Мешки валялись на земле, их содержимое рассыпалось, а герцог держал в руках чашечку.

— Не стараешься! — выговаривал он Кеймрону. — Даже не попытался! Я же говорю тебе, представь, что небольшой поток идет, тоненькой струйкой! А ты прям сразу стихию выпускаешь так, чтобы замок снести! Все, достаточно, время близится к ужину.

Он ушел с чашечкой в руках, и даже его спина выражала неудовольствие.

Айри подошла к Кеймрону.

— Трудно? — спросила она.

— Очень. Но я справлюсь, — упрямо ответил он.

Ужинали они опять в комнате Кеймрона, потому что герцог был в плохом расположении духа, о чем им сообщила Эрили. Айри не обратила на это внимания — в ней все еще эхом звучали слова девочки.

Ее взгляд упал на альбом, лежавший на комоде. Во времена учебы, когда они гуляли, Кеймрон часто делал быстрые зарисовки, и ее всегда завораживало, как на листе появлялась уменьшенная копия того, что они видели, но всякий раз она подавляла желание взяться за карандаш самой. Откуда бы у нее было время на такое?

Но почему бы… Почему бы не попробовать теперь?

— Кеймрон, а я ведь тоже могу научиться рисовать? — спросила она.

— Да, конечно. Это навык, который можно развить, — ответил он и чуть наклонил голову к плечу, как будто в ожидании ее новых слов.

А ведь она сказала не то, что хотела. Боясь передумать, Айри быстро спросила:

— Можешь показать мне что-нибудь простое?

И, подхватив с комода альбом с карандашом, Айри села рядом с ним на кровать. Кеймрон открыл чистый лист, задумался, осмотрелся.

— Самое простое, что можно нарисовать… Комод, — и он указал карандашом на предмет мебели. — Просто прямые линии. Ты справишься.

И он передал ей альбом и карандаш. Айри села, скрестив ноги, положила на них тяжелый альбом. Острый карандаш замер, готовый следовать за ее рукой.

Айри посмотрела на комод. Вот — он, а вот — пустой лист. И с чего начать?

— Начни с прямоугольника размером на треть листа, — посоветовал Кеймрон и поставил у нее за спиной руку, а его щека прижалась к ее виску.

Айри примерилась к листу, но все не решалась провести первой линии. Она ведь должна получиться прямой! А как? Рука наверняка соскользнет, и ничего не получится.

— Хочешь, нарисуем вместе? — тихо спросил Кеймрон, и Айри замерла.

И как-то сразу ощутила, что он грудью прижимался к ее спине, а его дыхание скользило вдоль щеки, касалось шеи.

— Д-давай, — ответила она, и Кеймрон обхватил ее руку своей.

— Расслабь руку, — попросил он низким голосом, а Айри чуть не уронила карандаш. — Смотри, начинаем с прямоугольника, а потом будем добавлять объем…

И их соединенные руки заскользили по листу, плотному, шероховатому, и карандаш покорно оставлял след. Прямоугольник, косые палочки, и вот уже на бумаге появилось что-то, похожее по форме на комод. Появились линии, обозначавшие ящики, и ручки-кружочки.

Кеймрон рисовал, то поднимая голову, то опуская, а Айри только и могла, что следить за карандашом. Ее рука покорно следовала за его, подчиняясь твердым нажатиям и мягким касаниям. Подчиняясь ему, карандаш делал то короткие штрихи, то длинные, и вот уже комод стал объемнее, ярче.

— Готово, — сказал он, и карандаш замер над краем листа. — Вот и твой первый рисунок, — и Айри почувствовала, как он улыбнулся.

Его рука легла между краем альбома и ее животом, и тепло от нее проходило сквозь одежду, касалось самой кожи. Поддавшись порыву, Айри чуть откинулась, и его рука напряглась, притянула ее еще ближе.

Касавшееся уха дыхание стало тяжелее, и Айри закусила губу.

В замке было тихо, и только за окном завывал ветер. Подрагивал огонек в лампе, и вслед за ним колебались, покачивались контуры теней. Кеймрон забрал альбом и карандаш, отложил куда-то в сторону, и Айри, как зачарованная, наблюдала за этим. Его рука коснулась плеча, скользнула вверх по шее, повернула ее голову.

Айри закрыла глаза.

Поцелуй, долгий и нежный, соединил их, смешал дыхание, и Айри забросила руку на шею Кеймрону, чтобы хоть так обнять его, притянуть ближе. Поцелуй стал глубже, жарче, и она не заметила, как оказалась лежащей на кровати.

Кеймрон отстранился, и она убрала его волосы за ухо, чтобы видеть лицо, видеть его глаза, потемневшие от желания. Сердце заходилось, и Айри тоже тяжело дышала, как и он.

Она не знала, что происходило с ней — с ними, но знала, что это было правильно, она хотела этого. И Кеймрон прочитал все в ее глазах.

Еще один долгий поцелуй, и чувства затмили разум, осталось лишь желание близости, желание касаться и ощущать прикосновения, желание слиться в единое целое и уже никогда не расставаться.

Переплетенные руки в ярком свете лампы.

Густая тень под его ключицей, прикрытой золотыми волосами.

Ее тонкая шея с розовыми пятнышками.

Волнами захлестывала страсть, но она быстро отступала, уступала нежности и ласке.

Поцелуи усеяли все тело, и кожа пылала от них.

Айри выдохнула, закрыла глаза — голова кружилась, комната качалась, и надежнее всего в мире ощущался Кеймрон, что прижимал ее к своей груди.

— Спи, — тихий шепот, поцелуй за ушком.

И Айри заснула, словно заколдованная.

Когда она проснулась, Кеймрон уже ушел, а на кровати рядом лежал рисунок — еще один ее портрет. «Ты прекрасна», — прочитала Айри подпись внизу и улыбнулась.

С улицы раздавались приказы герцога и, завернувшись в одеяло, Айри подошла к окошку. Герцог вновь давал урок, и огромные, тяжелые мешки взлетали в воздух от магии Кеймрона так легко, словно ничего не весили, а герцога это злило, он ругался, но потом внезапно затихал и начинал что-то тихо говорить.

Но вот опять мешок взлетел в воздух, словно его пнул какой-то гигант.

— Нежнее, нежнее надо! Представь, наконец, что это — твоя девушка! Не будешь же ты ее в воздух отправлять⁈ — услышала она особенно отчаянный возглас герцога.

Кеймрон покосился на него, повел плечами, размял руки и встал напротив мешка — Айри по спине видела, как он напряжен. Почти до предела.

И вот, наконец, мешок плавно поднялся над землей, а потом его дернуло еще на пару метров ввысь, после чего он завис в воздухе, а герцог подошел к Кеймрону и похлопал по плечу.

Смеясь, Айри собралась и ушла в библиотеку, села в кресло с очередной книгой. К ней пришла Эрили, спросила, не желает ли она чего.

«Желаю. Желаю, чтобы эти мирные дни не заканчивались», — подумала она, но вот вслух сказала, что ничего не нужно.

Их распорядок дня постепенно устоялся. Утром они шли в библиотеку и проводили там все время до обеда, а после Кеймрона забирал герцог, пообещавший, что необученным он не уедет. Тогда Айри оставалась наедине с книгами, иногда компанию ей составляла Эрили — она приносила с собой корзинку с вязанием и всегда готова была выполнить любое распоряжение.

Вечером они ужинали с герцогом, а после вместе с ним переходили не то в огромную гостиную, не то в маленький зал, где висели старинные гобелены, где большой стол целиком застилали бумаги, свитки, книги, блокноты. Там на стене висела огромная карта герцогства, а рядом с ней — лупа на цепочке. У другой стены находился камин, и в нем все время трещал уютный огонь.

— Это мое любимое место, — и герцог сел в одно из старинных кресел, которых было так много расставлено по замку. — А теперь расскажите мне о вашем убийце подробнее. Как вы поняли, что он — фея? Людей всякими способами можно заставить умереть, магия тут не обязательна.

Кеймрон посмотрел на Айри. Рассказ он начал с убийства на площади Прейн, но, конечно, ни слова не сказал о них самих, обошел стороной эту часть истории.

— Это были десять незнакомых друг с другом человек, и все они случайно оказались тогда на площади. Люди видели и торговца ножами, молодого паренька. Именно этим десятерым он продал ножи, а они купили их, хотя точно не нуждались в столовых приборах. Следом этими же ножами они себя и убили. Разница по времени между первым купившим и первой смертью — меньше двадцати минут. В легендах, которые отчасти сохранились в Хейзер, упоминалось, что феи могли магией принудить человека выполнять все, что им захочется. У нас это назвали магическим принуждением.