— Нападения… Вы всё ещё думаете о войне, Лорд? Даже сейчас, когда открылась… иная перспектива? Великая Игра, как вы её называете?

— Именно поэтому я и думаю о войне, Лианна, — Мерунес наконец повернулся к ней. В его глазах плескалась холодная мудрость древней сущности. — Этот мир – лишь одна доска в этой Игре. Но чтобы играть на других досках, нужно сначала выиграть здесь. Установить контроль. Собрать ресурсы. Восстановить силы. Мои враги – не только Орден или Сенат. Они гораздо старше, могущественнее. И они не будут ждать, пока я обрету свою полную мощь.

— Но какой ценой вы обретёте эту мощь? — её голос дрогнул. — Я вижу, как вы меняетесь. Как уходит тепло. Как лёд сковывает не только вашу силу, но и…

— Моя природа – это Равновесие, целительница. Оно может показаться холодным тому, кто привык к огню чувств. Но оно необходимо. — Он на мгновение задержал на ней взгляд. — Ваше тепло… ваш «живой огонь»… он тоже часть этого Равновесия. Важная часть. Не гасите его своими сомнениями. Он нужен этому форту. И, возможно, мне.

Он снова отвернулся к морю, погружаясь в свои мысли, оставляя Лианну наедине с её тревогой и сложным чувством – страхом перед его нечеловеческой сутью и необъяснимой верой в ту цель, которую он преследовал.

Часть 2: Погружение в Эхо Архитектора

В последующие дни Мерунес почти не покидал камеру узла лей-линий. Отправив экспедицию, он сосредоточился на себе. Осознание себя Архитектором было лишь первым шагом. Теперь нужно было понять, что это значит. Каковы были его силы? Его знания? Его истинная история?

Память Каэрона была доступна, но она ощущалась как прочитанная книга – информативная, но чужая. Память же Архитектора была заперта, погребена под эонами забвения или, возможно, намеренно заблокирована – им самим перед «падением» или Ткачом после.

Он начал осторожно прощупывать эти блоки. Он погружался в глубины своего сознания, используя гармонию трёх сил как ключ. Лёд Порядка помогал структурировать хаос подсознания, Скверна Хаоса давала энергию для прорыва барьеров, а Искры Потенциала освещали путь, позволяя отличать истинные воспоминания от фантомов или ловушек.

Это было опасное путешествие. Он рисковал потерять себя в лабиринтах забытых эпох, столкнуться с ужасами, которые его прежнее «я» предпочло забыть, или даже привлечь внимание нежелательных сущностей, обитающих в глубинах реальности.

Но он шёл вперёд, ведомый холодной решимостью.

Иногда ему удавалось пробиться. Перед его внутренним взором вспыхивали фрагменты:

Видение первое: Бесконечное пространство, наполненное не звёздами, а живыми, пульсирующими нитями света – сама сеть лей-линий, но не планетарная, а космическая, связывающая галактики и измерения. И он, Архитектор, – не в теле, а как чистое сознание, – плетёт эти нити, направляет потоки энергии, создаёт и разрушает миры одним усилием воли, поддерживая хрупкое Равновесие. Он чувствует колоссальную ответственность и… бесконечное одиночество творца.

Видение второе: Грандиозный зал, построенный из света и мысли. Вокруг него – другие Великие Сущности. Он узнаёт Ткача – не как человека, а как сияющую геометрическую структуру абсолютного Порядка. Он видит и других – Пожирателя Пустоты (слепое пятно, от которого исходит ужас), Ткача Кошмаров (вихрь изменчивых, пугающих форм), Хозяйку Жизни (пульсирующее зелёное пламя, похожее на магию Лианны, но неизмеримо мощнее). Они спорят. Их «разговор» – это столкновение концепций, вибраций, чистых идей. Речь идёт о судьбе какой-то угасающей вселенной, о необходимости вмешательства или невмешательства. Ткач настаивает на жёстком контроле, Хозяйка Жизни – на свободе воли, Пожиратель Пустоты… просто излучает своё Ничто. А он, Архитектор, пытается найти компромисс, точку баланса… и чувствует, как это становится всё труднее.

Видение третье: Тьма. Разлом в реальности. Вторжение чего-то чуждого, невыразимо ужасного – Клык Хаоса, о котором говорил Бормотун. Он видит себя, Архитектора, принимающего удар на себя, чувствует невыносимую боль рассеяния, распада сознания… но было ли это полной картиной? Он ловит мимолётный образ Ткача, наблюдающего со стороны, его структура Порядка искажена… удовлетворением? Или холодным расчётом? Воспоминание обрывается.

Каждый такой прорыв стоил ему огромных сил. Он возвращался в реальность опустошённым, его собственная гармония трёх сил была нарушена эхом этих древних энергий и эмоций. Ледяной контроль Мерунеса боролся с виной и идеализмом Каэрона и с непостижимой мощью и ответственностью Архитектора.

Он начал понимать, что его «падение» было сложнее, чем просто жертва или предательство. Возможно, это был… необходимый шаг? Спланированный им самим? Чтобы измениться, чтобы понять что-то важное о природе Хаоса и Порядка, что было недоступно ему в его прежнем состоянии? Или чтобы скрыться от Ткача, пока не придёт время вернуться?

Вопросов становилось только больше. Но вместе с ними росла и его сила. Каждое погружение в память Архитектора, пусть и фрагментарное, оставляло след, пробуждало новые способности.

Он обнаружил, что может не просто чувствовать лей-линии, но и видеть их структуру, их историю, ощущать «память» энергии, текущей по ним. Он научился не просто управлять погодой, а влиять на сами климатические циклы в небольшом радиусе, вызывая преждевременную оттепель или заморозки. Он почувствовал, что может касаться сознания живых существ на расстоянии – не грубо вторгаясь, как при допросе, а скорее… слушая их мысли, их эмоции, их страхи.

Эта последняя способность пугала его больше всего. Она стирала грань между ним и теми, кем он правил. Она напоминала ему о той ответственности, которую он нёс как Архитектор – не просто за порядок, но и за сами жизни, за души.

— Ты становишься всё больше похож на… себя прежнего, Хозяин, — заметил Бормотун во время одной из их бесед. Шут внимательно наблюдал за изменениями в Мерунесе, его безумная маска часто сменялась выражением задумчивости и беспокойства. — Только… осторожнее. Воспоминания могут быть ловушкой. Особенно те, что связаны с сильными эмоциями. Любовь, вина, гнев… они могут разрушить вашу новую гармонию. Ткач… он будет рад этому.

— Я контролирую свои воспоминания так же, как контролирую свои силы, — холодно ответил Мерунес, хотя чувствовал, что это не совсем так. Образ Элии, её глаза цвета меди, всё чаще всплывал перед его внутренним взором.

Часть 3: Новые Ходы на Доске

Пока Мерунес исследовал своё прошлое и силы, мир вокруг не стоял на месте. Сеть лей-линий, расширяемая и укрепляемая им, стала не только его оружием, но и источником информации невероятной ценности.

Он узнал, что Инквизитор Серафина действительно заручилась поддержкой части имперской аристократии и некоторых консервативных магов, напуганных его силой и «ересью». Они собирали новую армию на юге, гораздо более многочисленную и лучше оснащённую, чем авангард, уничтоженный в перевале. И они искали древние артефакты, способные противостоять его магии – возможно, наследие Первых или оружие времён войн с самой Скверной.

Он узнал, что Сенат Теней, используя вызванный им хаос, активизировал свои операции по всему Северу, пытаясь взять под контроль торговые пути, гильдии убийц и даже некоторые магические академии. Они действовали тонко, чужими руками, но их цель была ясна – теневая власть. И они явно проявляли большой интерес к Консорциуму, пытаясь выяснить природу этой новой силы.

Он почувствовал и ответную реакцию Культа Пустоты. Прямой атаки больше не было, но влияние Ничто медленно расползалось из Мёртвых Земель – не как волна, а как… зараза. В отдалённых поселениях люди впадали в апатию, теряли волю к жизни, исчезали без следа. Пустота действовала тише, но не менее смертоносно.

И он почувствовал… Ткача. Не напрямую, но через его действия. Он заметил тонкие изменения в работе Организации – агенты, которых Бормотун считал лояльными Архитектору, внезапно исчезали или меняли своё поведение. Он почувствовал попытки Ткача повлиять на сеть лей-линий, создать помехи, ограничить его контроль. Шахматная партия между ними началась, пусть пока и на уровне скрытых ходов и контрходов.