Ну чё, Ден, выкусил? Думал, я — дебил и не справлюсь с такой простецкой задачей?

Но этот хмырь заканчивает выкидывать останки роботов из фургонетки и спокойно садится на диванчик, принимая мой успех, как что-то должное. Да и хрен с ним. Я сажусь рядом, а в ушах до сих пор звенит от взрыва гранаты.

Не успевает фургонетка покинуть ангар, как из распахнутых ворот на другой стороне, словно муравьи, вваливаются полицейские — несколько десятков, целая армия. Ну охренеть, надеюсь, они не станут нас расстреливать издалека. Не станут же?

Следом за роботами залетает вооружённый дрон, но благо всего один. Наша фургонетка набирает скорость, покидает блок и теперь несётся в сторону завода по производству роботов, основная часть которого раскинулась за куполом, чтобы отходы не попадали внутрь. В черте города находится лишь вход туда, в который ведёт наш рельсовый путь.

Дрон летит за нами.

— Просьба остановить фургонетку, — раздаётся из его динамиков громкий синтезированный голос. — В противном случае мы будем вынуждены открыть огонь.

А вот это неприятно. Я только позавчера побывал в подобной ситуации, и знаю, что такое огонь на поражение, а сейчас я на одном борту не с простым террористом, а с самим Деном Унаги.

Я смотрю вперёд и вижу, что дальше нас ждёт обрыв. Прочные ферганитовые рельсы пролегают прямо над опоясывающей весь город пропастью глубиной не меньше ста пятидесяти метров и такой же шириной. Ни моста, ни укреплений — лишь две блестящие серебристые линии, перечёркивающие воздушное пространство. Мы покидаем твёрдую землю, и по обеим сторонам от нас открывается свободный обзор на огромный ров, раскинувшийся вокруг. Там, внизу, работают фильтры, очищающие воздух, и генераторы тепла, которые зимой поддерживают приемлемую и комфортную температуру, а потому дно сокрыто облаками пара. Впереди, на той стороне земли тянется фундамент из прочного композита на основе титана, на котором и стоит наш стеклянный купол. И вот теперь страх толстым одеялом накрывает с головой — если фургонетку собьют, нам крышка.

Ден сидит на диванчике с закрытыми глазами и ладонями на бёдрах, словно медитирует. Нашёл время расслабляться.

Отсюда я уже вижу вход на завод — он находится прямо напротив. Мы на полной скорости несёмся туда, на этот большой открытый выступ, за которым нас ждёт проём где-то семь на пять метров, куда и заходят рельсы.

— Даю вам пять секунд, после чего открываю огонь, — объявляет дрон.

— Ден?

Он молчит.

— Пять.

Похоже, Ден не собирается ничего предпринимать. Он уверен, что мы каким-то чудом сможем спастись, ухнув вниз в пропасть. Ну, удачи, баклан, а я вот хотел бы выжить. На кой ляд мне вообще торчать тут с тобой?

— Четыре.

Ладно, Псих, соображай. До завода ещё добрая сотня метров, за четыре секунды не успеем. Дрон может расстрелять саму кабину, осыпав нас градом пуль, и тогда единственный наш шанс — это попытаться найти укрытие внутри. Либо, как и в прошлый раз, он может бить по колёсам и опрокинуть нас вниз. Можно ли остаться в живых в этом случае? Сильно сомневаюсь. Поэтому пусть уж лучше палит по кабине.

— Три.

Ден резко открывает глаза, вскакивает с места и подходит к панели управления.

— Два.

Ден набирает код открытия дверей и оборачивается ко мне.

— Приготовься прыгать, — говорит он.

— Один.

Двери распахиваются.

Дрон открывает огонь по колёсам. Ферганитовым рельсам пули не страшны, но фургонетку всё равно подбрасывает, словно на кочке, после чего она начинает стремительно клониться вправо. Я рвусь до противоположной стороны к открытым дверям. Фургонетка останавливается, кренится окончательно и ухает вниз.

— Прыгай! — кричит Ден и изо всех сил отталкивается от края, подпрыгивая вверх.

Не раздумывая ни одного лишнего мгновения, я просто повторяю за ним. Я выпрыгиваю из другого выхода, когда фургонетка уже летит в пропасть. Ладони в последний миг успевают зацепиться за рельс. Никогда ещё я так нагло не хлопал смерть по плечу! Сердце отбивает стремительный ритм, пульс восторженно долбит в висках, а картинка перед глазами дрожит от каждого удара. В голове пусто — все мысли поглотило лишь истовое желание удержаться. Мышцы рук сразу принимают огромную нагрузку и отвечают тупой болью.

Я кое-как подтягиваюсь и забираюсь на рельс, обнимая его всем телом, словно спасательный круг.

Дрон подлетает к нам. Сука, дайте хоть выдохнуть.

Ден встаёт на рельсе, умело сохраняя равновесие, но человеческие ступни всё равно слишком длинные, чтобы стоять тут свободно. Особенно когда ты находишься над огромной, мать его, пропастью. Рельс не шире бордюра, но Дена это, кажется, не шибко волнует. Я вижу движение, с которым он вытаскивает из ножен свою невидимую катану. Эй, ты чё удумал?

Дрон пролетает мимо меня, движется чуть дальше и опускается вниз, оказавшись прямо перед Деном и отрезав нам путь к заводу.

— Денис Унаги, личность идентифицирована, — сообщает гердянка. — Вы обвиняетесь в серии террористических актов и тяжких преступлений. Просьба не оказывать сопротивление, в противном случае вы будете мгновенно ликвидированы.

Я замечаю, что у Дена невероятно сосредоточенное выражение лица. Он встаёт обеими ступнями вдоль рельса в традиционную стойку кендо, но дрон, разумеется, не может видеть меча в его руках.

— Концентрация и баланс, — тихо произносит Ден. — Концентрация и баланс.

— Поднимите руки вверх, — говорит дрон.

Ден повинуется, замахиваясь катаной над головой. Нет, он же не станет…

— Концентрация и баланс, — в очередной раз произносит Ден, после чего стремительно, так, что мои глаза даже не успевают зафиксировать движение, делает шаг вперёд и бьёт катаной перед собой, разрубая дрона пополам. Обломки летят в пропасть, а этот грёбаный самурай застывает на месте и секунды три-четыре просто не шевелится.

Я тоже не двигаюсь, глядя на него с нескрываемым восхищением. Вот чертяка, до чего дошёл, а! Но радоваться рано, скоро сюда налетят другие дроны, которые наверняка поведут себя осмотрительнее.

Чтобы не отставать от Дена, тоже кое-как встаю на рельс и аккуратно поднимаюсь во весь рост. Не смотреть вниз, главное — не смотреть вниз. Ден оживает, выпрямляется, отточенным мастерским движением убирает катану обратно в ножны, после чего аккуратно, шаг за шагом, идёт по рельсу в сторону завода. Движется он быстро, ловко переставляя ноги, будто канатоходец. Меня же постоянно клонит то вправо, то влево, я перемещаюсь какими-то нелепыми рваными рывками, да и вообще, попробовали бы вы нормально идти, когда каждое неверное движение грозит смертью. Ден постепенно увеличивает дистанцию между нами.

Очень тяжело не глядеть под ноги. Я стараюсь смотреть вперёд и не отрывать ступни от рельса — так проще, но медленнее. Что ж, вынужден признать, Ден Унаги куда ловчее меня. Вот же сволочь, и тут меня обскакал, сраный гений. Снизу бьёт ветер от воздушных фильтров и генераторов тепла, взъерошивает волосы, поднимает куртку, и каждый порыв так и норовит сбить мне равновесие.

Ден уже сходит на выступ, ведущий внутрь завода, и на него выбегает целая толпа полицейских. Они не спешат открывать огонь — интересно почему? Впрочем, мне это только на руку — я всё ещё стою на рельсе, как олух, и шальная пуля вряд ли помогла бы мне дойти до конца.

Ден же не мешкает, он сходу бросает в сторону полицейских ЭМ-гранату, которая через три секунды вызывает у них явные проблемы. Гердянки начинают двигаться медленно и дёргано. Ден вновь вытаскивает свою катану и тупо идёт рубиться. Один взмах, второй, третий. Какой-то полицейский поднимает автомат и собирается стрелять, но меч Дена оказывается быстрее. Что ж, выходит, электромагнитные импульсы, может, и не выводят гердянок из строя окончательно, но очень заметно их ослабляют.

Когда я с облегчением ступаю на сплошную поверхность выступа, Ден срубает голову последнему роботу, после чего вытирает пот со лба рукавом.

— Пришлось пожертвовать своим нейрокомом, — говорит он. — Граната повредила управляющий чип.