Причина была далеко не чистой и благородной. Мне было плевать на проповедь или благословения. Я не шел туда, чтобы спасти свою грешную душу… Я был там по одной-единственной причине.

Из-за нее.

Как только я поселился в конюшне терракотовой виллы на краю городской площади, то понял, что Альфредо Беллисарио оказался намного хитрее, чем я мог представить, в своем стремлении держать дочь подальше от меня. Я был не в силах увидеть ее, если только Джорджия сама не искала меня.

Она была либо на занятиях, либо с репетитором, либо со своим парнем. Томмазо Конти. Я никогда не ненавидел другого мужчину так сильно, как этого ублюдка. Он проводил бесконечные часы с Джорджией в ее комнате за закрытой дверью, что приводило меня в ярость. Однажды я пробрался туда, чтобы проверить, и услышал тихий шепот их голосов сквозь дерево.

Тот факт, что Альфредо Беллисарио позволял Конти, этому богатому, заносчивому ублюдку, находиться в комнате Джорджии, наедине с его драгоценной дочерью, в то время как он изо всех сил старался, чтобы наши с ней пути никогда не пересекались, выводил меня из себя.

Конечно, я знал, что для Беллисарио я всего лишь бездомная уличная крыса, но я не был опасен. Я бы никогда не причинил Джорджии вреда. Я просто хотел увидеть ее.

Так что я начал ходить в церковь.

Она всегда стояла в первом ряду с отцом. По воскресеньям здесь было полно народу.

В таком городке, как Кастель-Амаро, мало что происходило. Добросовестные фермеры работали в полях, матери сидели дома с детьми, местный священник проводил воскресные службы, а отец Джорджии, добропорядочный гражданин, вел единоличную войну против местной мафии. Хотя на самом деле это была ложь: он прогибался под Сальваторе Де Санктисом и беззастенчиво принимал любые взятки. Конечно, то, что происходило за закрытыми дверьми, никого не касалось. Кастель-Амаро любил притворяться безупречно чистым и благочестивым снаружи, но у него, как и у любого другого места, были свои секреты.

В Кастель-Амаро люди любили думать, что точно знают, где находятся их дети, даже если это было не совсем так. Мальчики должны быть сильными и немногословными, а девочки — тихими и послушными. Молодое поколение должно уважать старших, никогда не повышать голос, мыть руки перед едой и держать свои мысли при себе.

Но только не Джорджия Беллисарио. Она была экзотической птицей, порхающей по старой вилле. Ее смех был громким, и никто не просил ее замолчать. Она высказывала свое мнение, а персонал просто кивал. Отец с терпением слушал ее рассуждения, а после целовал в лоб. Джорджия отличалась от всех других девушек в деревне.

Она была волшебной.

Говорят, что в жизни бывают переломные моменты, которые можно распознать, только оглянувшись назад.

Для меня это был день рождения моей сестры, которую я поклялся защищать и опекать до конца своих дней. День, когда моего отца арестовали — последний раз, когда я его видел. День, когда я украл бумажник у Ренато Де Санктиса.

Затем был день, когда я заметил, как Джорджия смотрит на меня через проход в церкви, пока пылинки медленно парили в лучах солнца между нами. Еще один переломный момент.

Судьбоносное событие.

Пробуждение.

Она встретила мой скучающий взгляд, ее большие карие глаза сияли весельем и игривостью, чего я не наблюдал раньше, особенно в церкви. Разумеется, я уже заглядывался на нее. Мужчина не мог не заметить такую красоту. Она расхаживала по дому во всевозможных откровенных нарядах и незаконченных дизайнерских творениях. Я украдкой наблюдал за ней и бережно хранил эти запретные воспоминания. Но такая женщина, как она, не нуждалась в головорезе вроде меня. Мы оба знали, что я собой представляю. И оба осознавали, что наша ценность в этом мире разительно отличается. Я был просто парнем с улицы; сын бандита-неудачника с нулевыми перспективами. Она же была совершенно другой. У нее была цель. Мир лежал у ее ног. И она заслуживала этого.

Но в тот день в церкви кое-что произошло. Переломный момент, который я никогда не забуду.

Она не сводила с меня глаз, пока священник совершал службу. Остальные в церкви послушно склонили головы в молитве, и оставили нас вдвоем в переполненной комнате. В те украденные минуты мы были единственными людьми на Земле.

Затем она высунула острый розовый язычок, закатила глаза, как будто умирала под слова «Отче Наш», и вырвала из моей одинокой груди хриплый смешок.

И вот так, я влюбился.

5.Элио

Сейчас

Я покинул Неаполь через несколько часов после приказа Ренато. Поскольку было важно не привлекать к себе внимания, учитывая, что мы не знали, какие силы семья Равелли направила для поимки дочери прокурора, я вылетел коммерческим рейсом.

Каждый раз, оказавшись в переполненном аэропорту и зажатым в тесном пространстве среди людей, я чувствовал напряжение. Вдобавок мне пришлось оставить любимое оружие на борту самолета Ренато, чтобы совершить обратный перелет в Нью-Джерси.

Без возможности защититься я чувствовал себя не в своей тарелке.

В душном аэропорту Неаполя я устроился с ноутбуком в кафе и скачал файл, который сестра прислала мне всего несколько минут назад.

Я выпил три эспрессо, пока ждал, когда проклятый Wi-Fi загрузит большой файл.

Джорджия Конти.

И вот он внезапно появился на рабочем столе.

Когда-то существовало другое досье с этим именем, но его давно удалили. Я попросил сестру раздобыть его для меня, когда ушел из «Коль Москин», элитного подразделения итальянского спецназа. Став наконец гражданским лицом, рассчитавшись со всеми долгами, я был готов найти ее и заставить ответить за прошлое. Это было все, о чем я думал годами, находясь на службе. Мысль о том, что однажды я снова встречусь с ней, согревала меня промозглыми ночами на холодной земле. Она убаюкивала меня в зонах боевых действий и успокаивала, когда я неделями лежал в госпитале, с очередными ранами.

Затем, в день, когда я наконец стал свободен, я сел в кафе, похожем на это, и открыл файл. Несколько мучительных секунд я смотрел на него, прежде чем закрыть и удалить навсегда.

На первом изображении, которое появилось на экране была Джорджия, держащая мужа за руку с лучезарной улыбкой.

В армии я научился контролировать эмоции. Я был уверен, что ничто не может нарушить мое холодное спокойствие, пока не увидел ту фотографию.

За считанные секунды мое давление подскочило, а ярость, которую я прежде не испытывал, захлестнула меня. Она оставила вкус крови и пепла на языке. Я с силой захлопнул ноутбук, а потом поднял его и ударил об стол.

Когда это не помогло, я согнул чертову штуку пополам.

В кафе повисла тишина и все уставились на меня, а я сидел там, чувствуя себя снарядом, готовым взорваться. Смертельно опасным, непредсказуемым. Непригодным.

— Чувак, если у тебя вирус, обычно помогает простая перезагрузка.

Я все еще помнил озадаченный голос парня, сидевшего за соседним столиком.

Нормальные люди не носили в себе такую ярость. Нормальные люди не чувствовали себя так, словно могут зажечь гневом небо, просто взглянув на фото.

Если у тебя вирус. Это было очень уместное сравнение для женщины, которая разрушила меня до основания и вычеркнула из своей жизни. Армия стала для меня чистым листом. Перезагрузкой. Я не мог позволить себе снова заразиться ядом Джорджии.

Наконец-то я удалил вирус из своей системы. Пути назад не было.

Именно тогда я понял, что искать Джорджию слишком опасно. Я был свободен от «Коль Москин», и Ренато Де Санктис ждал, чтобы я занял место sottocapo в его Коза Ностре. Я научился жить без эмоций, в эпицентре бури, где ничто не может затронуть меня.

Я не собирался отказываться от этого ради кого бы то ни было.

Тем более ради нее.

Теперь судьба и мой капо вернули ее в мою жизнь, и мне не оставалось выбора — либо встретиться с ней, либо нарушить приказ.