«Это придумала ты сама», — сказал ей Кеймрон.

Тот разговор она боялась вспоминать, боялась размышлять над ним и предпочла сосредоточиться на самом Кеймроне. Как было просто ненавидеть его, злиться, ругать! И как сложно принять его слова, принять, что он беспокоился за нее.

Больно и стыдно было от того, что он не испытывал злости в ответ, что бы она ни делала. Он, точно как годы назад, был готов поддерживать ее и помогать.

И помогал.

Увидел ее в городе — предложил подвезти.

По ней потоптался монстр — привел доктора.

Она не хотела показаться родителям испуганной и израненной — он увез ее к себе.

Он был точно таким, как раньше.

И сегодня ведь она улыбалась ему. Улыбалась тому, на кого злилась столько лет.

Злилась ли?

Обида была, сильная, ведь Айри оказалась детективом в глухом углу, в то время как он попал в Шестое отделение. Но не было ли это к лучшему? Айри давно признала, что именно в участке третьего округа пришла в себя после убийства на площади Прейн.

Что с ней случилось бы, останься она без работы? А что было бы, если бы она продолжила трудиться патрульным в первом округе? Она и думать не хотела об этом. Этого не было — и точка.

Глухая, застарелая обида на Кеймрона, который решил за нее и сделал по-своему, еще оставалась, но она быстро бледнела.

«Я почти его простила», — и Айри коснулась губ.

Еще недавно все было просто и понятно.

Она — детектив-одиночка.

Он — агент Шестого отделения, которого она ненавидела.

Прошлое — перечеркнуто, забыто.

А теперь… Теперь…

Кто она?

Детектив, который обязан распутать любое преступление? Героиня, которая не имеет права пройти мимо человека в беде? Та, что должна поймать лендейлского палача и исправить ошибки прошлого?

Или человек с правом выбора?

Что-то новое, что много времени зрело глубоко в душе, тонкими и упрямыми ростками пробивалось наружу сквозь удушливый кокон долга, разрушая все то, к чему она привыкла.

Лунный свет ушел с цветов, и они перестали казаться чем-то нереальным и сказочным, а от их запаха отяжелела голова. Айри открыла форточку, запустила свежий ночной воздух.

Время позднее.

И, раздевшись, она легла спать — рухнула на кровать, прогнала все мысли, которых боялась, и заснула.

В их с Кеймроном расследовании настал тот самый период — время, когда требовалось думать, собирать крохи информации и связывать в единое логическое полотно, поэтому они сидели в кабинете над отчетами.

Он молчал, просматривал бумаги, иногда тер глаза и намного чаще — заправлял волосы за ухо. Она, нахмурившись, читала каждую строку по два раза, иногда даже вслух, а все, что привлекало внимание, выписывала в блокнот, рисовала в нем стрелочки, что-то обводила, что-то помечала вопросительными или восклицательными знаками.

Расстроенный Рэт доложил, что ему ничего не удалось узнать о пуговице — ни один портной не видел подобных.

Мид задержал несколько человек, но после допроса их пришлось отпустить — у каждого нашлись неопровержимые доказательства их отсутствия во втором округе в ночь убийства.

Айри чихнула, и то был первый громкий звук, раздавшийся в кабинете с самого утра.

— Смени форму на более теплую одежду, — попросил Кеймрон. — В здании не топят, так как в случае пожара могут сгореть архивы.

Айри поправила воротник, под которым гармошкой собралось горло свитера. Ногти у нее на руках немного посинели.

— Мне и в форме нормально, — ответила она недовольно. — Продолжим, — и вновь опустила взгляд в бумаги.

Кеймрон куда-то вышел и вернулся с пледом, который набросил ей на плечи.

— Так будет лучше, — заметил он и сел за свой стол.

Айри кивнула и закутала руки в плед так, что остались торчать одни пальцы.

— А ты не мерзнешь? Сидишь в одном пиджаке.

Сколько Айри ни всматривалась, но не видела ни покрасневшего носа, ни каких-то других признаков того, что Кеймрону холодно.

— Драконья кровь греет, — зло усмехнулся он.

— Ненавижу, когда ты так говоришь, — поморщилась она и прикусила язык.

Кеймрон поймал ее взгляд и неожиданно светло улыбнулся:

— В этом ты не изменилась. Почему тебе не нравится упоминание крови? Ведь кто-то из моих предков был драконом, иначе бы я не стал магом.

— Хоть и маг, но ты — человек. И кровь у тебя человеческая, — покачала она головой.

— Моя рука в недоумении.

— Ты давишь на жалость? — Айри вскинула бровь и скрестила руки на груди, однако из-за пестрого пледа у нее не получилось выглядеть грозно.

— Может быть? — Кеймрон наклонил голову к плечу. — Кроме тебя меня никто не жалел.

Айри опустила взгляд на правую перчатку, которая скрывала чешую. Она не понимала, что жуткого в его руке. Особенность — не больше. И все же так думало малое число людей, даже в патруле за спиной Кеймрона шептались, называя подобное уродством.

Айри отложила бумаги, сбросила плед, подошла к Кеймрону и, как когда-то давно, положила свою руку на его. Как и прежде, она была горячей.

Как и прежде… Прошлое неумолимо возвращалось, захлестывало, и отступать уже было поздно. Сколько раз она так делала? И не вспомнить.

— Рука как рука. Обычная, — сказала она.

Кеймрон наклонил голову, и волосы выскользнули из-за уха, блеснули светлым золотом. Его голубые глаза были оружием — Айри всегда замирала под его взглядом, она всегда была бессильна против него. Скрыты ли у Кеймрона в предках еще и феи, от которых ему досталась способность зачаровывать одним взглядом? Вот и теперь она застыла, словно пойманная в силки птичка, увидевшая охотника.

— Неужели я дожил до дня, когда Айри Вэнс меня утешает?

Она дернула головой и хотела отойти, но Кеймрон удержал, положив левую руку поверх ее.

— Возвращаю долг за мое спасение, — и Айри с усилием освободила свою руку, вернулась за стол, закуталась в плед сильнее прежнего.

И до конца дня она больше не смотрела в глаза Кеймрону.

Ей повезло, что, когда она собиралась уходить, к нему пришел барон Олден.

— Оставлю вас, — кивнула она мужчинам и, сложив плед, сбежала из кабинета и из здания так быстро, что дежурный в спину ей крикнул что-то про сквозняк.

Остановившись на другой улице, Айри выдохнула. Да что с ней? Ведь ничего не случилось!

— О, Айри Вэнс! — она обернулась и увидела Нио. — Какая приятная встреча!

— Добрый вечер, милорд, — он недоуменно поднял бровь, и она исправилась. — Нио.

— Так лучше, — довольно кивнул он. — Ты закончила с делами? Может, прогуляешься со мной? Так скучно изучать город в одиночестве!

Айри посмотрела за спину Нио, на его слугу, которого до этого видела в качестве возницы. Но сегодня он шел следом за лордом, а кареты не было видно. Слуга оказался мужчиной лет сорока, с проседью в серо-коричневых волосах, с бородой, плотного сложения. А еще у него был очень тяжелый взгляд.

— Не смотри на него! — замахал руками Нио. — Этот грубый мужик ничего не понимает в развлечениях и красоте, а только ходит за мной и сопит недовольно!

— Почему ты не оставил его дома? — спросила Айри, подчиняясь Нио, который взял ее под руку и повел вперед по улице.

— О, это печальная страница, оставшаяся от моей прежней жизни! Стоит ли мне рассказывать о таком в этот чудесный вечер? Твое доброе сердце, боюсь, не выдержит!

— Но так все звучит еще ужаснее.

— Это слуга моего отца, Айри. Я же говорил, что часто болел? Отец опасается, что в любой момент мое здоровье вновь может подвести, поэтому слуга обязан сопровождать меня везде. Ну, на всякий случай. Это страшновато, но так и мне самому спокойнее, ха-ха! — и он неловко рассмеялся.

— Осторожность не бывает лишней, — неуклюже заметила Айри.

По улице они дошли до кованой ограды, окружавшей Зимний парк — излюбленное место знати для долгих прогулок в сезон холодов, потому что там посадили деревья, которые круглый год были зелеными. Нио уверенно шел к распахнутым воротам.