— Ты… вернулся, — голос Стража был ровным, но в нём слышалось эхо удивления. — Лёд не поглотил тебя. И ты не разрушил его. Башни молчат иначе. Что ты сделал там, Каэрон Возвращённый?

— Я нашёл ответы. И напомнил Сердцу о равновесии, — ответил Мерунес. Он не собирался делиться всем, что узнал. Знание было его оружием и его бременем. — Путь свободен?

Страж молчал мгновение, словно прислушиваясь к чему-то — к ветру, ко льду, к молчанию башен. — Сердце приняло тебя. Или, по крайней мере, не отвергло окончательно. Стражи не станут препятствовать тому, кого признал Лёд. Твой путь лежит дальше, к руинам, что за долиной. Но мы предупреждаем: мир за пределами этой долины не прощает так легко. И твои враги… они близко. Мы чувствуем их жар даже здесь.

Мерунес кивнул. Он и сам это чувствовал. Присутствие чего-то чужеродного, горячего, полного фанатичной ненависти, приближалось с юга, сквозь пики.

Он повернулся к своим спутникам. Варен шагнул ему навстречу, всматриваясь в его лицо. Остальные — Элиас, Лира с Тимом, Хорст — смотрели с надеждой и страхом. Они видели, что он вернулся, но не знали, кто именно вернулся из чёрной башни.

— Что там было? — тихо спросил Варен.

— Истина, — коротко ответил Мерунес. — И цена за неё. Собирайтесь. Нам нужно уходить. Немедленно.

Но было уже поздно.

В тот самый момент тишину долины разорвал пронзительный звук рога — резкий, агрессивный, чуждый этому месту. И почти сразу же с горных склонов, окружавших долину с юга, ударили столпы ослепительного света, сопровождаемые рёвом, который был одновременно молитвой и боевым кличем.

— Смерть Скверне! Очистим мир огнём! Во славу Вечного Пламени!

Из-за скал и ледяных глыб хлынули фигуры в сияющих доспехах, начищенных до блеска даже здесь, в этом забытом уголке мира. На их груди и знамёнах горел знак воспламенённого круга — эмблема Ордена Пылающих Звёзд или их фанатичного крыла, Сынов Пламени. Их было много, не меньше трёх десятков, и они двигались слаженно, стеной надвигаясь на лагерь Мерунеса и позиции Стражей. Их мечи и наконечники копий пылали неестественным, золотисто-белым огнём, который плавил снег и заставлял воздух шипеть.

— Орден! — выдохнул Варен, выхватывая меч. — Они нашли нас! Быстро, к башням! Может, Стражи…

Но Стражи не двигались с места. Они лишь повернули головы в сторону атакующих, их позы выражали холодное презрение, но не намерение вмешаться. Казалось, битва южан их не касается.

— Укрыться! — крикнул Мерунес, но его голос потонул в грохоте.

Первый залп огненных шаров ударил по тому месту, где стояли выжившие. Хорст успел оттолкнуть Лиру с Тимом за ледяную глыбу, но сам не увернулся. Магический огонь окутал его с головы до ног. Он закричал — страшным, нечеловеческим криком, который оборвался почти мгновенно. От рыцаря остался лишь почерневший силуэт на снегу и запах горелой плоти.

— Хорст! — взревел Бран, второй ополченец, бросаясь вперёд с топором наперевес, но его тут же пронзили два огненных копья, пригвоздив к земле.

Начался хаос. Рыцари Ордена с рёвом неслись вперёд. Их доспехи сияли, отражая свет ледяных пиков и их собственного пламени. Они были похожи на ангелов мщения, спустившихся в этот холодный ад.

Варен, стиснув зубы, встал перед Лирой и Тимом, парируя огненный меч одного из рыцарей. Сталь с визгом встречала пылающий металл, искры летели во все стороны. Старик Элиас, дрожа, пытался отбиваться своим копьём от другого фанатика, но силы были неравны.

Мерунес оказался в центре атаки. Несколько рыцарей, очевидно, узнав его или его метку, ринулись прямо к нему, их лица под шлемами были искажены праведной яростью.

— Носитель Тьмы! Твоё время пришло! Огонь очистит твою гнилую душу!

Их пылающие клинки обрушились на него со всех сторон. Он двигался быстро, уклоняясь, парируя удары предплечьями, на которых мгновенно вспыхивала и гасла одежда. Он чувствовал жар их атак, их веру, которая питала их пламя. И он чувствовал, как Скверна внутри него отзывается на этот жар — яростью, голодом, желанием поглотить этот свет, обратить его в тьму.

Равновесие, достигнутое в башне, затрещало под этим натиском. Ледяная дисциплина боролась с огненным хаосом внутри.

«Держаться… Контроль…»

Он выбросил руку вперёд, и волна чистой тьмы — не огня, не льда, а концентрированного страха и энтропии — ударила в ближайшего рыцаря. Сияние его доспехов померкло, глаза под шлемом расширились от ужаса, который он не мог осознать. Он закричал и упал, корчась, его тело билось в конвульсиях, словно разум пожирал сам себя изнутри.

— Еретик! — взревел другой рыцарь, закованный в тяжёлую броню, очевидно, командир. Его меч пылал особенно ярко. — Ты используешь запретную магию! Ты будешь гореть!

Он обрушил свой клинок на Мерунеса. Мерунес уклонился, и пылающее лезвие с шипением вошло в лёд рядом с ним. Мгновение, и Мерунес нанёс ответный удар — не кулаком, а сгустком Скверны, который окутал руку рыцаря. Доспех зашипел, металл начал чернеть и крошиться, словно проржавев за секунды. Рыцарь взвыл от боли, когда порча коснулась его плоти под бронёй.

Но рыцари Ордена были фанатиками. Боль и страх лишь подстегивали их ярость. Они сражались с упорством берсерков, их молитвы Вечному Пламени звучали над полем боя, и казалось, сам воздух вокруг них накаляется.

Варен дрался отчаянно, защищая Лиру и Тима. Он уже получил несколько ожогов, его доспех был помят, но он держался, его опыт и выучка давали о себе знать. Он сразил одного рыцаря, но тут же на него набросились двое других. Элиас упал, сражённый ударом огненного молота.

Мерунес видел это краем глаза. Потери. Бессмысленные смерти. Гнев — холодный, расчётливый — поднялся в нём, смешиваясь с шипением Скверны.

«Довольно!»

Он перестал обороняться. Он перестал удерживать равновесие так тщательно. Он позволил Скверне выплеснуться чуть сильнее, направляя её своей волей. Земля под ногами рыцарей вокруг него почернела. Из трещин в земле и льду поднялись клубы густой, удушливой тьмы, которая не горела, но гасила пламя на клинках противников. Рыцари начали кашлять, их глаза слезились, сияние их доспехов тускнело под натиском этой живой тьмы.

Тени в долине сгустились, удлинились, обрели острые края. Они обвивались вокруг ног рыцарей, замедляя их, сбивая с ног. Несколько теней обрели форму когтистых лап и вцепились в горло ближайшим фанатикам, разрывая сочленения доспехов.

— Колдовство! Мерзкое колдовство! — кричал командир рыцарей, отбиваясь от теневых щупалец.

Мерунес шёл вперёд сквозь эту бурю тьмы и огня. Его глаза теперь светились ровным, тёмным светом. Он подошёл к командиру, который с трудом отбился от теней.

— Ваш огонь слаб против истинной Тьмы, — сказал Мерунес спокойно.

Он не стал атаковать магией. Он просто ударил. Быстро, точно, кулаком, окутанным Скверной, — прямо в нагрудник командира. Закалённая сталь, способная выдержать удар тарана, прогнулась внутрь с тошнотворным хрустом костей. Командир захрипел, его глаза вылезли из орбит, а изо рта хлынула кровь, смешанная с огненной эманацией его силы. Он рухнул на снег, и пламя на его мече погасло.

Гибель командира и жуткие атаки теней поколебали боевой дух даже этих фанатиков. Они дрогнули, их атаки стали хаотичными. Некоторые пытались отступить, но тени и тьма Мерунеса преследовали их, утягивая в черноту.

Варен, воспользовавшись замешательством, сразил ещё одного рыцаря и бросился к раненому Элиасу, но старик уже не дышал. Лира рыдала, закрывая собой Тима, который смотрел на происходящее широко раскрытыми, пустыми глазами.

Битва была короткой, но невероятно жестокой. Когда всё стихло, долина была покрыта телами рыцарей Ордена. Их сияющие доспехи были почерневшими, разбитыми, залитыми кровью и странной тёмной слизью. Снег вокруг был багряным. Из отряда Мерунеса выжили только он сам, Варен, Лира и Тим. Элиас, Хорст и Бран были мертвы.

Мерунес стоял посреди этого побоища, тяжело дыша. Скверна внутри него всё ещё бурлила, опьянённая битвой, но он медленно загонял её обратно под контроль, используя ледяную волю, обретённую в Сердце Зимы. Цена контроля была высока, но цена потери контроля — ещё выше.