувствовала себя живой. Брак с геем отключил во мне всё, что было связано с чувственностью. А под конец, когда Томмазо заболел и начал медленно угасать, ничего, кроме заботы о нем, больше не имело значения. Я отключила в себе всё, что касалось сексуальности, и даже не замечала этого. Но когда мне пришлось раздеться перед похитителем, я вдруг остро осознала собственное тело. Его взгляд заставил меня обратить внимание на мое нижнее белье и почти наготу. И теперь я будто оживала. Тело отзывалось покалыванием во всех нежелательных местах.

Успокойся, Джорджия, это всего лишь стокгольмский синдром, вызванный тем, что он заставил тебя переодеться из испорченной одежды, а не принудил к чему-то похуже.

Я не собиралась становиться той женщиной, которая влюбляется в похитителя только потому, что он проявил каплю доброты. Возможно, за всю жизнь я занималась сексом только с одним мужчиной и практически забыла о своем теле ниже пояса, но я не была настолько отчаявшейся.

Мне нужно было сохранять ясную голову и помнить, что я нахожусь совершенно одна с мужчиной, который был скорее машиной, чем плотью и кровью. Он планировал отвезти меня куда-то, и я должна быть готова к побегу при первой же возможности. Если бы я только могла понять, почему все это происходит.

Нужно было зацепиться за то, что я знала… факты лежали прямо передо мной, оставалось лишь сложить их в общую картину. Я лежала на кровати и наблюдала, как вечернее солнце медленно ползет по потолку, пока в голове лихорадочно крутились воспоминания.

В конце концов, ничего другого мне не оставалось.

12.Элио

Из комнаты Джорджии — если это вообще можно было назвать комнатой — не доносилось ни звука. Она была меньше, чем гардеробная в моем пентхаусе в Атлантик-Сити.

Я мерил шагами пародию на гостиную-кухню, что заняло у меня ровно пять шагов. Долбаный шорох из-под холодильника резко обострил все мои чувства. Я вытащил из кармана нож, и как только уловил движение, метнул его со смертельной точностью. Он попал крысе прямо в бок, и та несколько секунд извивалась у стены, прежде чем умереть. Дерьмо. Меня беспокоило, что кухня кишела крысами. Меня беспокоило, что дверь была настолько хлипкой, что я мог слышать разговоры соседей сверху.