Однако спектакль шел своим ходом, Нио о чем-то общался с соседкой, беззаботный, расслабленный, та отвечала ему, остальные гости тоже порой обменивались мнениями… Пахло пчелиным воском, духами, шуршали платья дам и актрис, звучали полные радости и горя слова.

Айри не заметила, как все закончилось. Просто в какой-то момент раздались сдержанные аплодисменты, а актеры замерли в поклонах. Гости быстро собрались и стали расходиться, актеры тоже скрылись, чтобы переодеться и покинуть особняк, а Нио подошел к Айри.

— Давай прогуляемся? Я хотел показать тебе одно очаровательное место.

Она согласилась. На задворках дома у отдельного выхода начиналась каменная дорожка, сбегавшая в низину, где находился небольшой пруд, поросший камышом с одной стороны, и с песчаным берегом — с другой.

— Мне показалось, тебе не понравился спектакль. Неужели знаменитые актеры не смогли тебя удивить? — спросил Нио, когда они вышли на песок.

— Почему? Они великолепны, — сдержанно ответила Айри.

Зачем она пришла сюда следом за Нио? Вода с тихим шелестом набегала на песок, оставляла темный след. Шумел, шуршал камыш. Ночь с тонким серпом бледной луны скрывала от глаз практически все, и тем острее становились чувства.

Айри ощущала интерес со стороны Нио, его нетерпение, его желание подразнить.

— Особенно прекрасна твоя сестра, — слова Нио камнем упали в душу Айри, и круги тревоги разошлись по воздуху.

— Да, Фели очень талантлива, — сдержанно согласилась Айри.

В ней все напряглось, и тревожно где-то в вышине загудел ветер.

— Хм, кажется, я слышал, что их труппа вскоре будет выступать в императорском театре. Многие актеры и не мечтают о таком, а твоя сестра попадет на главную сцену всей Хейзер.

Вода в пруду пошла рябью от ветра, мелкой, некрасивой, похожей на гримасу.

— Верно, — ровно ответила она. — Фели мечтала однажды выступить в императорском театре.

Нио подошел ближе и тихо, вкрадчиво спросил:

— Так это мечта всей ее жизни? За такую мечту не жаль и умереть! — он отступил, рассмеялся, запрокинув голову.

Айри сжала руки в кулаки.

— За мечту никто не должен умирать. Фели еще много раз выступит на сцене императорского театра, я уверена.

Она замолчала, молчал и Нио. Он замер, а потом наклонил голову в одну сторону, в другую, и Айри не увидела, а скорее даже почувствовала его обычную издевательскую улыбку.

Они оба чувствовали, что один знает все о другом. Слова потеряли смысл — они были лишь звоном, пустым, недостаточным выражением того, что бушевало внутри. Нио знал, что Айри его подозревала. Айри знала, что он все понял.

Слова закончились.

Осталось лишь их молчаливое противостояние, и последний этап его был назван.

Императорский театр.

— Ты же пойдешь со мной на спектакль в театр, Айри? — сладко спросил Нио. — Это будет лучшее представление для моей любимой героини!

— Пойду, — ответила она.

После этого они вернулись в дом, Айри забрала шинель, оделась и ушла, убедившись перед этим, что все актеры покинули особняк. За воротами, пританцовывая от холода, ее ждала Фели.

— Айри, давай скорее! Ох, я околела тут уже! Идем, за поворотом нас ждет экипаж. Пора домой!

Раскрасневшаяся Фели в свете фонаря выглядела очаровательно, и Айри улыбнулась ей. «Ты будешь жить, Фели, и все твои мечты исполнятся. Я сделаю все для этого», — сказала она самой себе, когда села в экипаж.

А Фели уже делилась впечатлениями от особняка виконта, от публики, от спектакля, и Айри слушала ее звонкий, полный счастья голос.

— Айри, ты слышишь, что я говорю? — спросила она недовольно. — Кажется, твои мысли где-то далеко.

— Нет, тебе показалось, Фели, — отозвалась она с заминкой.

Они приехали к дому, вошли в тепло, где пахло специями и тестом, и Айри не могла поверить, что все это может исчезнуть, пропасть.

Что может пропасть ее Фели, ее прекрасная, талантливая сестра.

— Фели, ты не можешь отказаться от спектакля в императорском театре? — спросила Айри, заранее зная ответ.

— Нет! Я должна выступить там! — ответила она уже откуда-то сверху.

Айри постояла внизу, в темноте и тоже поднялась в свою комнату, сняла форму. На душе стало тяжело. Ее маленькая комната показалась жуткой тесной каморкой. На подоконнике за шторой все время лежал игрушечный медвежонок, и Айри достала его, взяла в руки. Черные глазки-бусинки блеснули в свете лампы.

Этого медвежонка ей подарила Фели, много-много лет назад. Шерсть у него уже местами свалялась, местами вылезла, и медвежонок уже скорее был драгоценным воспоминанием, чем любимой игрушкой.

Айри убрала его обратно за штору, села на кровать, согнулась. Она знает, кто станет следующей жертвой лендейлского палача и когда. А значит, это шанс для нее с Кеймроном схватить преступника.

Только как обезопасить Фели? И как разоблачить Нио?

Рисковать сестрой было страшно — намного страшнее, чем собой, но был ли другой выход?

Не сумев успокоиться, Айри пошла в комнату к Фели. Она еще не спала, расчесывалась у зеркала.

— Айри, ты белее снега. Что случилось? — спросила она, отложив расческу, подошла к ней, взяла за руки. — И холодна, как мертвец. Да что происходит? Что не так с этим твоим Нио? Все ведь из-за него?

Айри кивнула.

— Фели, я не хочу, но я должна попросить тебя… Об очень опасной вещи. Очень. И ты вправе отказаться, потому что все это происходит из-за меня.

И Айри рассказала о лендейлском палаче, о своих подозрениях, поделилась предположениями. Фели слушала Айри, только иногда сжимала крепче ее руки, и постепенно лицо ее наполнилось решимостью, огонь уверенности загорелся в глазах:

— Еще я не удирала из города из-за всяких преступников! Я верю тебе, Айри, и поэтому не откажусь от своего выступления в театре. У тебя с господином Олденом все получится. Вы придумаете, что делать. Время еще есть.

И Айри, наклонившись, обняла сестру.

— Да ты даже так приметный! Такого не спрячешь, — ворчал Эн.

Он привел Кеймрона в свою съемную квартирку под крышей какого-то дома на окраине Лендейла, и пытался найти хоть какие-то вещи, которые сделали бы урожденного сына барона хоть немного похожим на простого мужика.

— Не, без шансов, — сказал Эн и сорвал с головы Кеймрона свою старую, потертую шляпу. — Ты в простой одежке еще больше внимания привлекать будешь. И знают тебя слишком многие.

— Значит, план меняется, — и Кеймрон надел свой пиджак, свое пальто. — Никаких разговоров, сразу арест.

— Э! А обещание? — недовольно спросил Эн.

— В допросной поговорите.

Под покровом ночи Эн привел Кеймрона и агентов Шестого отделения, ради маскировки переодетых в обычную одежду, к одному из старых домов на окраине, который уже много лет хотели снести, но все никак не приступали к этому делу. На втором этаже теплился едва заметный огонек.

— Там взрывчатки много. Если просто так войдете, он все подорвет, — сказал Эн и пожал плечами. — А на первом этаже его охрана. Отбитые ребята.

Окошко было слишком маленьким для каких-либо действий.

— Тогда иди, Эн. Думаю, твое появление привлечет внимание одноухого, и он хотя бы спустится вниз.

— Если меня сразу не застрелят. Я ведь пропал. А пропавшие среди нас хуже предателей, значит, таких могли вы обработать, — ворчливо заметил Эн.

— И что предлагаешь? Стоять здесь, пока они сами не выйдут?

— Мне нравится такой вариант, — кивнул Эн. — Ладно, попробую для вас выманить этого типа. Но разговор с ним ты мне обещал!

Они стояли в арке другого дома, когда-то явно принадлежавшего богатому человеку, а теперь — полуразрушенному. Эн, набросив на голову капюшон, выбежал на улицу, и вскоре раздался его сорванный, низкий голос:

— Эй! Одноухий! Выходи, разговор есть! Какого ты меня Шестому отделению сдал⁈ Одноухий! Я знаю, что ты тут!

Свет в окошке мигнул, на улицу высыпала толпа мужиков внушительного вида, и они окружили Эн.