— Твоих… что?

Эта девчонка сегодня испытывает меня, клянусь.

— Я больше не буду ничего тебе говорить! — крикнул я от входной двери родительского дома. — Тащи сюда свою задницу, Атлас!

— Не знаю, к чему все эти крики, — выругалась мама из кухни, — но точно знаю, что ты перестанешь ругаться в моем чертовом доме.

Я не стал указывать на то, что она ругается сама, так как знал, что это только ещё сильнее распалит меня.

— Прости, ма.

Покачав головой, я рассмеялся, продолжая наблюдать за Атлас. Её упрямая задница все ещё сидела в раскаленной машине со скрещенными руками, так как отказалась выходить после того, как я дал понять, что не просто так заехал.

Я привез её сюда, чтобы познакомить со своими родителями.

— Ты с ума сошел? — вскричала Атлас. — Я не могу встретиться с твоими родителями в такой одежде. Отвези меня домой, чтобы я могла переодеться.

— Нет, я дал твоей заднице шанс. Ты не захотела слушать.

— Потому что я думала, что ты ведешь себя как контролирующий придурок, как всегда!

— Ну… — я хмыкнул. — Теперь ты знаешь.

— Эй, эй. Что происходит? — поинтересовался мой отец. Его глубокий и властный голос доносился из одной из задних комнат, где он отдыхал.

Оглянувшись через плечо, я увидел, как он выходит из каморки и, размахивая руками, направляется ко мне по темному коридору. Его голова едва не касалась потолка, поскольку он был единственным мужчиной из всех, кого я знал, чей рост соответствовал моему.

Я стиснул зубы и проворчал:

— Я привез свою девушку, чтобы познакомить вас, но она не хочет выходить из машины.

Зеленые глаза отца, которые я унаследовал от него, оценивающе посмотрели на меня.

— Почему? Что ты сделал с этой девушкой?

— Я? Папа, это тебе нужно с ней поговорить. Клянусь, эта девчонка каждый день просыпается и думает, как бы меня разозлить.

— Понятно, — он усмехнулся. — Ну, твоя мать упоминала, что она молода.

Я внутренне содрогнулся, так как не сказал им, насколько молода Атлас. Я уже готовился к лекции от папы, как только он оставит меня одного, в основном потому, что мама его заставит.

— Могу сказать тебе по опыту — это потому, что твоя девочка хочет знать, что она может. Ты мой сын, так что я тебя знаю, — сказал он, по-отечески признавая, что знает, — я не дерьмо. — Если бы она не была тебе так дорога, ты бы так не расстраивался, и она это знает. Полагаю, ты ещё не сказал ей, что любишь её?

Мне стало не по себе от этой темы, и я переступил с ноги на ногу.

— Нет.

Отец кивнул.

— Значит, пока что это её единственный способ убедиться в том, что ты чувствуешь.

— Как скажешь.

Отец вздохнул и покачал головой так же, как я часто качал головой на Атлас, когда её череп становился слишком толстым, чтобы его пробить.

— Двигайся, мальчик.

Я сдвинулся в сторону, позволяя ему выйти на крыльцо. Я нахмурился ещё больше, когда отец медленно подошел к машине, словно боялся, что Атлас испугается и убежит.

Она бы точно убежала, поэтому я и позаботился о том, чтобы забрать ключи.

Папаша постучал в окно, и я закусил губу, чтобы не сказать ему, что он зря тратит время. Я увидел, как Атлас замешкалась, прежде чем её грозная задница приоткрыла окно на дюйм. Этого было достаточно, чтобы голос отца донесся до неё, но недостаточно, чтобы он смог заглянуть внутрь.

— Привет, — поприветствовала его наглая задница.

Сколько я жил, то не знал ни одной женщины, которая могла бы устоять перед обаянием моего отца.

Он сводил с ума мою мать, пока с ней не произошел несчастный случай. После этого стало ясно, в болезни или в здравии мой отец смотрел только на неё — и никто и ничто не могло этого изменить.

Было дико, что я выглядел в точности как его задница, но наши характеры были полярно противоположны.

Майкла Рэя можно было назвать мягким гигантом — тихим, непритязательным, уважительным и терпеливым. Единственное, что нас объединяло, кроме наших отражений, — он был настоящим зверем с руками.

— Привет, — робко ответила Атлас. Я не совсем расслышал её слова, но по губам прочитал прекрасно.

— Я не знаю, что происходит между тобой и моим сыном, но уверен, ничего такого, что нельзя было бы уладить в доме, подальше от этого жаркого солнца.

Атлас все ещё колебалась, и отец заметил это.

— Ты любишь блины? Моя жена приготовила такие, что у тебя во рту забурлит, и ты забудешь обо всем, что сделал мой сын, поскольку я уверен, это недоразумение — его рук дело. Если хочешь, я могу попросить его уйти, пока мы втроем лучше узнаем друг друга.

— Я люблю блины, — призналась Атлас, но все равно не соглашалась войти в дом.

— Хорошо. Мой сын ещё ни разу не приводил домой девушку, поэтому мать очень хочет с тобой познакомиться. Готовит все утро. Такая милая девушка, как ты, уверен, не захочет её разочаровать, правда?

Клянусь, отсюда было видно, как Атлас покраснела.

— Нет.

Мой отец мягко улыбнулся.

— Отлично. Можно? — он сделал шаг назад и жестом указал на дверь машины, которую открыл только после того, как Атлас медленно кивнула.

Только когда она вылезла из машины, я понял, что она нашла мою толстовку «Идеальный мир» на заднем сиденье и надела её. Толстовка была настолько велика, что подол почти доходил до колен, полностью поглощая её изгибы и голую кожу, которую она выставила на всеобщее обозрение, чтобы позлить меня.

Я наблюдал, как она оглядывается по сторонам, следуя за отцом к парадной двери, любуясь безупречной лужайкой перед домом, в котором я вырос. Она наклонила голову в задумчивости, когда заметила пандус, перпендикулярный лестнице, ведущей к небольшому крыльцу.

Когда мои родители купили этот дом, переехав из квартала, он был для них главным плюсом.

Стоя спиной к Атлас, отец бросил на меня предостерегающий взгляд, чтобы я вел себя прилично, а затем оставил нас наедине, чтобы помочь матери на кухне.

— Да, тебе лучше перестать так смотреть на моего папу, пока моя мама тебя не отымела, — прошептал я, притягивая девушку к себе, когда поймал её, пускающую слюни на моего отца.

Рот Атлас, который до этого был открыт, закрылся с виноватым писком и звучным щелчком зубов.

— Детка… он очень похож на тебя.

— Да, да, — отмахнулся я.

Я слышал это дерьмо всю свою жизнь. Мой отец мог бы сойти за моего близнеца, тем более что выглядел далеко не на свои пятьдесят девять лет и больше походил на старшего брата. Я позволил своим рукам забраться под толстовку и в два счета обхватил её задницу, которая все ещё высовывалась из шорт.

— Кто сказал, что ты можешь носить моё дерьмо? — поддразнил я, целуя и посасывая её шею.

Вероятно, теперь я никогда не получу обратно свою толстовку, но это было нормально. Мне нравилось видеть её в моем тряпье больше, чем я когда-либо признал бы вслух. Мы с Атлас вместе уже полгода, но я все ещё учился выражать эмоции, помимо гнева и похоти. Я не собирался превращаться в какого-нибудь лоха-любовника с сумочкой в руках, но у меня не было никаких проблем с тем, чтобы дать понять своей девушке, как она мне дорога.

— Прекрати, Оуэн, — зашипела Атлас, как только я стал немного игривым. Мои руки были просунуты так далеко в её шорты, что кончики моих пальцев забрались под стринги, дразня её влажные складочки и распространяя её возбуждение по всему телу. — Из-за тебя у нас будут неприятности.

Именно в такие моменты я напоминал себе о её возрасте — скорее, вбивал себе в голову.

— Я взрослый мужчина, Атлас.

— Оуэн Рашаад, оставь эту девчонку в покое и иди принеси еду, — позвала моя мама из кухни.

Атлас подняла бровь и с самодовольным видом стала ждать, что я сделаю.

— Ты выиграла, — сказал я Атлас, отпуская её. — В этот раз.