Лицо отца было воплощением жалости. Я не могла смотреть на него.

— Тогда где же он? Что могло удержать его от тебя?

Я не знаю.

Но я собиралась это выяснить.

Месяц спустя я была на грани изнеможения, но не сдавалась, хотя скудная информация, которую я смогла найти, указывала на то, что теория моего отца верна.

Сегодня я встречалась с водителем такси, которого выследил нанятый мной частный детектив.

Я слушала его, ощущая, как по телу ползет оцепенение.

— Я подвез молодого человека на вокзал. Он сказал, что собирается кое-кого найти… девушку. Сказал, что получил здесь то, что ему было нужно, и выглядел так, будто ему не терпелось уехать.

Девушку? Его сестру или кого-то еще? В груди похолодело.

— У него была с собой сумка, кожаная. Он сжимал ее так, будто внутри были королевские драгоценности. Правда, оставил хорошие чаевые… Он поспешил на вокзал, а я продолжил свой день.

Водитель внимательно осмотрел меня с ног до головы.

— С вами все в порядке, синьорина Беллисарио?

— Вы уверены, что он приехал из поместья Де Санктисов? Он ведь не называл своего имени, верно?

Я хваталась за соломинку, но не могла остановиться. Пока нет.

— Нет, имени он не назвал, но у него был неапольский акцент.

Все еще лишь косвенное доказательство. Это ничего не значило. Нельзя было с уверенностью сказать, что это был Элио.

— Единственное, что я еще запомнил, – это его глаза, — продолжил водитель.

Холод впился когтями в мое сердце.

— Они были зеленые, неповторимые… светлые и странные.

В этот момент мое сердце окончательно замерзло.

Каждую ночь в течение месяца я садилась у окна и светила фонариком в сторону сарая. Приди ко мне. Приди ко мне. Пожалуйста. Приди ко мне.

Никто не приходил. Элио ушел. Он взял деньги и сбежал. Он действительно сбежал. И если бы он когда-нибудь вернулся, то, судя по всему, Сальваторе Де Санктис убил бы его за кражу. Элио, что ты наделал?

— Перестань плакать, — пробормотал Томмазо, проводя руками по моим волосам, рассыпавшимся по подушке. В последнее время я либо искала Элио, либо плакала, а иногда и то и другое одновременно. Я никогда не чувствовала себя такой измотанной.

Я успела вернуться домой до того, как хлынули слезы, а теперь они никак не останавливались.

— Джорджи. Прекрати, — прошептал Томмазо несчастным голосом. — Тебе нужно принять душ. Давай, вставай.

— Не хочу.

— Нет, я не приму отказа. От тебя воняет, — сказал он и резко сдернул с меня одеяло.

— Я не могу, — всхлипнула я.

Томмазо стащил меня с постели, потеряв терпение.

Я подползла к окну и схватила фонарик. Я светила им на сарай, пока слезы стекали по моему лицу.

— Джорджия, остановись. Его там нет. Он давно ушел и не вернется. Он бросил тебя, милая. Он ушел.

Я бешено затрясла головой. То прежнее чувство, будто сердце вырвется из груди, вернулось с десятикратной силой.

Внезапно я не смогла дышать. Перед глазами заплясали пятна, а воздух в легких обжег.

Я увидела, как Томмазо тянется ко мне, и мир потемнел.

Спустя несколько часов я сидела на смотровой кушетке, опустошенная. Слез не осталось. Я выплакала их все. Я смотрела, как солнце опускается за горизонт. Отец приходил, но ушел, так и не дождавшись от меня ни слова. Доктор уже осмотрел меня.

У Вас была паническая атака. Серьезная. Потеря сознания позволила Вам снова дышать… можно сказать, повезло. Сработал защитный механизм организма.

Дверь открылась, и вошел Томмазо, захлопнув ее за собой.

— Вот, я принес тебе это. — Он достал из пакета бутылку красного вина и потряс ею. — В такие моменты, как сейчас, просто необходимо напиться.

Я сглотнула — в горле пересохло и саднило — и потянулась за стаканом с водой.

Томмазо сел рядом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Как будто я только что потеряла все, что имело значение, — пробормотала я. — Как будто я больше не хочу находиться здесь.

— В больнице?

— В этом мире, — призналась я со вздохом.

Томмазо крепко сжал мою руку.

— Не смей, блядь, так говорить. Ты моя лучшая подруга. Да, это дерьмово и ужасно, но у тебя впереди целая жизнь. Это не должно стать тем, что сломает тебя.

— Я не смогу оправиться после этого. Я знаю, что не смогу. Прости.

— К черту твои извинения! Просто соберись. Да, поплачь, переживи это, но потом двигайся дальше.

— Я не знаю, где Элио... — начала я.

Томмазо фыркнул, его терпение иссякло.

— Мне все равно! Его здесь нет... его нет, когда он тебе нужен. Думаешь, он умер? Твой отец приказал от него избавиться? — спросил он с резкостью в голосе.

Я покачала головой.

— Нет, я так не думаю. Может, мой отец и не самый лучший человек на свете, но он все же прокурор…

— Хорошо, тогда где он? Ты обзвонила все тюрьмы и колонии, каждую больницу, которая находится поблизости. Где он?

У меня не было ответа.

Томмазо открутил пробку с дешевого вина и сделал большой глоток, выглядя разъяренным и несчастным.

— Он должен быть здесь. Даже если бы это стоило ему всего, он обязан был найти способ. Он сбежал, Джорджия. Взял деньги и сбежал. К черту его.

Я сердито посмотрела на Томмазо.

— Прекрати.

— Нет, не собираюсь. К черту этого парня. Неважно, случилось что-то или нет… но он должен быть здесь. Прошел уже месяц.

— Замолчи. Просто замолчи. Не заставляй меня ненавидеть его.

— Ты должна ненавидеть его. Он испортил тебе жизнь и разбил сердце. Возненавидь его, Джорджия, и двигайся дальше. Ты должна жить… ты должна жить. — Он притянул меня к себе. — Моя дорогая, милая подруга… ты должна жить. И если для этого нужно его возненавидеть — тогда ненавидь.

— Как я могу продолжать жить? В доме, где мы были вместе? — Рыдание застряло у меня в горле. Значит, во мне все же остались слезы?

— Нет, не здесь. К черту дом. К черту твоего отца и Кастель-Амаро. — Томмазо устремил на меня решительный взгляд. — Я знаю, что это не Нью-Йорк и не Парсонс, но в Калифорнии тоже отличная школа дизайна.

— И?

— И… моя стажировка начинается через несколько недель. Поехали со мной. Будешь жить на родине своей матери... забудь все, что было здесь. Поехали со мной в Америку. Родители хотят свести меня с какой-то девушкой — дочерью их друзей, хотят, чтобы я женился. Но я не могу, Джорджия, просто не могу. Поехали со мной вместо нее.

— Что? Я не могу уехать с тобой. Мой отец никогда не позволит мне и...

— Он позволит, если мы поженимся. Выходи за меня замуж, Джорджия. Согласись стать моей законной подружкой, фальшивой женой, сделай моих родителей счастливыми, и давай уедем отсюда нахрен, вместе.

22.Элио

Сейчас

Персонал приехал пораньше, чтобы подготовить Джорджию к свадьбе. Я так и не сомкнул глаз. Не мог просто лежать рядом с ней часами, зная, что этот момент приближается. Искушение было слишком сильным.

Моя личность была выкована на поле боя — из боли, утрат и конца моей юности, и причиной всего этого была спящая женщина с заплаканным красным лицом и привязанными к кровати руками. Моей кровати. Если я не буду осторожен, то захочу оставить ее прямо там, и к черту свадьбу. Если я не буду осторожен...

Как только рассвело, я отправился на пробежку, а затем перешел вброд небольшое озеро к западу от комплекса. Холодная вода сбила дыхание, но уняла жгучее, пылающее чувство в животе. Внутри все кипело. Сердце бешено колотилось. Еще месяц назад я бы поклялся, что давно не чувствовал этого жалкого, слабого органа у себя в груди — четырнадцать лет, если быть точным.

А теперь, спустя всего неделю после того, как я снова оказался рядом с Джорджией, я разваливаюсь. Вся моя стальная выдержка, вся с трудом выстроенная ментальная крепость — сметена, словно горсть никчемного песка.