Кто-то очень крупный хватает меня за шиворот, разворачивает и тянет за собой, распихивая людей. Он рассекает толпу, проходя сквозь неё, как бронемашина через орду зомби. Я теряюсь, не могу ничего сделать, а потому отпускаю ситуацию и даю волю речному потоку жизни просто нести меня по течению, не зная, куда оно приведёт.

В итоге меня грубо забрасывают внутрь служебного входа и закрывают дверь. Я, наконец, оборачиваюсь, чтобы рассмотреть своего спасителя. Им оказывается очень высокий и широкоплечий молодой мужчина-азиат, носящий огромный, как палатка, чёрный плащ и тёмные маленькие круглые очки. Его длинные чёрные волосы забраны в хвост. И хоть конкретно я никогда не видел его вживую, по описанию других личностей сразу понимаю, что передо мной Чих Пых Мых. Унагист.

Я стараюсь смотреть на него как можно более грозно, но внутри всё дрожит от мысли, что придётся с ним драться. И почему при создании меня Менке полностью убрал способность к физической агрессии? Из-за этого любая мысль о бое выбивает из колеи, в отличие от того же Психа, которому наоборот в радость помахать кулаками.

— Спокойно, Лермушкин, — говорит Чих Пых Мых раскатистым басом на удивление почти без акцента. — Я не к тебе. Позови Психа Колотка.

Я нервно сглатываю. Время шесть сорок. Десять минут переход в одну сторону и десять минут в другую. А если сейчас отдам контроль Психу, обратно его уже не получу.

— Вы будете драться? — аккуратно интересуюсь я.

— Не исключено, — спокойно и уверенно отвечает Чих.

Его голос воплощает крепкую и жёсткую волю. Он говорит, не терпя возражений, стараясь задавить собеседника. Это грозный противник.

— Тогда как насчёт перенести эту встречу на попозже, скажем, после концерта? — Я и сам стараюсь говорить спокойно, но очень сложно не сорваться в трусливый визг при виде такого громилы. — У меня скоро выступление на музыкальном конкурсе, к которому я долго готовился. Не хотелось бы сейчас портить товарный вид, тем более что у меня и так всё лицо в синяках.

Чих задумчиво хмыкает, берёт себя за подбородок и говорит:

— Ладно. Но я буду следить за тобой из зала. Поближе.

— Разумеется.

Звучит ужасно, ведь такой здоровяк ярко выделится на фоне остальных, не раз зацепит мой взгляд и напомнит, что после концерта мне тут же придётся вновь отдать контроль Психу.

— И я сижу только на лучших местах. Так что выбьешь мне вип-ложу.

Я не сдерживаюсь и обречённо стону. Да, каждый участник имеет право на трёх посетителей в вип-ложе, где для них готовы столики с индивидуальным обслуживанием. Я приглашал Зевану, но не уверен, что она придёт. А если придёт, то ещё хуже — ей придётся сидеть рядом с этим 大个子(dà gèzi)[4]. Так что же, отказать ему?

Но даже сквозь очки из взгляда Чиха лучатся такие угроза и напор, что все возражения просто убегают прочь.

— Хорошо, я скажу, чтобы вас пустили.

Чих удовлетворённо кивает и выходит обратно на улицу. А я удручённо тащусь дальше по коридору с таким настроем, с каким обычно в конкурсах не побеждают. Прохожу в дверь, ведущую в гримёрки, а оттуда уныло плетусь в назначенную мне комнатку. Там в очередной раз смотрюсь в зеркало, чуть подправляю тональный крем в местах, где он стёрся, и глубоко вздыхаю. Меня, словно прочной рыболовной сетью, накрывает паника. А что, если я проиграю? Что, если плохо выступлю? Я могу стать сто пятьдесят шестым человеком за чуть менее, чем триста лет, который набрал миллион единиц соцрейта. Всего сто пятьдесят пять людей добились таких вершин, и большинство уже ближе к старости. А мне остался один маленький шаг. Шаг, который сделаю я — Лермушкин. Не Порфирий, не Псих Колоток. И теперь уже точно не Ада. Я.

В гримёрку заходит робот-помощник.

— Вы выходите пятым, господин Рамаян, — сообщает он. — До вашего выступления остаётся два часа и пять минут.

Получается, я зря сюда так спешил, раз мне определили явиться перед слушателями предпоследним.

— А кто пойдёт шестым?

— Госпожа Лада Солнцева.

Что ж, хорошо, что она, перед ней выступать совсем не зазорно. Может, даже удастся встретиться до выхода на сцену, ведь впереди ещё целых два часа. После короткого и напряжённого знакомства с Чих Пых Мыхом, её компания успокоит и утешит.

— А в какой она гримёрке? — спрашиваю у робота.

— Госпожа Лада Солнцева ещё не приехала. Её известили, что она выйдет последней, и она сообщила, что приедет ближе к началу своего выступления.

— Ты меня расстроил. Проваливай. Только сперва передай в администрацию, чтобы от моего имени в вип-ложу пустили ещё одного гостя. Некоего Чих Пых Мыха. Это такой очень высокий и крупный азиат в чёрном плаще и тёмных очках.

Робот издаёт несколько трещащих компьютерных сигналов, связываясь с кем-то на теклане.

— Готово, — сообщает он. — Я удаляюсь. Если понадоблюсь, я в помещении для компаньонов. Мой номер — тридцать девять. Приятного вечера.

Робот покидает гримёрку, а я откидываюсь на стуле и задумываюсь, как убить ближайшие два часа. В голову не приходит ничего лучше, чем пойти к сцене и посмотреть на выступления άλλους συμμετέχοντες(állous symmetéchontes)[5]. Честно говоря, эти ребята даже близко не тянут на звание достойных конкурентов. Но соперников, как и родителей, не выбирают, если только ты не спятивший гений, как Ден Унаги.

Я выхожу из гримёрки и иду по коридору в сторону сцены. Уже отсюда слышны крики людей в зале и громкая музыка, заполняющая пространство из огромных динамиков. Только-только вышел Гриша Весна (настоящая его фамилия вроде бы Ленивцев) — тот ещё бездарь, способный сочинить лишь монотонный бит и бессмысленный стишок максимум на две стопы в строке, да и рифмы у него такие, что откровенно хочется дать автору в морду.

Мой прогресс,

Качаю пресс.

Девки текут,

Сучки бегут.

Сдаётся мне, это не считалось музыкой даже двести лет назад. Тем не менее, зал реагирует, люди двигают телом в такт биту, а кто-то под этот примитивный минус даже пытается танцевать. Находятся и такие, кто во всё горло орёт эти тупые и бессмысленные строки. И я понимаю, почему людям это нравится — такие треки (песнями их язык не поворачивается назвать) прочно оседают в голове ввиду своего примитивизма, отчего мозг прокручивает их снова и снова, снова и снова, до тех пор, пока ты не свыкнешься с мыслью, что хочешь послушать это дерьмо ещё раз. И в результате, чтобы хоть как-то оправдаться, убеждаешь себя, что тебе это нравится. Как итог, артисты, подобные Грише, попадают в число шести счастливчиков, допущенных к этому конкурсу, в котором, замечу, участвуют лишь самые популярные музыканты города. Вот и думай после такого, что людям действительно нужно — поток бессмысленного заедалова, или всё-таки чувственное и живое искусство.

Следом за невероятно отвратительным, но при этом безгранично тепло принятым, выступлением Гриши Весны на сцену выходит Леонид Лавров. И я совершенно ничего про него не знаю. Этот парень появился из ниоткуда, начал вести блог, где в каждом видео рассказывал о том, как он знаменит, и как слава его утомляет. И вот парадокс — абсолютно никто не знал, чем он занимается. Но всё же он убедил многих, что это просто они о нём никогда не слышали, а на деле-то он ого-го какой известный. И сработало — теперь имя Лаврова у всех на слуху, хотя никто так до сих пор и не в курсе, кто он вообще такой. Получается, что он известен тем, что везде рассказывает о своей известности. Теперь вот он решил заняться музыкой, чтобы хоть как-то оправдать популярность. Я подозреваю, что он собирался сделать это с самого начала, а его дурацкий видеоблог — просто хитрый ход для набора аудитории. Что ж, трюк удался, а вот творчество, увы, не очень. Стихи у него совсем на каплю лучше, чем у Гриши, музыка тоже немного богаче, но в целом всё та же бесталанная чушь.

Я решаю не утомлять себя прослушиванием так называемых «competitors»[6], а пойти в буфет и перекусить чем-нибудь перед собственным выступлением. Заказываю местному автоповару острую свинину с овощами в кисло-сладком соусе с рисом и сажусь за ближайший свободный столик, ожидая приготовления заказа. Людей здесь сейчас очень мало, всего четырнадцать человек на примерно двести посадочных мест. Понятное дело, остальные наслаждаются выступлением, если конечно унылые потуги Лаврова можно назвать выступлением, и уж тем более ими наслаждаться.