В юности я много думал о женщинах. Никакого жизненного опыта, и набатом бьет проснувшаяся в теле сила, от которой никуда не денешься, не убежишь. Ночью снятся сны. И рядом никого, кто объяснил бы, что с тобой происходит. Да и можно ли объяснить? Весь мир сосредоточивается на женщине, ни о чем другом уже не думаешь, все сфокусировано, все силовые линии сходятся на ней. Страшная и интересная пора!

Я был, наверно, неплохим парнем, потому что часто замечал на себе взгляды девушек, и меня бросало в пот, в жар. Но я отличался большой застенчивостью, и это долго мешало мне познакомиться с кем-нибудь. Одного девичьего взгляда хватало, чтобы целый день быть счастливым. Я томился, мечтал. Женщина представлялась мне загадкой.

А между тем меня окружали товарищи, которые как будто появились на свет сразу взрослыми. Какими ловкими они были! В восемнадцать-девятнадцать лет они уже знали все.

Я рано уехал из дома, жил в разных общежитиях: строительных, заводских, студенческих, и передо мной прошли тысячи лиц. На одной из улиц в Ленинграде, выходившей на проспект Стачек, по соседству стояли два общежития, мужское и женское. Там я первый раз познакомился с девушкой. У ней были черные жгучие глаза. Какой восторг испытал я! Казалось, я могу подняться в воздух от чувства, распиравшего меня. Мы договорились с ней встретиться в выходной в шесть вечера и пойти в кино, и в воскресенье минута в минуту я, замирая, стоял в вестибюле общежития. Мимо меня пробегали расфуфыренные девушки, оставляя после себя запах духов, как шум от реактивного самолета. Прошло десять минут — она не показывалась, прошло полчаса — ее все еще не было.

— Мальчик, кого ты ждешь? — обратила на меня внимание толстая пожилая вахтерша.

Я назвал фамилию и имя девушки. Вахтерша покачала головой.

— У нее уже сто кавалеров перебывало. Тебя еще там не хватало. Иди-ка ты домой.

Стыд прожег меня до самого нутра. Бросился в дверь и побежал по улице, а стыд не отпускал, жег. Я мычал, тряс головой, как от боли. Мне и было невыносимо больно. Я знал, читал, слышал, что есть  т а к и е  девушки, но не ожидал, что она  т а к а я. Правда, во всей ее фигуре и особенно в черных цыганских глазах угадывалось что-то порочное.

«Вот возможность узнать…» — мелькнуло в голове, но я напугался этой мысли.

Я часто думал об отношениях между мужчиной и женщиной. Что преобладает в человеческом чувстве — простое влечение, как у животных, или, напротив, духовное? Но не выдумка ли — это духовное? Может, его и нету вовсе?

Жизнь ставила вопросы, на которые я хотел получить ответ.

Нет, я был не лучше других и искал встреч, и их было немало. Я оставался застенчивым, но со временем научился владеть собой, перешагивать через робость, а иногда был даже нахальным. Мне было двадцать три года, когда я первый раз узнал женщину. К тому времени я стал студентом политехнического института.

Я увидел ее в парке Победы на танцевальной площадке. В ее фигуре была завершенность и округленность, что отличает женщину от девушки, и во взгляде было нечто — туманные глубокие глаза с небольшим прищуром, дразнившие обещанием ласки. Она стояла, не смешиваясь с толпой, чуть в стороне и с некоторым превосходством смотрела на танцующую молодежь.

Я подошел к ней, глаза ее раскрылись шире, она не спеша положила руку на мое плечо, и мы стали танцевать. Несколько раз наши взгляды встречались, и всякий раз ее глаза словно дразнили меня. Танцевать с ней было легко и удивительно приятно. Мы познакомились, ее звали Ритой. В перерыве между танцами я уже не отходил от нее.

Все же я не ожидал, что у нас произойдет так быстро. Она жила неподалеку от парка Победы. Мы шагали по Московскому проспекту, затем свернули на тихую улицу. Она рассказывала о себе — была замужем, развелась, у нее ребенок, который сейчас у бабушки, и вообще — он больше живет с бабушкой, чем с ней. Она почувствовала себя одиноко, пришла на танцы, чтобы немного развеяться, и увидела меня.

— Это я вас увидел, — сказал я, играя роль опытного ухажера, — и вы мне сразу понравились.

— Я уже старуха, — ответила она, кокетничая.

Я стал разубеждать ее, что она совсем не старуха, что ее можно принять за девушку, что я и принял ее за девушку.

— Вам не больше двадцати трех лет, — сказал я.

— Мне именно двадцать три года.

— Мы с вами ровесники!

Про себя я немного удивился: рядом с ней я чувствовал себя мальчишкой, да я и был им, а она уже изведала все: замужество, рождение ребенка, горечь развода. Я догадывался, что у нее было немало встреч, хотя она старалась предстать передо мной домоседкой, любящей покой. Откуда же  э т о  во взгляде? Не с рождения же  о н о  появляется?

Мы подошли к шестиэтажному дому и встали под аркой. Я крепко поцеловал ее в губы.

— Можно к тебе? — шепнул я ей в ухо, сам поражаясь своей смелости.

— Ох, как не хочется одной заходить в свою берлогу! Да чего уж там, пошли. Соседи, наверно, дрыхнут.

Меня охватило сильное волнение, и голова глухо загудела. Мы оказались в подъезде и встали перед дверью квартиры. Рита открыла сумочку.

— А где же ключ? — рылась она в сумочке.

Это несколько охладило мой пыл, я подумал, что меня разыгрывают. Но Рита усердно искала ключ, вынимала из сумочки и клала в мои подставленные ладони пудреницу, губную помаду, духи, расческу. Ее вещи ласкали мне пальцы. Нет, женщина совершенно другое существо, не похожее на нас, мужчин. Вынув все из сумочки, она перевернула ее вверх дном и потрясла, и тут на бетонные плиты лестницы упал ключ. Он был крохотный, от французского замка, но мне послышалось, что выстрелили из пистолета. Рита наклонилась и подняла ключ. Я долго целовал ее у дверей квартиры.

— Пошли, — прошептала она. — Только тихо.

Она отворила дверь, сняла туфли и вошла в темноту. Я шагнул следом за ней. Сердце мое готово было остановиться. Неожиданно раздался страшный грохот, от которого, наверно, проснулись не только жильцы этой коммунальной квартиры, но и всего подъезда, — Рита в потемках наскочила на детский велосипед.

— Расставят тут!.. — ворчала она. — Места им мало. Ногу из-за них ушибла.

Она пнула велосипед, и он заскрипел, поехал, пока не ткнулся в стену.

Мы ступили в ее комнату, и она начала раздеваться. Я стоял и глядел, как нежно светится ее тело. Оставшись в одной короткой сорочке, она юркнула под одеяло.

— А ты что стоишь? — обратилась она ко мне.

Тело было словно не моим, каждой клеткой я ощущал стыд. Я лег с ней, меня бил озноб.

— Что с тобой? Ты озяб? — спросила Рита.

— Да, что-то холодно.

— Я тебя согрею.

Она, как змея, обвила меня своими руками и крепко прижалась жарким телом. Я касался ее груди, бедер, но во мне не было никакого желания, и я лежал рядом с ней беспомощный, как евнух, вздрагивая, когда она дотрагивалась до меня ладонью.

— Ты первый раз? — догадалась она.

— Да, — ответил я, хотя мне стыдно было в этом признаваться.

— Какие целомудренные мальчики пошли! А я узнала мужчину в восемнадцать лет.

— Это был твой муж?

— Нет. Один парень. Он обещал на мне жениться.

— А муж что сказал, когда узнал, что ты уже?..

— Он ничего не говорил. Но я догадывалась, что это его мучило. Раз он выбил из-под меня табуретку, когда я была беременной. Я упала, и произошел выкидыш. Я напугалась, что больше не смогу родить. Но вскоре я снова забеременела… Может быть, из-за этого мы и разошлись с мужем.

Первый раз я вел такой откровенный разговор с женщиной, и мне было неприятно слышать все это.

Где-то далеко за полночь во мне пробудилось слабое желание. Я был горд: я узнал женщину.

Встал и начал одеваться. Договорившись встретиться завтра вечером и поцеловав ее, вышел из квартиры и пешком отправился через весь город на Выборгскую сторону, никакой транспорт уже не ходил. Стояла белая ночь. На набережной Невы гуляли влюбленные. Я никому не завидовал.