— Как будто я могу тебе что-то сделать! — я хихикнула как можно более правдоподобно. — Послушай. Все уехали, мы одни. Ты когда-нибудь спал с аристократками? Нет? Может, исправим упущение? Я умираю от тоски.

— И ты скажешь, где наследник?

— Ты и в самом деле идиот, — теперь моя досада была искренней. — Ладно, как хочешь. Я сделала все, что могла.

Отойдя от двери, плюхнулась на койку. Сдвинула брови сердито. Да, роль роковой соблазнительницы — совсем не мое. Спектакль не удался.

— Слушай, ты вправду серьезно? — Гор все же купился на мое бездарное представление.

— Нет, — крикнула я. — Я передумала. Ты потный, вонючий, зубы не чистил. Зачем мне это нужно?

— Погоди, а ты?

— Я бытовой маг, — удивленно напомнила я. — Мне не нужна вода и мыло, чтобы быть опрятной.

Это правда, я совершенно не страдала. Платье мое было чистым, без пятен и запаха. Волосы и кожа тоже. А зубы я чистила рукавом, на какое-то время хватит.

— Тиль, я вообще-то мылся утром. В холодной воде, но я не воняю.

— Поздравляю, — кисло пробормотала я.

— Я иду.

И засов на двери громко заскрежетал.

Я не могу представить, что творится в голове у мужчин. Еще недавно он ударил меня по лицу, потом угрожал убить моего ребенка, потом шантажировал. И вот теперь он и впрямь поверил, что я согласна разделить с ним постель! Воистину идиот.

Спрятав ложку в складках юбки, я приготовилась к схватке. Убить я его точно не смогу, но хотя бы попытаюсь. Что угодно — лишь бы избежать страшного выбора. Может, хотя бы оглушить смогу.

Но я недооценила Гора, потому что он вошел со световым кристаллом в одной руке и большим пистолетом в другой…

— Раздевайся, княжна, — насмешливо щуря глаза, приказал он.

— А ты меня раздень, — предложила я, облизывая губы. От страха во рту пересохло, но ладонь, сжимающая злосчастную ложку, была неприятно влажной.

Я рассчитывала, что он отложит пистолет, чтобы расстегнуть платье. Я на это надеялась. Но увы, обхитрить Гора не удалось.

— Не думаю, что хочу с этим возиться, — злорадно ухмыльнулся он. — Можно ведь просто задрать юбки. И не говори мне, что при дворе такого с тобой не случалось. В этом есть своя прелесть — быстро, удобно и без хлопот. Кстати, хорошо, что у тебя есть артефакт против беременности. Не думаю, что твои снобы-братья обрадуются племяннику с моей кровью.

Я задохнулась от гнева и отвращения. Значит, он знает про кольцо. Но тут удивляться нечему — дознаватель. Это его работа. Меня передернула мысль о ребенке от этого гада. Вот уж не хотелось бы! Ребенка от Симеона я бы приняла куда спокойнее. Зачем я вспомнила об Озерове? Его нет рядом и вряд ли он появится…

Гор подошел ко мне так близко, что я ощутила его запах. Действительно, упрекнуть в неряшливости этого мужчину сложно. Чистая рубашка, выбритый подбородок, волосы чуть влажные. Изо рта не воняет нисколько. И все же тошнота подступала к горлу.

Ненавижу!

Я и не знала, что способна на столь сильные чувства!

Световой кристалл небрежно брошен на пустую койку. Пистолет в левой руке (жаль, у меня нет шансов его выхватить). Правой рукой Гор обхватывает мою шею и рывком тянет вверх. Мне больно, страшно, я невольно вытягиваюсь струною, поднимаясь на цыпочки. Жесткие губы сминают мой рот, язык… Фу! Главное, чтобы не стошнило.

Я опускаю левую руку на его плечо, прижимаюсь всей грудью, прогибаюсь в талии, чувствуя, как упирается рукоятка пистолета в поясницу.

Я не боевик, не огневик, не природник. Я всего лишь умею убирать влагу и грязь с предметов. А еще я могу все это чуть сдвинуть и собрать в одном месте, что я и делаю внутри пистолета. Не уверена, что смогу, да и оружия в руках я ни разу не держала. Но сажу из дула я «налепляю» на пулю. Потом, когда я выберусь отсюда, непременно попрошу Сёму научить меня стрелять.

Почему его? Он не посмеется и не откажет. Больше мне просить некого.

Крепкая мужская рука сноровисто задирает юбки. Понимая, что мне нужно как-то реагировать, я издаю тихий стон и запускаю пальцы в волосы Гора. Его плечи расслабляются.

Хвала небесам, под нижней юбкой у меня чулки и толстые панталоны. Добраться до кожи не так уж и просто. Гору явно нужна вторая рука, и он сует пистолет в карман, а сам нащупывает подвязки. И когда чулок начинает сползать, я решаюсь: что было сил ударяю мужчину черенком ложки в шею.

Гор воет как раненый кабан, с силой отталкивая меня. Не убила, даже не ранила серьезно! Это ужасно, теперь мне конец. Но страха нет, я уже знаю, что в минуты опасности соображаю хладнокровно и быстро. Успеваю даже увернуться от удара ногой.

— Сука! — рычит Гор, выхватывая пистолет. — А-а-а!

Щелчок спускового крючка — осечка. У меня получилось! Еще осечка, еще! Ненужный пистолет отброшен в сторону.

— Я тебя убью!

— Убивай, — зло выкрикиваю я. — Это же так просто — убить слабую беззащитную женщину! Почти так же просто, как щенка или котенка!

Он рывком ставит меня на ноги и бьет ладонью по лицу. Всего лишь пощечина. И еще одна. Голова у меня болтается, во рту кровь. Я плюю кровавой слюной ему в лицо.

— Нет, — шипит он. — Смерть — слишком просто для такой змеи. Сначала я убью твою дочь — а ты будешь смотреть. Буду отрезать ей пальцы…

Этого достаточно, чтобы на глаза опустилась черная пелена. Я с криком бросаюсь на него, целясь ногтями в глаза. Очередной удар по лицу отбрасывает меня на койку. В груди что-то хрустит. Страшная боль охватывает тело.

Гор скидывает меня на пол, бьет ногами по животу и бокам. Потом останавливается, хватает за волосы, заглядывая в лицо.

— Не думай, что сдохнешь быстро, тварь. Я с тобой еще не закончил.

— Ратмир тебя убьет.

— Или я его. Он мне больше не нужен. Я уже догадался, где наследник. Он у Озерова, верно? Недаром его сынок вокруг тебя вертелся. Но ты не волнуйся, я не убью мальчишку. Я выращу его как своего сына. И через двадцать лет…

Я не слушаю бред этого психа. Пусть себе болтает. Моя ослабевшая рука натыкается на пистолет. Убрать сажу — дело нескольких мгновений. А потом я стреляю — криво, почти не целясь, но почти в упор. И Гора отбрасывает прочь.

Превозмогая боль в ребрах, я ползу к нему. Он жив, лишь на боку расплывается красное пятно. В глазах мужчины ужас.

— Это тебе за Мариуса, — выплевываю я и нажимаю спусковой крючок снова. Конечно, ничего не происходит. Я забыла, что пистолет после каждого выстрела нужно заряжать.

Гор булькает от смеха, морщится и пытается подняться. И тогда я бью его рукояткой в висок. В конце концов, я не какая-то там простолюдинка, я княжна Снежина. Мой род всегда был воинственным и жестоким!

За мою боль! За мою дочь! За ложь! За Мариуса!

С криками отчаяния я бью его по голове, уже не понимая, зачем. Мне отчаянно плохо, все, что я знаю: он убьет меня, если я не убью его. А потом пистолет падает у меня из рук, и меня все же тошнит, долго и мучительно. Под ребрами взрывается боль, я вою, падая на пол, сворачиваюсь клубком.

Гор не шевелится, я как-то ощущаю, что он мертв. Но и мне, наверное, недолго осталось. Убежать, даже уползти я не смогу.

Сколько времени прошло, я не знаю. Если не шевелиться и почти не дышать, то боль не такая сильная, и я словно оцепенела.

Потом хлопнула дверь амбара, раздались голоса, очень скоро ставшие тревожными.

— Тиль, Тиль! О небеса! Что тут произошло?

— А я говорил, что нельзя оставлять ее с этим Гором наедине! — Кто это прорычал? Неужели Мишель? — У него же ни чести, ни совести!

— Сестренка, ты жива? — Прохладные пальцы коснулись шеи. — Пульс есть. А что с этим?

— Мертв.

— Туда ему и дорога. Нужно отвезти ее к целителю.

— Не довезем.

— Значит, везем целителя сюда, — в голосе Ратмира слышится привычный металл. — Синегорский, бери коня, мчись в Большеград. Кто там самый лучший целитель?

— Пиляев, — удается вытолкнуть из себя мне.