— Довольно разговоров, — сказал Мерунес, отводя свой ментальный взор. — Мы уходим отсюда. Нам нужны припасы, информация. Мы идём к ближайшему крупному городу.

— О! Город! Отличная идея! — обрадовался Бормотун. — Я знаю один! Большой, шумный, пахнет рыбой и несбывшимися надеждами! Белая Гавань! Далеко, конечно, но там таааакие рынки! Можно купить всё! От дырявого носка до смысла жизни! Правда, смысл жизни обычно просроченный… Но это детали! Вперёд, в Белую Гавань! Там наверняка есть отличные пирожные!

Несмотря на абсурдность предложения, оно имело смысл. Белая Гавань была крупнейшим портовым городом на дальнем Севере, перевалочным пунктом, где можно было найти что угодно – от редких артефактов до наёмников и шпионов всех мастей. Это было идеальное место, чтобы пополнить запасы, собрать слухи и, возможно, найти следы тех, кто его призвал, или тех, кто на него охотится.

Они покинули Шепчущий Ледник. На выходе из расщелины Мерунес обернулся. Ледник молчал, но Искры внутри него продолжали мерцать, словно провожая его взглядом. Он чувствовал их резонанс внутри себя, новую силу, пока ещё спящую, но готовую пробудиться по его воле.

Путь к Белой Гавани был долгим и изнурительным. Они шли по тундре, где земля была скована вечной мерзлотой, по редким, чахлым лесам, где деревья цеплялись за жизнь с отчаянным упорством. Погода менялась непредсказуемо – то ледяной ветер со снегом, то внезапная оттепель, превращающая всё вокруг в грязное месиво, то густой туман, скрывающий опасности.

Бормотун, как ни странно, оказался превосходным проводником. Его безумные указания («Идём по следу розового единорога! Ой, он невидимый? Какая жалость!») каким-то непостижимым образом всегда выводили их на нужную тропу, позволяли избегать опасных топей, звериных логов и мест с аномально высокой концентрацией Скверны. Он болтал без умолку, рассказывая небылицы, задавая странные вопросы, но Мерунес, прислушиваясь не только к словам, но и к энергетическому фону безумца, начал улавливать закономерности. Бормотун не был просто хаотичен – его хаос был направленным, он словно играл с реальностью, подталкивая их в нужном ему направлении, оберегая от одних опасностей и, возможно, ведя к другим.

Элара, несмотря на боль в ноге, продолжала свои исследования. Она расспрашивала Бормотуна о Первых, пытаясь сопоставить его бред с обрывками текстов. Иногда его ответы были чистым абсурдом, но иногда он выдавал такие детали о технологиях или космологии Первых, которые поразительно совпадали с её самыми смелыми гипотезами. Она также с неослабевающим интересом наблюдала за Мерунесом, пытаясь понять природу его сил, его связь с Каэроном.

Варен мрачно молчал большую часть пути. Битва в лесу и откровения Мерунеса о его целях оставили глубокий след. Он по-прежнему был рядом, но дистанция между ним и Мерунесом росла. Он видел в своём спутнике уже не просто человека с тёмным даром, а существо, стремительно удаляющееся от всего человеческого, и это пугало его до глубины души. Он всё чаще сжимал рукоять меча, словно ища опору в привычном куске стали.

Мерунес же был поглощён внутренним процессом. Сила Искр, к которой он прикоснулся в леднике, не просто добавилась к Скверне и Льду. Она начала взаимодействовать с ними, резонировать, вызывая непредвиденные эффекты. Он чувствовал, как его внутренний мир бурлит, как три силы – Хаос Скверны, Порядок Льда и чистый Потенциал Искр – пытаются найти новое равновесие. Это было похоже на попытку удержать в руках одновременно бушующее пламя, тающий ледник и живую молнию. Концентрация требовалась колоссальная. Иногда он чувствовал невероятный прилив сил, словно мог перекроить саму реальность взглядом. А иногда его охватывала такая слабость, что он едва мог идти. Его восприятие обострилось до предела – он слышал биение сердца Варена, видел ауру Элары, ощущал страх диких зверей за много миль вокруг, чувствовал саму пульсацию Скверны в искажённой земле.

На пятый день пути к Белой Гавани это внутреннее напряжение достигло пика. Они шли по широкой, заснеженной равнине. Внезапно Мерунес остановился. Голова закружилась, перед глазами замелькали образы – прошлое, будущее, возможные варианты реальности, сплетённые из света Искр, тьмы Скверны и холода Льда. Он увидел себя на троне из чёрного льда, правящим миром, окутанным тенями. Увидел себя распадающимся на частицы под натиском неуправляемой Скверны. Увидел мир, очищенный ледяным покоем, где не осталось ничего живого. Увидел…

— Мерунес? — голос Варена донёсся как будто издалека.

Он попытался ответить, но не смог. Тело перестало слушаться. Он чувствовал, как три силы внутри него вошли в неистовый резонанс, угрожая разорвать его сознание. Скверна выла, требуя власти над этим новым потенциалом. Лёд пытался заморозить всё, сковать в нерушимую структуру. А Искры сияли, предлагая бесконечные возможности, но требуя абсолютного контроля. Мир вокруг померк. Он рухнул на колени, хватаясь за голову, а затем без сознания упал лицом в снег. Его тело билось в конвульсиях, излучая волны то обжигающего жара, то леденящего холода, а воздух вокруг трещал от статического электричества.

— Мерунес! — Варен и Элара бросились к нему, но отшатнулись от невидимого барьера колеблющейся энергии.

— Ой-ой-ой! Перегрев системы! Короткое замыкание в проводке судьбы! — прокомментировал Бормотун, с любопытством наблюдая за происходящим. — Кажется, наш главнюк пытается проглотить кусок больше, чем может прожевать! Ну ничего, или переварит, или… лопнет! Будет весело!

В этот момент Мерунес оказался в ином месте. В своём внутреннем мире. Это было поле битвы. Бушующее море чёрной, живой тьмы (Скверна) билось о неприступные скалы из синего льда (Лёд). А над всем этим, в разрывах грозовых туч, сияли далёкие, но яркие звёзды (Искры). Силы не просто боролись – они пытались уничтожить друг друга и его сознание вместе с ними. Голоса шептали, кричали, убеждали: Скверна обещала безграничную власть через поглощение всего, Лёд предлагал вечный покой и нерушимый порядок через стазис, а Искры манили бесконечными возможностями, каждая из которых могла привести как к триумфу, так и к полному уничтожению.

Он понял: простая борьба, простое подавление или даже балансирование – это больше не выход. Силы стали слишком велики. Нужно было нечто большее. Не просто контроль. А гармония.

Он перестал сопротивляться. Он позволил волнам Скверны захлестнуть себя, но не утонул в них, а нашёл течение её жизненной силы, её жажды к изменению. Он позволил холоду Льда проникнуть в него, но не застыл, а нашёл его внутреннюю структуру, его стремление к форме. А затем он обратился к свету Искр – не как к источнику силы, а как к камертону, как к принципу, позволяющему настроить другие силы.

Это была титаническая работа воли и разума. Он начал вплетать нити Хаоса в структуру Порядка, не давая им разрушить её, но придавая ей гибкость и динамику. Он начал охлаждать пламя Скверны ледяной дисциплиной, не гася его, но направляя его энергию в созидательное (в его понимании) русло. А свет Искр он использовал как основу, как связующее звено, как сам принцип гармонии, позволяющий этим противоположностям не уничтожать друг друга, а существовать вместе, подчинённые его единой воле.

Это было похоже на создание новой вселенной внутри себя. Боль была неимоверной, но сквозь неё пробивалось чувство ясности и… завершённости. Он больше не был просто сосудом, пытающимся удержать три воюющие силы. Он становился дирижёром этого чудовищного оркестра. Он становился центром этой новой, сложной гармонии.

Тем временем в реальном мире события развивались стремительно и трагично. Пока Мерунес был погружён в свою внутреннюю битву, небо над заснеженной равниной расколол рёв боевых рогов. Со всех сторон из-за снежных наносов и редких скал появились всадники в сияющих доспехах Ордена Пылающих Звёзд. Их было гораздо больше, чем в прошлый раз – целый отряд, не меньше полусотни воинов, и вели их несколько фигур в золочёной броне, очевидно, высшие чины Ордена. Среди них выделялся могучий рыцарь на боевом коне, в шлеме с плюмажем из белых перьев, держащий в руке огромный огненный молот. Его глаза под забралом горели праведным гневом.