— Нет. Мы не должны забывать о них, — упрямо ответила она, не сделав ни шагу в сторону набережной.

— Мы и не забываем. Только, знаешь, наш мозг — удивительная штука. Если непрерывно искать решение какой-то одной задачи, разум затуманивается, а если отвлечься на что-то другое, то потом придет новая мысль, и ты удивишься тому, что раньше она тебя не посетила.

Кеймрон договорил и подошел к ней, встал за спиной.

— Если не веришь, то давай проведем эксперимент. До конца вечера — ни слова о делах, отвлекаемся, смотрим город, — и он провел рукой перед ней, обрисовывая пейзаж. — А завтра с самого утра — работаем и думаем. Соглашайся, Айри. Эту теорию стоит проверить, — и его руки легли ей на плечи, мягко подтолкнули туда, к огням набережной, к беззаботным людям. — Забудь на один вечер о своем долге, чтобы завтра днем тебя посетило озарение.

Огни набережной манили, они обещали что-то новое, напоминали о чем-то забытом, и Айри поддалась уговорам, отправилась в маленькое путешествие.

Город поменялся за последние годы, а она и не заметила. Там, где раньше можно было купить мороженое, открылась булочная. Там, где она с Фели любовалась великолепными куклами, теперь торговали посудой.

Река ненавязчиво шумела, убаюкивала разум, и все мысли отступали, исчезали под шелест волн, растворялись за криками чаек, искавших ночлег.

— А что вон там? — и она пошла к желтому домику с зелеными подоконниками, где раньше они с Кеймроном покупали булочки с корицей.

Теперь там торговали тканями с юга, и на витрине ярко сиял голубой шелк с серебряной паутинкой узора.

— Многое изменилось, — заметил Кеймрон, и Айри увидела в отражении на стекле его силуэт за своим плечом.

Сердце защемило. Она пошла прочь от витрины, и ноги сами привели к… Вифарскому мосту. В его начале стояли две каменные статуи драконов, и Айри прошла мимо них.

— Смотри, красиво, — позвал ее Кеймрон, и она остановилась, обернулась.

Полная луна поднялась над горизонтом, сверху она была золотой, а снизу оставался красно-оранжевый краешек, и свет лег тропинкой на реку. Айри оперлась на ограду моста, сдавила ее руками, стиснула до боли.

И сдалась.

— Да, очень красиво, — согласилась она и смахнула выступившую на левом глазе от ветра слезу.

Кеймрон стоял рядом с ней.

Забытое прошлое стало новым настоящим, и Айри приняла это. Все в ней говорило, что так и должно быть. Так — правильно, а все иное, что было до этого — ложь и обман.

Луна стала совсем золотой, уменьшилась, словно отдалилась от них.

— Уже поздно. Пора расходиться по домам, — нарушила тишину Айри.

Кеймрон согласился и вызвался проводить ее, поэтому им пришлось возвращаться к его автомобилю.

— Спи спокойно, Айри, этой ночью за городом присмотрю я, — сказал он на прощание и уехал, а она так и не поняла, была ли это шутка или настоящее обещание.

Дома все спали, и она тихонько поднялась к себе. Луна не освещала букет. Айри зажгла лампу. Цветы увяли — листья поникли, лепестки сморщились, и она спустилась вниз, выбросила их, вылила воду из вазы и убрала ее в шкаф на кухне.

Айри неожиданно хорошо выспалась и не могла поверить в это. Она позавтракала с семьей, и утренние разговоры не звучали назойливым, раздражающим шумом, от которого хотелось поскорее сбежать.

Поскольку окна замерзли, покрылись тонким и бледным узором морозца, она достала из шкафа сине-красную шинель из толстой шерсти. Шинель длиной ниже колена была страшно тяжелой, с жестким воротником, с очень длинными рукавами, она сковывала движения, но зимней формы лучше никто не придумал. Айри застегнулась, кое-как натянула на рукав повязку и выдохнула — в теплой комнате ей быстро стало жарко.

Она вышла из дома, поправила фуражку и с удивлением обнаружила, что улицы стали слишком чистыми, словно их ночью отмыл кто-то старательный. И люди шли не угрюмые, а скорее сонные.

Даже громкий детский плач не вызвал у нее ничего, кроме любопытства. Она покрутила головой и, наконец, увидела девочку пяти лет, завернутую в пуховый платок. Она кричала, что-то пыталась сказать, но слезы душили ее, и слова обрывались. Маленькое личико кривилось, а глазки метались из стороны в сторону в поисках кого-то.

Айри остановилась. Она не могла отвести взгляда от девочки, а та все кричала и кричала, при этом от взрослых, которые хотели помочь ей, она убегала с еще более громким воплем.

— Детектив! Хоть вы помогите! — и от слов какой-то женщины Айри очнулась, подошла к девочке.

Видимо, ей объяснили, что у людей в сине-красной форме можно попросить помощи. Слезы все еще мешали ей, и она пыталась сквозь них тонким, высоким голосом что-то объяснить, но сбивалась, путалась, и вместо слов выходили слоги, от чего она расстроилась и опять заплакала.

— Тише, тише. Успокойся, все будет хорошо, — тихо, мягким голосом произнесла Айри. — Если ты продолжишь плакать, я не пойму, как тебе помочь. Ты потерялась, правильно?

И девочка, сжав губы, кивнула, а потом стерла слезы с лица и кивнула еще раз.

— Мама… Мама потерялась, — пролепетала она, и ее губа задрожала, однако снова она не закричала.

— Где ты ее видела в последний раз? Можешь сказать?

— Там, где красная лошадка… — ответила девочка.

— Отлично, я знаю, где это, — Айри улыбнулась ребенку и протянула руку. — Идем, твоя мама наверняка уже ищет тебя.

И девочка вложила свою крохотную руку в ее. Красная лошадка уже много лет стояла на витрине магазинчика детских игрушек, который располагался по соседству с аптекой, и Айри привела туда ребенка. Возле аптеки как раз озиралась худая, высокая женщина с корзинкой, а, увидев девочку, тут же кинулась к ней, подняла, прижала к груди, как сокровище.

Женщина целовала лицо ребенка, а та, уже забыв о горе, смеялась и обнимала маму за шею.

— Спасибо, детектив, спасибо! Я на минуту в аптеке отвлеклась! — благодарила женщина, и ее глаза блестели.

— Тут часто теряются дети. Но, обычно, они не уходят дальше красной лошадки, — пояснила Айри. — Всего вам хорошего.

Женщина еще раз поблагодарила ее и ушла, унесла девочку, доверчиво к ней прижимавшуюся. Айри долго смотрела им вслед, а потом, опустив фуражку, поспешила на работу.

В кабинете ее ждал, нетерпеливо вышагивая от стены до стены, Рэт.

— Я узнал! Я нашел! Детектив Вэнс, новости!.. — затараторил он, и Айри жестом попросила его остановиться.

— Давай по порядку, Рэт, — строго приказала она, расстегивая шинель. — Как ты сюда попал? — спросила, увидев, что Кеймрона не было.

— Господин Олден вышел к барону и попросил меня присмотреть здесь за всем, — тут же ответил он и моргнул. — Ну, рассказывать? — и Рэт нетерпеливо застучал носком ботинка.

— Давай, — кивнула Айри, села за стол, набросила на плечи шинель.

— Нашел! Вернее, я узнал о пуговице! Поскольку портные закончились, я на торговцев переключился. Полгорода вчера обежал! И вот что узнал у одного южанина, который торгует у нас шелком. Такие пуговицы любят на юге… Не нашем юге, а заморском, — неловко поправился он. — В… Как его…

Айри взмахнула рукой, чтобы говорил дальше. Она сама не помнила, как называлась страна с другой стороны Южного моря.

— В общем, заморская пуговичка-то. На юге у нас ими хорошо торгуют, а в Лендейл такие не везут, так как в пути уж слишком дорогими они становятся, простым людям не продать. Знати пуговицы эти не приглянулись, свои мастера и красивше делают. Вот. Поэтому в Лендейле таких портные и не видели.

— Молодец, — кивнула Айри и нахмурилась. — Кеймрону рассказал?

— Ага. Рассказал господину Олдену. Не нужно было? — и он моргнул, насторожившись, как пес, который внезапно почувствовал себя виноватым.

— Нужно. Все правильно, Рэт. Что ж, значит, среди них был южанин, — она побарабанила пальцами по столу.

— Зацепка слабенькая, детектив. Южан-то много сюда приезжает… — вздохнул Рэт.

— Одна зацепка здесь, одна зацепка там, и вот мы уже знаем все о преступнике. Так работа и идет, Рэт. Пока у меня нет новых поручений, можешь отдохнуть.