Радмила тут же засуетилась и едва ли не силой усадила гостя завтракать.

— А я ведь к вам приехал, Матильда, — сообщил мне Туманов. — Поговорить нам надобно. И вас, Асур, попрошу присутствовать.

Я спокойно кивнула, а внутри все затрепетало. Наконец-то! Я давно жду. Может, Туманов расскажет, что сталось с моими братьями!

Нас отвели в хозяйский кабинет. Я села в кресло и чинно сложила руки на коленях, а Асур миндальничать не стал, а спросил прямо:

— Нашли их?

— А чего искать, коли князь Озеров позволил всем троим через реку и лес перейти? — спокойно ответил Туманов. — Теперь и Артур, и Ратмир с Мишелем ушли далеко в горы. Рука государева до них не дотянется.

— Так уж и позволил?

— Не просто позволил, а лично проводил, — пожал плечами Туманов. — Но за возвращение наследника целым и невредимым государь на это глаза закрыл. Теперь Святогору Велимировичу почет, уважение и орден полагается.

— А мне? — пискнула я.

— А вы, дорогая Матильда, государственная преступница, наследника похитившая.

— С ума сошли, милейший? — подскочил Асур. — Она ему жизнь спасла, из дворца вынесла!

— И увезла на край света вместо того, чтобы отцу вернуть.

— Но как же… — я схватилась за грудь. — Куда я вернула бы? Кому? Где бы спрятала?

— Я то же самое государю и сказал. Ну принесла бы Снежина мальчика во дворец. А кто знал, кому доверять можно? Даже среди слуг предатели были. Вон, тюремщики — и те двери открыли. А девица Снежина, хоть и по дурости, а все правильно сделала. Увезла, скрыла, передала в надежные руки. А как только дознаватели распутали этот кровавый клубок и всех виновных вычислили, так князь мне наследника и передал из рук в руки.

Я обмякла на кресле, позабыв об осанке. Закрыла лицо руками.

— Плакать только не нужно, — забеспокоился Туманов. — Государь на вас не гневается. Орден вам будет и денежное вознаграждение. Только не рекомендую в ближайшие годы в столице показываться. Сидите тихо в родительском замке, а лучше — на Юге оставайтесь. Вроде бы вы тут уже обжились?

— Меня не посадят в тюрьму? — глухо спросила я.

— Нет, не посадят, — пообещал Туманов.

— Почему позволили уехать бунтовщикам? — спокойно спросил Асур. Мое положение его, кажется, не волновало. — И что известно про Огневицкого?

— Огневицкого я знаю давно, — медленно ответил Туманов. — Крайне неприятный мужчина. Он промышлял подпольными боями, часто дрался и сам, но был среди тех, кто ищет бойцов и зрителей. И еще — он игрок и кругом должник. Жил на отцовские деньги. Узнал бы отец про его увлечения — мигом бы урезал довольствие. Потому и в рэволюционэры подался: хотел денег и власти. К слову, наши-то аристократы желали справедливости и учреждения народного собрания, а не каких-то личных преференций.

— И поэтому взорвали дворец? — с горечью вспомнила я.

Туманов только развел руками.

— У них своя метода. Кстати, Озеров ваших братьев пощадил за то, что они вас уберегли. Дураки оба, это есть. Но дураки идейные. В горах им будет, о чем подумать. Там народ дикий, зато и государя нет, все силой и дракой решается. Точно так, как они и мечтали. Думаю, им понравится. Вернуться-то все равно не выйдет, их портреты на каждом столбу висят.

Я вздохнула порывисто. Надеюсь, у братьев все будет хорошо. Им очень повезло. Интересно, какой у князя Озерова в этом интерес? Я уже знала, что этот мужчина ничего не делает просто так, по доброте душевной. Что-то он задумал, но иногда выгоднее прикинуться глупенькой и в мужские дела не лезть.

Поэтому я молчала и глядела в окно.

А в саду, среди голых кустов, дети играли в догонялки…

Уже позже мы сидели в гостиной с Симеоном. После беседы с Тумановым мне было нехорошо. Ощущала я себя, пожалуй, униженной.

— И все считали меня дурой, да? — безнадежно спросила я у Симеона.

— Тихоня, ну ты просто очень наивная, — успокаивающе похлопал меня по плечу княжич. — Наделала глупостей, запуталась. Но гордость не позволяла просить о помощи, да? Пусть ошибки, но зато свои? Лучше угроблю наследника, но никому не расскажу…

— Да не угробила бы я его! — закричала возмущенно. — Все у меня было хорошо! И еда, и одежда, и нянька!

— Ну да, — фыркнул Семка. — Крохотная квартирка, объедки, тяжелая работа с рассвета до заката. Для княжны Снежиной и наследника — вот все очень хорошо, просто великолепно!

Я сникла. В этом он был прав. Но ведь я и вправду справилась!

— Знаешь, тихоня, я тобой восхищаюсь, — неожиданно серьезно произнес Симеон, заглядывая мне в глаза. — Ты очень сильная и смелая. Про разумность лучше промолчу, но вот все остальное… Юная девушка из хорошей семьи, которая никогда не держала в руках ничего тяжелее вилки, выжила без денег, без помощи, без знаний об этом мире. Захотела — и сделала. Это многого стоит.

— Хоть на этом спасибо, — я уткнулась ему в плечо лбом и устало прикрыла глаза. — Знаешь, что я поняла за все время самостоятельной жизни? Все люди одинаковые. Аристократы ничем не отличаются от обычных горожан. Разве что уровнем магии, но тут уж как повезет. У меня эта магия была, а у братьев моих — не так уж и много. Мы все похожи. Плачем одинаково, радуемся тоже. У каждого две руки, две ноги и голова. Почему мне всегда внушали, что я чем-то лучше других?

— Потому что ты лучше других, тихоня, — Симеон погладил меня по волосам. — Ты добрее многих, и храбрее, и справедливее. И седьмой уровень магии — это очень прилично. У нас с тобой будут очень талантливые дети. И дурные на всю голову.

— К-какие еще дети? — я дернулась, пытаясь вырваться из его рук, но он держал крепко, не пускал.

— Наши. Твои и мои. Мы поженимся, и у нас будут дети. Мальчик. И девочка. Или два мальчика. А может, две девочки. А может, и больше, я вовсе не против.

— Ты идиот? — мне все же удалось выкрутиться из его медвежьих объятий, и я с негодованием ткнула пальцем ему в широкую грудь. — С чего это мы поженимся? Я вообще замуж не собираюсь!

— Если ты родишь вне брака, люди не поймут, — сокрушенно покачал головой Симеон, поджимая губы. В глазах у него плясали бесенята. — Да ладно, тихоня, не злись. Кто еще тебя согласится замуж взять? У тебя теперь репутация.

— Вот именно, — приободрилась я. — Репутация! И орден! Я — героиня!

— Угу. И все слабые мужики будут обходить тебя стороной. А с сильными ты не сможешь. Привыкла жить своим умом, обратно в клетку не полезешь. Он тебя прогнуть под себя захочет, а ты ему хрясь по морде и на другой конец страны уедешь. А знаешь, почему?

— Почему? — я зачарованно уставилась на Симеона.

— Потому что можешь. Ты не будешь цепляться за мужика, зная, что распрекрасно проживешь и без него. С голоду не помрешь, на улице не останешься, денег вполне заработаешь сама. А еще у тебя гадкий характер.

— У меня не гадкий характер! — возмутилась я. — Я очень покладистая и спокойная.

— Гадкий и отвратительный. Ты все время споришь с мужчиной, кто это вынесет? Ты скрытная, молчаливая, от тебя слова доброго не услышишь. И муж должен будет тебя очень любить, чтобы все это терпеть. Примерно как я.

Я в изумлении замолчала, пытаясь переварить его речь. Слова просто закончились. Он что же — только что сказал, что меня любит?

Симеон смотрел на меня пытливо, встревоженно. Что ответить? Может, он как всегда ерничает? Валяет дурака?

— Ты не можешь меня любить, — неуверенно пробормотала я.

— Здрастье-приехали! А кто присматривал за тобой — бестолковой? Кто на руках вез в город полумертвую? Кто дочку твою уберег, рискуя жизнью? Кто братьев твоих укрыл? Кто потом вытребовал аудиенцию у государя, кто доказывал, что ты не идиотка и не на стороне революционеров, а просто очень предусмотрительная и осторожная? Ты считаешь, что я это все из корысти какой-то делал?

— Ты со мной спал! — промямлила я, не понимая уже совершенно ничего.

— О да! — лицо у Симеона стало весьма довольным. — И нисколько об этом не жалею. Ты, я уверен, тоже.