— Очень мило, Рат. И поскольку женщина ничем не хуже мужчины, вы убили государыню, — устало напомнила я.

— Она дура, ее не жалко, — отмахнулся брат. — От таких пользы для государства нет. Расходный материал. Вот ты — совсем другое дело. Тиль! Ты нам нужна! Ты будешь нашим символом! Княжна-прачка! С патентом! Сама работает, сама свою жизнь строит! Ты — женщина нового поколения.

Свихнулся. Окончательно свихнулся. Оно и не удивительно, если подумать. Восстание, потом тюрьма. Кто знает, что с ним в застенках делали?

На миг у меня появилось острое искушение рассказать брату про Милану. У нее тоже патент был. И она куда более самостоятельная и прогрессивная, чем я. Но Асура было жалко. Не заслужил он такой подлости с моей стороны.

Вместо этого я просила:

— Вас четверо?

— Здесь — трое. Я, Мишель и Артур Синегорский. Кстати, где его брат, ты не знаешь? Мы искали его в Буйске. Дом пуст.

Я не верила в высшие силы, но сейчас про себя пылко вознесла им благодарность.

— Асур — он такой же, как мы. Отказался от всего ради любимой женщины!

— Его отец от рода отлучил, — с усмешкой напомнила я. — И лишил наследства.

— Именно. Он — один из нас. Жаль, что его не было в столице… Но это ничего. Мы живы, у нас будет козырь, еще не все потеряно.

— Ратмир, — перебила я брата. — Как ты меня нашел вообще?

— А? — он вынырнул из своих грандиозных планов, моргнул. — Не поверишь, случайно. Познакомился с одной болтливой красоткой, у нее муж — полный придурок. Она мне рассказала про свою свадьбу и конфуз с платьем.

Я тяжело вздохнула. Альмира, ну спасибо тебе! Так и знала, что не нужно лезть в это дело! Пожалела на свою голову!

— А Гор?

— Что Гор?

— Он тоже… рэволюционэр?

— Он возглавляет ячейку Союза в Буйске. Очень удобно: сын главного полицмейстера, сам на неплохой должности. Деньги добывает, хвосты подчищает, организовывает укрытия для наших.

— А тебе не страшно мне все это рассказывать? — не удержалась я. — Сам подумай, если меня тот же Туманов допрашивать станет, я ведь все расскажу.

Брат разом замолчал и странно на меня посмотрел.

— Тиль, так ведь это уже будет неважно, — наконец выдал он. Но мне показалось, что сказать он хотел совсем другое. — Мы или будем уже мертвы, или победим.

Или мертва буду я.

Нет, братья меня и пальцем не тронут. А вот Гор…

— Я хочу побыть одна, — выдавила я. — И мне бы еще одеяло. Холодно тут.

Ратмир кивнул и вышел.

Первым делом я проверила жаровню и убедилась: угли в ней еле тлели. Не получится ими прожечь стену и сбежать. Потом попыталась в щели разглядеть окрестности. Увы, я видела лишь пустое поле и лес вдали. Даже если выберусь — куда идти? Догонят и пристукнут. Что ж, мне остается лишь ждать чуда. Может быть, Шанская начнет меня искать? Я все же — ее очередной проект. И денег ей должна немало.

И Подгорные, их Катерина сидит с Амалой. Если я не заберу дочь, должны же они встревожится?

Словом, мне ничего особо серьезного не грозило, самое страшное, что могло теперь случиться — это простуда. Я потрогала щеку, куда пришелся удар. Вроде бы не болит. Синяк, наверное, останется, но и он заживет. А Гору я еще отомщу, нужно только придумать, как.

Забравшись с ногами на койку, я укуталась в одеяло и задремала. В моей темнице, освещаемой лишь лучами осеннего солнца, проникающими через щели, было совсем темно. Надо попросить свечу… и еще еды мне обещали. Кажется.

И все же… Гор — сын полицмейстера. И дознаватель с хорошими перспективами. Для чего он влез в это дело? Братья — ладно, я уже с этим смирилась. Отболело. Ратмир всегда был сорви-головой, он ввязывался в дуэли, проигрывал отцовские деньги в карты, заводил романы с замужними дамами. Отец говорил, что вся лихость Снежиных досталась старшему. А потом платил. И молчал. Это понятно, Ратмир же был мужчиной. Мне не позволялась и сотой части того, за что брата не ругали, а даже немножко гордились им.

Мишель другой, мягкий, спокойный, покладистый. Старший брат для него — пример во всем. Именно Ратмир должен отвечать за то, что втянул младшего в смертельно опасную игру.

Последнее, что я слышала о братьях — отец с Ратмиром все же поссорился, прилюдно обозвав старшего сына нахлебником и заявив, что в его возрасте пора бы уже забыть юношескую дурь и начать зарабатывать самостоятельно. И поклялся переписать завещание на Мишеля. Я даже порадовалась, но, как оказалось, рано.

А Гор? У него не было ни титула, ни семейного капитала. Предполагаю, что его отец был довольно состоятелен, но вряд ли — владелец нескольких шахт и заводов. Какие цели были у этого на первый взгляд приличного мужчины?

Все они хотят власти и богатства, это я понимала отчетливо. И, к сожалению, и то, и другое господа рэволюционэры намеревались отнять у других людей. Не верилось мне в благородные цели…

Когда совсем стемнело, в мою темницу заглянул Мишель. В руках у него было одеяло и деревянная миска.

— Тиль, это тебе, — пряча глаза, пояснил он очевидное. — Ты как?

— Замерзла, — холодно ответила я. — И очень голодна. Лето закончилось даже на Юге, если вы не заметили. Вы все же решили от меня избавиться?

— Что ты говоришь такое? — пробормотал брат, кидая на койку одеяло. — Никто тебя не обидит.

— А вам и не нужно. Пара ночей — и я подхвачу воспаление легких.

— Если ты скажешь, где наследник, то мы тебя отпустим.

— Сам-то в это веришь? — устало спросила я.

Он промолчал, что было вполне красноречивым ответом.

— Здесь темно, принеси хоть свечу! — попросила я. — В темноте и ложки не видно.

— Да, сейчас.

Дверь захлопнулась, отрезая меня от тепла и света. Разумеется, о себе господа позаботились куда лучше, чем обо мне. У них, судя по запаху дыма, был очаг. И жареным мясом пахнуло настолько остро, что я сглотнула слюну. Понимали ли они, что я мерзну? Вряд ли. Они видели только свои цели и свои желания.

Спасибо уже за то, что братья не позволили меня бить, но надолго ли им хватит терпения? Я ничего не собираюсь говорить. Не дождутся.

Свечи мне, увы, не дали, принесли современный фонарь — кристалл в стеклянном сосуде. С одной стороны, фонари такие были не дешевы, кроме того, с моим уровнем магии я могла не только заряжать его сама, но и регулировать яркость света. А с другой — свечой я планировала поджечь ковер на стене. Теперь не выйдет.

Убавив свет, я поужинала совершенно без аппетита, хотя накормили меня, видимо, тем же, что ели сами: вполне вкусным рагу с мясом и зеленью.

Как остро я сожалела, что моя магия — такая безобидна! Будь я боевым магом, или огневиком, или природником, то никто не удержал бы меня в этой клетке!

Доев и рассмотрев внимательно деревянную миску, я тяжко вздохнула. Использовать ее в качестве оружия не получится. Ударить с такой силой, чтобы убить или хотя бы оглушить кого-то из своих тюремщиков, я не способна. А вот ложку можно было бы сломать и получить два острых орудия… если б могла это сделать. Сил хватило лишь на то, чтобы согнуть добротный толстый металл, а что можно использовать в качестве рычага, я не нашла. И поэтому я просто принялась ковырять черенком ложки об койку. Может, хоть заострю. Или удастся расковырять щель в стене?

Глупо.

Меня учили вышивать, танцевать, быть вежливыми со всеми. Учили поддерживать беседу, немного шить, чуть-чуть рисовать. А выживать я училась сама.

Оружием никаким не владею, универсальных боевых заклинаний не знаю, даже проклясть никого не смогу. Предполагалось, что защищать меня должен мужчина: муж, отец, брат… Да только братья заперли меня в каком-то сарае. Защитнички!

Немного подумав, я подошла к дверям и крикнула:

— Рат! Я хочу поговорить!

— Скажешь, где наследник? — откликнулся брат.

— Нет. Отпусти меня. Подумай о родителях. Они сойдут с ума от горя, потеряв всех троих детей!