Я проследила за его испачканным кровью и маслом пальцем до ярко-желтой вывески с настоящими пулевыми отверстиями, на которой было написано именно это. Я поджала губы.

— Уверена, что это незаконно.

— Похоже, будто мне не похуй?

— Забавно. Я как раз собиралась спросить об этом, — я снова повернулась к нему спиной.

— У тебя большой рот, малышка.

Я потеряла девственность много лет назад, но всё ещё была слишком медлительна, чтобы распознать чувственный перепад в его тоне, пока не стало слишком поздно, и в этот момент он грубо схватил меня за бедра и притянул к себе.

— Я могу просто засунуть в него свой член.

Я почувствовала, как затвердели мои соски, прежде чем вырваться и повернуться к нему лицом.

Я успела лишь прижаться грудью к его прессу, когда он снова схватил меня и прижал к себе. На этот раз я осталась на месте и задумалась, не действует ли его одеколон как успокоительное. Он пах божественно. По крайней мере, я предполагала, что это должен быть его одеколон, поскольку не думала, что существует средство для мытья тела, способное перебить запах моторного масла и выхлопных газов.

— Отпусти меня, пожалуйста.

Я злилась на себя за то, что вообще попросила его об этом, хотя он заслуживал только того, чтобы ему всыпали по полной программе. Я также осознавала, что Роуди теперь мой босс, и, несмотря на то, что наша первая встреча прошла неправильно, потерять эту работу или уволиться было не вариантом.

— Сколько тебе лет?

— А что?

Вместо того, чтобы ответить сразу, его сильные руки скользнули от моих бедер к заднице, массируя и запоминая её форму и изгибы сквозь джинсы. Он не был нежным. Я не понимала, как его прикосновения могут быть такими грубыми, чувственный массаж пробирал меня до кончиков пальцев ног, пока не осталось другого выбора, кроме как прижаться к нему в поисках поддержки, и всё же я чувствовала себя лучше, чем когда-либо. Он был очень внимателен.

Прежде чем я смогла остановить свою реакцию, мои глаза закрылись, и на этот раз я издала стон в ответ.

— Потому что я хочу тебя трахнуть, — в конце концов признался Роуди. Теперь в его голосе вместо злобы звучала страсть. — Сегодня. Сейчас. Пять гребаных минут назад, если бы ты не отвлекла меня своим гребаным ртом, — я почувствовала, как его губы нежно коснулись моей шеи, прежде чем он поднял голову и встретился со мной взглядом. — А зачем ещё?

Я проигнорировала свою пульсирующую киску и возбуждение, портившее мои трусики, и ответила:

— Мы только что познакомились, и ты мне даже не нравишься.

— И?

— Ты должен заниматься сексом только с теми, кто тебе нравится.

Мне захотелось стереть с его лица эту высокомерную ухмылку. Вместо этого я снова попыталась отстраниться от него.

— Ненавидь меня сколько хочешь, красавица. Я всё равно заставлю тебя кончить, — в его словах не было ни капли высокомерия, только простая констатация фактов, и, возможно, именно поэтому я поверила ему. Глядя на него, пока он рассеянно осматривал всё вокруг, я поняла, что глаза у него не цвета лесного ореха, как я предполагала вначале, а зеленые. — Пошли.

Прежде чем я успела сказать ему «нет», он схватил меня за руку и потащил через ворота, где на земле всё ещё лежал без сознания избитый им человек, истекающий кровью.

Мой новый босс, с которым явно не стоило связываться, перешагнул через его безвольное тело, как через пустое место, заставив меня сделать то же самое.

И теперь он вел единственного свидетеля своего преступления в какое-то неизвестное место, которое, вероятно, было темным и известно только ему.

— Куда мы идем?

Выражение лица Роуди ничего не выдало, когда он оглянулся через плечо.

— Трахаться. Куда ещё?

У меня вырвался вздох, и я резко уперлась ногами в землю, пытаясь высвободить руку. Это его ничуть не отпугнуло. Он лишь крепче сжал руку и продолжил идти, как будто моё согласие было необязательным.

— Ты даже не знаешь меня! — крикнула я ему в спину.

Он громко и неприлично гоготнул, заставив меня удвоить усилия, чтобы оторваться от него.

— Мне это и не нужно, — он снова взглянул на меня. — Что ещё у тебя есть?

— Как насчет «нет»? Нет, придурок. Слышал о таком? — огрызнулась я.

Когда Роуди не ответил и не замедлил шаг, я запаниковала. Это было единственным объяснением того, почему я подняла наши руки и жестоко впилась зубами в кожу на его запястье, пока не почувствовала вкус крови.

— Йо-о-о-о! — наконец Роуди перестал идти и повернулся ко мне лицом с широко раскрытыми глазами.

Не сводя с него недоуменного взгляда, я повернула голову в сторону и выплюнула его кровь с языка, а затем обнажила окровавленные зубы.

— Я сказала «нет».

Роуди ничего не ответил, глядя на свое кровоточащее запястье и следы моих зубов, глубоко вонзившихся в его кожу. Медленно подняв взгляд, он задержался на моих губах, а затем встретился с моим взглядом.

Мгновение спустя я вскрикнула, когда он прижал меня к стене здания. Спина хрустнула от удара, а потом всё, что я почувствовала, — это жар сильного тела, раскалившего мою кожу и расплавившего мой мозг, когда он использовал его, чтобы удержать меня на месте.

Его тело… и его рука, держащая мою. Роуди всё ещё не отпускал её — как будто наша непрочная связь стоила боли и кровопролития.

Роуди прижал наши руки к кирпичной стене, и я снова закричала, когда мужчина опустил голову и впился зубами в моё запястье. Из меня вырвался хрип, когда я почувствовала, как лопается кожа, а затем теплая жидкость потекла по руке. Только тогда Роуди поднял голову.

И тут же грубо сплюнул мою кровь на чистые белые кроссовки.

Остальная кровь окрасила его губы в красный цвет, но его, казалось, это не волновало, когда его холодный взгляд встретился с моим.

Никто из нас не разговаривал.

Мы просто существовали в течение напряженного мгновения, которое прошло после этого.

Роуди, казалось, читал каждую мою мысль. Его зеленые глаза — восхитительный комплимент его смуглому лицу — следили за каждым движением моей груди, за тем, как я нервно облизывала пересохшие губы, и даже за капельками пота, выступившими у меня между грудей, несмотря на четыре градуса тепла на улице.

— Если хочешь, чтобы я поверил, будто не хочешь, чтобы тебя трахнули, — сказал он мне обезумевшим от возбуждения тоном, — придется лгать лучше, чем сейчас.

У меня было две противоречивые реакции на это. Моя кожа похолодела от ужаса, но моя киска…

Она распустилась, будто цветок, отвечающий только ему.

А потом Роуди заставил меня отойти от стены и двинуться в то темное и укромное место, куда заманивал.

Нет.

Этого не будет.

Трахаться с новым боссом в первый же день или в любой другой — не вариант, как бы ни хотелось поддаться искушению, в котором он, казалось, был так уверен. Если Короли узнают, почему я здесь на самом деле, уверена, они убьют меня, и первым на очереди будет лев Айдлвилда.

Я обязана это остановить.

Поэтому на ум пришло единственная мысль. Я последовала его совету.

— Четырнадцать.

Роуди нахмурился, когда снова оглянулся через плечо. Мы уже почти добрались до мусорного контейнера, и я слишком поздно поняла, что он нацелился на это место. Очевидно, он решил, что это самое подходящее место для того, чтобы трахнуть меня. Отвращение смешалось с металлическим привкусом его крови, и я попыталась, но не смогла не охренеть от полного и бесповоротного оскорбления.

— Что?

— Ты ранее спрашивал мой возраст, — я подняла подбородок. — Мне четырнадцать.

Роуди выругался, поморщился и выдернул свою руку из моей, словно она была покрыта тем, что вызывало этот отвратительный запах из мусорного бака. Было видно, что он уже готов проклясть меня за то, что я не заговорила раньше, но звук открывающихся ворот и мягкое урчание мчащегося к нам красного «Мерседеса» избавили его от этой проблемы.

Четырехдверное купе с задним спойлером (прим. тормозной щиток) остановилось позади нас, и с водительского сиденья выскочил взволнованный Рок. Он был одет для работы — серая расстегнутая кофта с короткими рукавами и белым термобельем под ней и темно-синие джинсы, которые выглядели слишком дорогими, чтобы быть уместными.