Элара закусила губу. — Вот с этим сложнее. Нужен всплеск силы, сравнимый с… ну, с тем, что демонстрировал Мерунес у Ледника. Или же… можно попытаться использовать энергию самого шпиля, перенаправив её. Но это очень рискованно. Малейшая ошибка – и мы можем вызвать цепную реакцию, которая… — она не договорила, но её взгляд был красноречив.

— Значит, без Мерунеса нам его не запустить? — голос Варена упал.

— Не полностью. Не на полную мощность. Но, возможно, удастся его… пробудить? Установить стабильную связь с узлом под Сумеречным Фортом? Этого может быть достаточно для создания той сети, о которой говорил Мерунес. Мне нужно больше времени, чтобы изучить руны управления.

— Хорошо, — кивнул Варен. — Делай, что нужно. Мы тебя прикроем.

Дни на плато потекли в напряжённом ожидании и работе. Элара почти всё время проводила у шпиля, сверяясь со своими записями, осторожно касаясь рун, пытаясь понять логику Первых. Варен организовал посменные дежурства, отправлял короткие разведки по окрестным склонам (которые возвращались ни с чем, докладывая лишь о ветре и льде), следил за скудными припасами. Солдаты роптали, но подчинялись. Бормотун же занимался своими делами – строил снежные скульптуры невероятной сложности, разговаривал с ветром, иногда исчезал на несколько часов и возвращался с пучком редких горных трав для костра или с сообщением, что «за соседней горой только что пробежал фиолетовый мамонт в горошек, но он очень стеснялся и просил его не беспокоить». Однако, когда Элара заходила в тупик в своих исследованиях, он мог, как бы невзначай, бросить фразу или указать на символ, который вдруг наводил её на правильную мысль.

— Ой, а эта закорючка похожа на ту, что рисует моя бабушка, когда забывает, куда положила очки! — мог сказать он, ткнув пальцем в сложнейшую руну управления энергетическими потоками. И Элара вдруг понимала, что эта «закорючка» действительно обозначает функцию поиска или перенаправления. Он был безумен, но его безумие, казалось, имело доступ к каким-то глубинным знаниям.

Погода на плато была жестокой. Ледяные штормы налетали внезапно, заставляя прятаться в пещерах или за выступами скал. Тонкий воздух затруднял дыхание, холод пробирал до костей. Несколько раз они замечали странные явления – мерцания в воздухе, звуковые галлюцинации, кратковременные искажения пространства вблизи шпиля. Энергия древнего артефакта была нестабильна. Однажды ночью на их лагерь напали странные существа – полупрозрачные, сотканные из стужи и ветра, похожие на осколки разбитого зеркала. Они не атаковали физически, но их прикосновение высасывало тепло и волю. Варену и его людям стоило немалых трудов отогнать их с помощью огня и стали, пока Бормотун не прогнал их окончательно, спев им фальшивым голосом очень грустную песню о потерянной пуговице.

— Призраки энергии? Эхо тех, кто погиб здесь? — гадала Элара, осматривая место схватки.

— Кто бы они ни были, они опасны, — мрачно заключил Варен. — Мы не можем оставаться здесь долго.

Он попытался связаться с Мерунесом через кристалл-коммуникатор. Связь была ужасной – лишь треск, шипение и обрывки фраз, в которых угадывались слова «…атака… Орден… Кракен… победа…». Затем связь оборвалась окончательно. Они были одни.

— Он победил, — тихо сказал Варен, глядя на погасший кристалл. — Но какой ценой? И знают ли они, что мы здесь?

Часть 2: Трон в Сумеречном Форте

Пока экспедиция боролась с холодом и призраками в горах, Мерунес укреплял свою власть в Сумеречном Форте. Победа над Орденом и подчинение Кракена произвели должное впечатление. Ропот стих, пиратские главари и городские старшины наперебой демонстрировали лояльность, гарнизон под командованием Рогнара (которого Мерунес назначил временным комендантом) поддерживал железный порядок. Форт превратился в хорошо отлаженный механизм, работающий под неусыпным контролем своего нового хозяина.

Мерунес использовал это время для консолидации сил и сбора информации. Несколько рыцарей и жрецов Ордена, захваченных во время штурма до вмешательства «друзей» Бормотуна, стали объектами его пристального изучения. Он не пытал их физически – в этом не было нужды. Он проникал в их сознание своей силой, сплетённой из Льда и Тьмы, обходя ментальные щиты, ломая волю, извлекая нужные сведения – о структуре Ордена, о планах Инквизитора Серафины, о местонахождении их крепостей и святилищ, о реликвиях, которые они могли бы использовать против него. Процесс был безжалостным. После «допроса» пленники оставались живыми оболочками с пустыми глазами, их разум был необратимо повреждён.

Лианна, узнав об этом от одного из стражников, пришла к Мерунесу в командный зал. Её лицо было бледным, но решительным.

— Лорд Мерунес, — начала она твёрдо, хотя её голос слегка дрожал. — Я понимаю необходимость получения информации от врагов. Но методы, которые вы используете… они разрушают не только тело, но и саму суть человека, его душу. Это… это не отличается от того, что делает Скверна. Разве можно бороться с тьмой её же оружием?

Мерунес оторвался от изучения карты Северных Земель, которую ему принесла Элара перед уходом. Он посмотрел на целительницу своим холодным, пронзительным взглядом. — Душа, Лианна? Красивое слово. Но что оно значит перед лицом уничтожения? Эти фанатики пришли сюда, чтобы сжечь всё и вся во имя своего бога. Они убили бы тебя, меня, всех жителей этого форта без малейших колебаний. Их сломленный дух – ничтожная плата за жизни тех, кто находится под моей защитой. Мои методы жестоки? Да. Но они эффективны. Они обеспечивают выживание. В этой войне нет места для сантиментов или абстрактных понятий о «чистоте души». Есть только цель – победа. И средства, необходимые для её достижения.

— Но какой будет эта победа? — не сдавалась Лианна. — Если для её достижения мы сами превратимся в тех монстров, с которыми боремся? Ваша сила… она ведь не только тьма и лёд. Я чувствую в ней и Искру жизни, тот самый потенциал творения. Почему бы не использовать его? Не только для разрушения, но и для… исцеления? Для защиты, не уничтожающей душу?

Мерунес на мгновение задумался. Слова целительницы затронули что-то глубоко внутри. Потенциал творения… Он чувствовал его, эту возможность не просто контролировать, но и формировать. Но сейчас… сейчас было время войны. — Исцелять можно тогда, когда болезнь побеждена, Лианна. Сейчас – время хирургии. Жёсткой, болезненной, но необходимой. Я использую все инструменты, что у меня есть. И я не позволю слабости или сомнениям помешать мне достичь цели. Твоё сострадание делает тебя хорошим целителем. Но оно же делает тебя плохим стратегом. Занимайся своим делом. Лечи раненых. А войну оставь мне.

Лианна поняла, что дальнейший спор бесполезен. Она молча поклонилась и вышла, её сердце было полно тревоги. Она видела в Мерунесе не только безжалостного тирана, но и существо невероятной сложности, стоящее на лезвии бритвы между спасением и проклятием. И она не знала, в какую сторону он качнётся.

Мерунес же снова обратился к своим делам. Он продолжал изучать возможности узла лей-линий, расширяя своё влияние. Он наладил связь со своим Кракеном-стражем, отдавая ему мысленные приказы, заставляя патрулировать подходы к форту, отгоняя нежелательные корабли или уничтожая крупных морских хищников, угрожавших рыбакам. Вид гигантского чудовища, послушного его воле, служил постоянным напоминанием о его власти.

Он также пытался снова пробиться сквозь ментальные барьеры Бормотуна и его «друзей». Используя всю мощь узла и свою обретённую гармонию сил, он посылал тонкие энергетические зонды, пытаясь отследить их следы, понять их природу. Ему удалось уловить лишь краткие, искажённые образы – геометрию иных измерений, холодный свет далёких звёзд, сознания настолько древние и чуждые, что сама попытка их постичь грозила безумием. Он понял, что его «кредиторы» – существа неизмеримой мощи, играющие с мирами и судьбами, как с шахматными фигурами. И он – одна из ключевых фигур на их доске. Это осознание злило его, но и придавало решимости. Он не будет марионеткой. Он сам станет игроком, равным им. Или превзойдёт их.