Она шмыгнула носом, уткнулась в подарочный мешок лицом, и ее плечи затряслись от беззвучных рыданий.

Я растерянно смотрел на нее, не зная, что предпринять.

– Ты не знаешь, какая я! – заявила она полминуты спустя.

– Какая?

Агата резко подняла свое зареванное личико и громко объявила:

– Никакая! Совсем никакая… У-у-у… так мерзавец Энди все время говорил, – она снова разрыдалась. – Что я везде никакая! Но я и хотела быть с ним никакой, понимаешь?

– Э-э-э… Нет. Ты ещё какая какая!

– Думаешь?

– Уверен, – объявил я и потянулся к соблазнительным женским губам.

Агата потянулась мне навстречу и… меня резко повело назад. Я шлепнулся спиной в снег, и моя невеста гаденько захихикала.

Я лежал на снегу, смотрел пьяным взглядом в ночное небо, слушал ее смех и чувствовал себя бессовестно счастливым.

– Агата.

– А?

– Давай поженимся взаправду.

Женский смех затих, и из саней снова послышались тихие всхлипывания.

– Агата? – приложив усилия, я все же поднялся на колени и подполз к саням. – Эй, ты чего…

– Это так романтиш-ш-шно, – плакала она. – Но взаправду – не модное слово. А ещё мы знакомы всего пару дней, и я так замёрзла… У меня болит зад. Кажется, я поцарапалась о забор.

– Сейчас я тебя пожалею. Подожди чуть-чуть, – я с готовностью поднялся на ноги и снова встал «в упряжку».

Самоотверженно потянул сани со своей драгоценной ношей по пустынным ночным улочкам. Падал, вставал, утыкался головой в сугроб, когда меня вело в сторону. Агата то плакала, то хихикала, а потом стала признаваться мне в том, какой я замечательный и сексуальный.

– А ещё у меня от тебя под платьем все бегает, – объявила она.

– Что бегает? Ик…Блохи? – спросил с улыбкой, громко икая.

– Не-е-е… – протянула Агата и поерзала на санях. – Ну, как его… Как они называются? Как маленькие муравьи.

– Муравьи? – я улыбнулся ещё шире, разглядывая туманным взглядом дом Агаты, показавшийся впереди.

– И ещё внизу там… Прямо у-ух! Особенно, когда ты в театре меня дразнил…

– М-м-м… внизу?

– Ага. С Энди такого не было. А с тобой прямо … Вся мокрая… Фу, о таком ведь приличные женщины не говорят. А я приличная. Наверное. Нэйт, я приличная?

– Конечно! Ты лучшая… ик… И мне такого комлипент…колмпи… признания ещё никто не делал… ик, – объявил я довольный, как кот. – А давай, придём домой и это… того… ну… проверим твоих мурашек.

Ответом мне стала тишина.

– Агата?

Опять тишина.

Я остановился и оглянулся. На санях остался лишь большой красный мешок. А вот из соседнего сугроба торчали женские ножки.

Недолго думая, я кинулся Агате на помощь. Вытащил ее из снега и, прижимая к себе, принялся убирать снег с красивого заплаканного лица.

Агата дрожала, как замерзший воробушек, и смотрела на меня своими пьяными глазками так влюбленно, что я понял, это самая восхитительная женщина в моей жизни.

– Нэйт, ты такой красивый, – пробормотала она мечтательно, стуча зубами. – И такой… такой… невнимательный. Ты потерял меня.

Я впился в ее губы жадным поцелуем, и мы снова рухнули в сугроб.

Не знаю, сколько мы целовались, но я вдруг услышал мужское бормотание слева от нас.

Оторвался от желанных губ и посмотрел в сторону наших саней. Их уже пытался утянуть какой-то бродяга.

– Эй! – крикнул я, поднимаясь на ноги. – Это наше! Агата, нас грабят.

– Мурашки… – заявила она и растерянно улыбнулась. – От тебя и от холода.

– Нас грабят!

– Что?

Следующие несколько минут мы пытались догнать грабителя, что бессовестно пустился в бега вместе с нашими санями.

Бой был почти равным. Мы были пьяны, постоянно спотыкались и падали, а наш воришка не мог бежать быстро из-за тяжести саней.

Когда Агата в очередной раз оказалась в сугробе, я поднял ее за крылья, и она, выплюнув снег, яростно заорала:

– Верни наши сани, ублюдок! Я догоню тебя и вырву твое сердце! У меня есть крылья! Я сейчас прилечу к тебе, оторву твое достоинство и затолкаю его в твой…

Я закрыл ей рот ладонью и осмотрелся по сторонам, боясь того, что она разбудила всю улицу своими воплями.

Вор остановился. Испуганно оглянулся, словно пытался понять, реальна ли угроза, и… снова пустился в бега.

– Стой здесь, – заявил я и побежал за санями.

Я почти настиг их. Протянул к ним руки, но не рассчитал расстояние и брякнулся на заснеженную дорогу. Как раз в это время над моей головой просвистел камень.

– А-а-а-а, – взвыл наш воришка и бросил украденное добро на дороге.

Держась за поясницу и прихрамывая, он поспешил скрыться между домами.

– А я предупреждала! – крикнула злобно Агата.

Она подобралась ко мне и, сдвинув со лба замерзшую мокрую прядь волос, лучезарно улыбнулась.

Только я открыл рот, чтобы сказать ей о том, что хоть она и безупречна, но чуть не пробила мою голову камнем, как она беззащитно протянула:

– Я замёрзла…

Полчаса спустя я успокаивал хнычущую Агату на полу ее спальни. Все добытое нами добро мы спрятали в старом шкафу в ее подвале.

– Я порвала такое чудесное платье, Нэйт, – рыдала Агата. – Оно мне так нравилось.

– Я куплю тебе такое же. Не стоит плакать, – я успокаивающе гладил ее по спине, минуя крылья феи, которые она отказалась снимать, и одновременно с этим продолжал опустошать подарок Анхеля. – Ну, хочешь, мы и мою одежду тоже так «украсим»?

Агата забрала у меня бутылку, сделала несколько маленьких глотков и вдруг улыбнулась, окончательно разбив вдребезги все мои попытки ее понять.

Пятнадцать минут спустя она уже смеялась вовсю, орудуя ножницами и вырезая на моей одежде различные фигурки. Когда очередь дошла до брюк, она приняла на себя вид важного модельера и вскинула вверх руку с ножницами.

– Ваши пожелания?

– Давай вдоль. Начинай снизу, – ухмыльнулся я, лёжа на спине и глядя на нее туманным взором. – Только к ширинке ни-ни… Руками можешь, а вот ножницами не смей.

– Как скажешь, мой господин, – Агата звонко поцеловала меня в губы и поползла к низу штанин.

– Мне вот интересно… А как я домой пойду?

– Точно!

Агата вскочила на ноги и помчалась к шкафу. Достала оттуда коробку, сдула с нее пыль и злорадно рассмеялась.

Бросилась к столу, споткнулась по пути о мои ноги и рухнула на пол. Охая и игриво хихикая, она подползла к своей цели.

– У тебя же день рождения! Вот мой подарок. Утром откроешь.

– Подарок? Мне? О-о-о… Я польщен. И что там?

– Костюм. Это, между прочим, старинная вещь. Дедушка говорил, что он купил его лет тридцать назад у одного скупщика, – она задрала голову и, сморщив носик, засмеялась по-злодейски, словно предвкушая мою реакцию. – И только попробуй не надеть его, – пригрозила она и схватилась за карандаш.

А я понял, что бы там ни лежало, я все равно это надену ради нее.

– А что ты пишешь?

– Как что? Поздравление! – возмутилась Агата, будто я спросил какую-то чепуху.

Закончив свое послание, она поставила коробку на стол и вернулась к «украшению» моих брюк.

А я, приподняв голову, любовался ее черными милыми трусиками и частью обнаженной ягодицы, что виднелись сквозь порванную юбку. На нежной коже действительно красовалась небольшая царапина.

Я посмотрел на пузырек с фиолетовой жидкостью – средство для обработки ран, до которого мы так и не добрались, потому что Агата вдруг «застеснялась», и протянул к нему руку.