Подула на обожженные пальцы, повела плечами, поморщившись от боли в спине, и решила: а ведь я счастлива. Моя жизнь в Синих Горах была пустой и бессмысленной. Балы, сплетни, наряды. Каждый день похож на другой. Никакой пользы я не приносила, только и могла, что портьеры в замке почистить, но с этим прекрасно справлялась и прислуга.

Княжеские дети с рождения имели все потребное, им не нужно было ни работать, ни служить. У нас были шахты, заводы, капиталы в банках. Когда младший княжич Синегорский отказался от всего этого и стал лекарем, в наших кругах случилась настоящая буря. Дамы возмущались, мужчины презрительно кривили губы, а мой старший брат тогда бросил непонятную фразу: «Асур выбрал настоящую жизнь и мужскую дорогу. Я ему завидую». Никто его, в общем-то, не услышал. А я тогда слишком расстроена была предательством жениха, чтобы задуматься. Не тогда ли мои братья задумались о заговоре? Нет. Нарыв этот зрел давно. Жаль, что лопнул он так некстати, задев невиновных. Наследника, государыню, меня… А несколько фрейлин и вовсе погибли в пожаре.

Ох! А ведь вчера должны были объявить о смерти Елизанны! Но я ничего не слышала… Глупо как. Наверное, чтобы не омрачать свадьбу любимой дочери, голова приказал придержать скорбную весть. Бедная государыня! Она всегда жертвовала своим удобством ради других…

Дознаватели появились в моей квартире через три дня, когда я уже успокоилась и поверила: пронесло, не заметили. Я все раздумывала, как же пройти магическую комиссию, и раз за разом приходила к одному и тому же неутешительному выводу: придется решать вопрос кардинально. Или все бросать и возвращаться домой — рискуя угодить в тюрьму, или стабилизировать магический фон раз и навсегда.

Домой не хотелось. Как представлю, что там матушка будет вокруг меня кудахтать, а отец, ссутулясь, молча курить трубку и прожигать меня негодующими взглядами… бррр! Он никогда не ругался на меня, он многозначительно молчал, всем видом демонстрируя разочарование в единственной дочери. Мог неделями со мной не разговаривать. После несостоявшейся помолвки с княжичем Синегорским отец возложил всю вину на меня. Асура же рядом не было, да и в жизненных перипетиях всегда виновата женщина… Мы не разговаривали больше года. Что будет теперь, страшно даже представить. Нет, уж лучше тюрьма.

Приехать в родительский замок я могу. А вот свободно дышать там — вряд ли. Теперь, когда я себе доказала, что вполне взрослая и самостоятельная, что справляюсь со всеми трудностями и даже могу открыть свое дело, вновь вернуться под удушающую опеку родителей — смерти подобно. Да, меня не прогонят. Обнимут, пожалеют, утрут слезы. Но северные леди связаны многими устоями и традициями. Я снова стану беспомощной девочкой, обязанной во всем слушаться старших. И так до тех пор, пока не выйду замуж.

Честное слово, вариант «в темноте и быстро» стал казаться мне все более привлекательным. Ничего же страшного? Переживу. Все женщины через это проходят.

Останавливало меня лишь то, что кандидатуры (мысленно именуемой теперь «морковкой» благодаря распутной и вульгарной жене Асура) на горизонте не имелось. Гор? Пожалуй. Но как мне это сделать? Меня учили быть скромной, вести себя так, чтобы у мужчины не возникало греховных мыслей. Наука соблазнения совершенно непостижима для меня.

А я ведь обещала Гору прогулку… но провела ночь и день в доме головы. Приходил ли он, искал ли меня? Что подумал, когда не застал никого дома? Обиделся, должно быть? Мне было стыдно, я никогда раньше не нарушала своих обещаний. Но как извиниться? Я не могла ни написать ему, ни «случайно» встретить возле дома — я попросту не знала, где он живет! На Юге это, конечно, не проблема, но когда скромная вдова начинает задавать такие вопросы о холостом мужчине — это конец репутации.

Когда в дверь постучали и знакомый голос попросил открыть, я не раздумывала ни мига. И зря, в общем-то. На лестнице и в самом деле оказался Гор, но не один. С ним был усатый толстячок в фуражке с цельной совой. Бригадир-дознаватель.

— Госпожа Марта Плетнева, просим вас последовать за нами, — скучающим голосом пробубнил усатый.

На лице Гора мелькнула вина.

— С какой целью? — хладнокровно спросила я. Голос звучал твердо, но внутри все упало. Кончики пальцев похолодели.

— С целью допроса, госпожа, — не стал скрывать дознаватель.

— Меня в чем-то обвиняют?

Толстяк оглянулся на Гора, тот поправил фуражку с пером на кокарде и твердо заверил:

— Исключительно как свидетеля. Пока.

Я беспомощно оглянулась на детей, мирно играющих на полу. Амала увлеченно колотила ложкой по кастрюле, а Марэк распускал по ниточкам старый, поеденный молью шарф. Зато не плачут и не дерутся.

— Я сейчас не могу. У меня дети. Не оставлю же я их одних. Или это быстро? Взять их с собой?

— Упаси небеса, — натурально содрогнулся бригадир. — Никаких детей в полицейском участке!

— Тогда я приду завтра?

Интересно, если я прямо вечером улизну в имение князя Озерова и попрошу о защите, они сильно разозлятся?

— Нет-нет, прямо сейчас, — бригадир был непреклонен. — Это не шутки, сударыня. Дело очень серьезное.

— Но дети…

— Вы можете кому-нибудь их оставить?

— Нет.

— Родственники, друзья? Нянька?

— Я вдова, приезжая. У меня в Большеграде нет никого из близких.

Про Катерину умолчала. Платить мне ей теперь было нечем.

— В таком случае просто заприте их в комнате, — посоветовал бригадир. — Никуда они не денутся!

Гор дернул глазом и нахмурился:

— Я заберу детей к себе.

— Ну уж нет, — отрезала я. — Я вас совсем не знаю. Как можно?

— Я уважаемый человек, меня все в городе знают, — ответил Гор. — Ничего с вашими детьми не случится…

— Гостиница «Черная роза», — сдалась я. — Чета Синегорских. Отвезите детей им. Господин Синегорский — мой старинный знакомый.

Асуру я все же доверяла больше, чем дознавателям.

Ехали молча. Гор правил экипажем, и поглядеть ему в глаза при свете дня у меня не вышло. Бригадир совершенно бесцеремонно меня разглядывал. Дети притихли, не капризничали, явно напуганные незнакомцами в черном. Я страдала и держалась за голову.

Сил в это глупое платье было вбухано немеряно, я до сих пор не отошла. Теперь я понимала, почему большинство сильных магов было в постоянных отношениях. Истощение резерва легко и быстро восстанавливалось интимной близостью. Но мне этот путь был недоступен.

И главное — даже простого «спасибо» я не услышала! А проблемы, видимо, заимела. Я чувствовала, что предъявить мне, в общем-то, нечего. Но нервы потреплют изрядно. Да я и сама уже начала трястись. Куда я опять вляпалась?

Остановились перед «Черной розой». Гор как молодой и сильный сбегал в гостиницу и привел Асура. К сожалению, вместе с женой.

— Что ты натворила, Марта? — К счастью, Синегорский даже в удивлении меня не выдал. — Тебя арестовали?

— Господа сказали, что вызвали, — пожала я плечами, пряча глаза, — как свидетеля. Наверное, скоро отпустят. Я могу оставить с тобой детей?

— Разумеется.

Княжич тут же забрал на руки Амалу, а Марэку помог спрыгнуть с пролетки.

— Что происходит? — строго спросил Асур бригадира, безошибочно определив в нем старшего. — В чем обвиняется госпожа Плетнева?

Как и я, он ни на миг не поверил в сказки про «свидетельницу».

— Незаконная магическая деятельность, — с тяжким вздохом признался дознаватель.

— Я найду адвоката как можно быстрее.

— Не стоит спешить, — процедил сквозь зубы Гор. — Никто госпожу Плетневу не арестовывает и не запирает в тюрьму. Ее пригласили просто поговорить.

— Имейте в виду, моя сестра замужем за княжичем Озеровым, — какого-то демона весьма бесцеремонно влезла в мужской разговор Милана. — Если Марте причинят какой-то вред, я нажалуюсь князю, и он вас всех… вам всем… все ответите!

Я закатила глаза, едва удерживаясь от фырканья. Выглядела Милана нелепо и ни капли не грозно. Думаю, дознаватели не ответили ей грубостью лишь потому, что она в положении. Всем известно, что беременные дамы склонны к ненужным истерикам.