— Мы так-то в разных дежах с ней служили, — поддержал писклявый скандалист сбоку.

— С ней?.. — уловил я самую важную для себя деталь.

— Ну да, Ффаффа — самка, — кивнул крысюк.

— Ах ты фекфифт фьертов! Я тебе покафу фамку! — тут же угарно начала качать права Ффаффа.

Но последовавшие снаружи наши смешки заставили бедняжку обиженно примолкнуть.

— Разве я тебе сразу об этом не сказал? — сделал удивленную морду Ччверсс. — Ну извини, чел. — Лучащиеся ехидством глазки-бусинки гэручи выдали насмешника с потрохами.

— То-то она так ярилась, когда я с ней, как с парнем объясняться пытался, — я в очередной раз хлопнул себя ладонью по лбу.

— Да вытафите уфе меня отфюда, наконеф! — возмутилась пленница.

На корню пресекая очередную порцию хихиканий, я велел собравшимся не стоять столбами, а помогать мне.

После приказа старшего по званию все жала (даже протиснувшийся сбоку от Миха Сыч) послушно опустились вокруг кокона на корточки и занялись делом. Ччверсс, пристроив на земляном полу горящий фонарь, так чтоб его свет максимально освещал кокон, со своего края стал ловко сдирать паутину, орудуя когтями и призванным из Инвентаря мачете. Я поделился вторым ножом с Мариной, и усевшаяся рядом со мной девушка тоже стала проворно кромсать паутину острым лезвием. Пристроившиеся с противоположного края Мих с Сычом вынуждены были орудовать голыми руками. Впрочем, оставшиеся на их ладонях после подъема накрутки из обрывков комбезов худо-бедно защищали руки парней от липучки, а большая физическая сила позволяла им в совместном рывке драть паутину кокона почти так же эффективно, как недавно в яме это демонстрировали щупальца моей читерской функции.

Совместными усилиями работа у нас, что называется, закипела. Куски липкого кокона стали срываться с тела пленницы многократно быстрей, чем до этого у меня одного…

— Э-э! Тифе там, фвери!.. — развлекала нас периодически своим стендапом Ффаффа. — Ой-ей! Руфька моя, руфька!.. Хвофьтик! Ой мамофьки. Нефнее, фуки, это фе мой хвофьтик!..

Впрочем, угарные стенания пленницы длились не долго. К чести нашего дружного коллектива, впятером мы управились с остатками кокона за считанные минуты… И вот уже взбодренная симулятором и витаминами крысючка, едва поднявшись на ноги, тут же юркнула с фонарем за поворот подземного хода, чтоб наедине с самой собой стыдливо кутаться в обрывки комбинезона.

— Ффаффа, стерва такая! Кому сказано: верни МОЙ фонарь! — ярился с другой стороны поворота Ччверсс, удерживаемый от порывов накостылять своевольной самке неодолимым барьером, в виде вставших на пути крысюка плечом к плечу Сыча м Миха.

Мы же с Мариной в сторонке тихо угорали над этой комедией.

— Нет! Я ефе не готова! — откликнулась крысючка. — Мне нуфно больфе времени, фьтобы привефти фебя в порядок.

— Дура! Там зарядка на нуле почти!

— Нифьего не на нуле. Нормально вфе горит!

— Пока горит. Но вот-вот погаснет же!.. Челы, да хорош угорать! Пустите, я заберу свое!..

— Ифь фьего удумал! — перебила Ффаффа. — Я не твоя! Фьелы, не пуфкайте нафильника!

— Да че за дичь ты несешь, идиотка!

— Фам дурак!

— Ффаффа, ну правда, хорош дурковать! Выходи уже.

— Я ефе не готова!

— Пожалуйста!

— Нет!

— Да не буду я на тебя смотреть! А челом, вообще, пофиг на гэручи!

— Фато мне фамой не пофиг!

— Млять, да че ты выделываешься! Вон, челка — тоже голая почти осталась, но ваще из-за этого не парится. Хотя рядом с ней аж три самца!

— Э-э, рожа мохнатая, ты края-то видь!..

— За буйки не заплывай!.. — с двух сторон синхронно цапнули крысюка за длинные уши Мих с Сычом.

— Оставьте его, парни. Не портите шоу, — беззаботно отмахнулась Марина, остатки комбеза которой, накрученные кое-как вокруг бедер и груди, и впрямь оставляли несколько весьма пикантных прорех.

— А мне фтыдно! — последовал очередной возмущенный вопль из-за поворота. — Потому фьто я не… Ой! — ровный свет оттуда вдруг отчаянно замигал и погас.

— СУУУКААА! — сильно опечалился крысюк.

— Я невиновата, Фьфьверфф. Оно фамо, — стала оправдываться высунувшая виноватую мордочку из-за поворота крысючка.

Не дожидаясь окончания разборок, я направился к выходу из подземелья.

— Пустите меня! Я этой дуре сейчас ее бесстыжие зенки выцарапаю!..

— Не пуфкайте, фьелы! Он меня ифнафилует!.. — под хохот ребят понеслись вдогонку очередные реплики комедийного дуэта хвостатой парочки.

— Да нахрен ты мне не нужна, дура озабоченная, блин!

— Фам дурак!..

— Эй ну-ка заткнулись там все! — это уже я, достигнув цели, развернулся и яростно зашипел вглубь коридора на растворившуюся в полумраке подземелья команду. — И сюда дуйте живо! Походу, у нас очередные неприятности…

Глава 11. Юзз-полосатики

Над выходом из подземного хода эдаким полупрозрачным балдахином нависала многослойная ловчая сеть трейс-ткачей. И сейчас, впервые с начала побега, очередной фрагмент основательной паутинной защиты предусмотрительных хозяев ни только меня не напряг, а напротив даже порадовал своим наличием. Потому как снаружи (на высоте примерно в пять-семь метров) с басовитым гудением наворачивали круги и восьмерки над выходом аж девять юзз-полосатиков — не разумных рухов, строением тела схожих с земными осами или шершнями, только, разумеется, изрядно превосходящих размерами привычных землянам насекомых. Длинна тел вставших на крыло взрослых особей юзз-полосатиков колебалась в интервале от сорока до шестидесяти сантиметров. С хвостовым жалом, соответственно, в добрый десяток сантиметров — эдакий ядовитый гвоздь-сотка, способный запросто дырявить хитиновую броню трейс-ткачей… Почему в качестве примера я привел именно разумных паукообразных рухов? Да все просто. Юзз-полосатики, в прямом смысле слова, паразитируют на трейс-ткачах. Паукообразные рухи являются инкубаторами для выведения потомства осоподобных. Разумеется, разумные трейс-ткачи всячески борются с роями живущих инстинктами юзз-полосатиков, с помощью других рухов выслеживают и разоряют гнезда осоподобных, без пощады истребляя всех тамошних обитателей. Но джунгли огромные, и разыскать в них все жилища юзз-полосатиков невозможно, потому и трейс-ткачи периодически пропадают без вести — парализованных ударами ядовитых жал неудачников уносятся стаи юзз-полосатиков в свое гнездо. — Вся эта дополнительная информация из жизни рухов сама собой всплыла в моей памяти при виде кружащих над головой огромных «ос» (спасибо трунгу Злюфе с его экспресс-заливкой гигов инфы об Империи и ее врагах).

Опасные даже для закованных в прочнейший хитин паукообразных жала огромных «ос» из податливой человеческой кожи или мягкой шкуры гэручи, соответственно, способны были сделать дуршлаг за считанные секунды. Причем, каждый удар десятисантиметрового жала для людей и гэручи был не менее фатален, чем полновесное ножевое ранение. Только, в отличии от обычного удара, вместе с острым инородным телом в глубокую рану попадал еще парализующий и ужасно токсичный яд юзз-полосатиков. Что, без немедленного введения противоядия, гарантировало ужаленному человеку или гэручи мучительную смерть в течении ближайших пяти минут. Но поскольку таких ударов полосатыми летучими монстрами каждому из нас, наверняка, нанесено будет сразу бессчетное множество, сдохнем мы, без сомнения, куда как быстрее.

Уж не знаю, что именно привело к замаскированному земляному ходу внимание этой внушительной стаи юзз-полосатиков — не без основания считающихся опаснейшими крылатыми хищниками местных джунглей. Возможно, чересчур громкая эмоциональная перебранка гэручи в подземелье и, соответственно, наш заливистый хохот над ними, или пролитая мною там же несколькими минутами ранее кровь трейс-ткача, до охоты на которых юзз-полосатики (по выше означенным причинам) были большими любителями, а может пролетающая по своим делам неподалеку стая случайно засекла внизу забирающегося в нору трейс-ткача, неуклюжего из-за наличия при нем кокона с пленницей… Гадать можно бесконечно. Как бы то ни было, в сухом остатке имеем, что юзз-полосатики как-то рассекретили это убежище паукообразных, и от немедленной смертельной атаки стаи гигантских «ос» нас внутри земляной ловушки уберег как раз-таки защитный полог из многослойной паутины, висящий над входом. В котором, к слову, уже увязли лапами и крыльями пара самых шустрых и безбашенных юзз-полосатиков.