Я уложила плащи родителей в большой деревянный ящик, выглянула на улицу. Дождь все еще лил, хоть уже и не так яростно. Небо над ратушей уже посветлело, скоро непогода кончится. Как всегда, на крыльце булочной под козырек забились мальчишки: они точно знали, что к концу дня пекарь отдаст им непроданную выпечку. И ведь не сироты, просто те, кому не страшен ни дождь, ни ветер. Смеются, щелкают тыквенные семечки, подбрасывают монетки. Не сидится им дома!

— Эй, Лука, — окликнула я того, которого давно знала. — Дело есть. Заработать хочешь?

— Конечно, хочу! — мальчик лет двенадцати весело поскакал ко мне по лужам — чисто как воробей. — Куда сбегать надобно?

— В гостиницу «Черная роза», — я внимательно оглядела «посланника», поправила ему воротник и высушила промокший картуз. — Отнесешь ящик князьям Снежиным. Вот что, возьми пролетку, не мокни.

Я вложила в грязную ладонь две серебряных монеты.

— А ежели их там нетути, ну, князей?

— Тогда оставь ящик у портьера и сообщи мне, я потом разберусь. И скажи матушке, что ее юбка готова, можно забирать.

Дождь окончился, сквозь тучи застенчиво проглядывало голубое небо. Я закрыла прачечную и побрела… куда? В сторону Генеральской улицы. Разумеется, к Ольге Пиляевой в гости. Мне нужно было поплакать кому-то в плечо, и Ольга подходила для этого куда лучше, чем шумная и болтливая Альмира. К тому же у Ольги дома никого не было, а у Альмиры — полны комнаты любопытной прислуги.

Мой расчет оказался верен: доктор Пиляев уже закончил обедать и уходил. Я поймала его в дверях, проверила заклинание на плаще — работает. Попросила заглянуть по возможности в «Черную розу» и узнать, не простыла ли матушка.

— Как ваша девочка? — вежливо поинтересовался мэтр доктор.

— Благодарю, я каждый вечер даю ей ту волшебную микстуру, и она совсем не болеет!

— Это прекрасно. И пусть каждый день гуляет. Даже в непогоду. Под зонтом и четверть часа, но прогулка обязательно.

— Да, я говорила Катерине.

— И обязательно приходите к нам на ужин. Я очень рад, что вы подружились с Ольгой. Ей так одиноко в Большеграде!

Мы раскланялись, совершенно довольные друг другом, он уехал по своим целительским делам, а я еще два часа сидела в гостиной и жаловалась Ольге на несправедливое устройство мира.

Прачкой мне быть нравилось куда больше, чем княжной! Ужасно, не правда ли? Не хочу я уезжать никуда, у меня здесь впервые появились друзья и собственные деньги! Я чувствовала себя полезной и нужной! К тому же через год прачечная будет только моя.

— Так не уезжай, — изящно пожала плечами Ольга.

— Я боюсь. Сейчас все хорошо, я молода и полна сил. А вдруг заболею? Потом что — возвращаться с позором? Да и родителей жалко.

— Себя пожалей. Тебе давно не пятнадцать, уж прости. Знаешь, моему браку брат тоже не рад был. Кричал, что Марк мне не пара, что я достойна лучшего. Смогу ли справиться без прислуги, прожить без украшений и дорогих нарядов? Уверял, что пожалею и приползу к нему на коленях. Но знаешь, я никогда не чувствовала себя такой живой, как здесь, в этом доме. Да, мне было очень сложно. Но я так счастлива!

— У тебя есть муж, — пробормотала я смущенно.

— А у тебя — дочь. Кстати, мужа найти проще простого. Выбирай, теперь ты самая завидная невеста в городе.

— Да был у меня уже один… претендент, — поморщилась я.

— Огневицкий? Сочувствую. Действительно, некрасиво вышло.

— Нет! — возмутилась я. — Какой Огневицкий! Зачем он мне?

— А кто? — глаза Ольги вспыхнули любопытством. — Кто еще-то?

— Симеон, — со вздохом призналась я.

— Озеров?

— Он самый.

— Княжич?

— Ну да.

— Врешь! Он без папиного разрешения шагу не сделает! Да и не видел никто, чтобы он тебе внимание оказывал! Вот Гор — тот да. Все ожидали, чем это закончится.

— А вот и не вру, — обиделась я. — Сёма мне даже предложение делал. Ну как делал… Намекал. Я отказалась.

Ольга совершенно неаристократично присвистнула.

— Ну что же, посмотрим. Озеров ведь напротив нас дом купил, ты знаешь? Он как раз нынче на рассвете приехал. Выспится и прибежит, поди, к тебе. Или не прибежит, как думаешь?

Я подумала и поднялась.

— Мне пора.

— Пойдешь в дом напротив? — блеснула интеллектом Ольга.

— Я просто спрошу, все ли у него в порядке.

И в этом тоже была еще одна прелесть Юга. На Севере одинокая женщина не может зайти в гости к мужчине от двенадцати до девяноста лет, если она не связана с ним родственными узами. На Юге — запросто. Но лучше все же не выставлять визиты напоказ.

Впрочем, на улицу уже спустились ранние осенние сумерки, прохожих было немного, и никто не видел, как я стучалась в большие двери вполне приличного особняка.

Симеон открыл мне сам, и вид у него был свирепый и помятый. Бедняга, очевидно, отдыхал с дороги, а тут я.

— Тихоня? — он моргнул пару раз, потер лицо, широко зевнул и наконец выдал что-то связное: — Ты чего тут? Что-то случилось?

— Да, — ответила я. — Нет. Я мимо проходила. Ольга Пиляева сказала, что ты вернулся.

— Ночью. Я спал.

— Я зайду?

— Не стоит. У меня пока нет прислуги. И еды нет. И чая тоже. Мебель старая… Пыльно везде.

— Я ненадолго.

Зачем я рвалась в его дом — и сама не понимаю. Глупо. Но он только вздохнул и посторонился:

— С тобой спорить бесполезно. Упрямица.

Жилье у Симеона и в самом деле было запущено. Окна в гостиной грязные, мебель затянута белым саваном. Свободен один лишь диван, но, судя по его виду, на нем ночевали сначала мыши, потом кошки. Из некогда ярко-синей обивки торчали клочья ваты. Столик возле дивана имел три ножки из четырех.

— Я же говорил.

— Ничего.

Я аккуратно очистила диван от грязи и пыли — и стиснула зубы, пошатнувшись. Силы были уже на исходе. Мне нужен отдых. И обильный ужин. Чая с печеньем, предложенных в доме Пиляева, было явно недостаточно.

Я плюхнулась на диван и сердито уставилась на Симеона: это он во всем виноват! Хотя нет. Приезд родителей — вот что меня выбило из привычной колеи.

— Где ты пропадал? — спросила я, потому что он молчал и только разглядывал меня с задумчивым видом.

— В столице. Скучала?

— Да.

Такого ответа он не ждал, широко раскрывая красивые свои глаза.

— Скучала? — недоверчиво переспросил.

— Сказала же, что да.

— Не верю тебе ни на медяк. Ты опять надо мной смеешься.

— Когда это я над тобой смеялась? — удивилась я.

— Да постоянно.

Я немного подумала и усмехнулась: полно себе врать. Если уж приняла решение, то почему не сейчас? В голове звучали злые слова отца: «Кому ты вообще нужна с тут с твоей-то репутацией?»

А вот и нужна.

— Мне не нравится твой взгляд, — осторожно сообщил Сёма, пятясь.

— Ты зря боишься, — заверила его я, поднимаясь. — Я тебя не съем, обещаю.

И шагнула вперед — к нему.

Прикоснулась рукой к тяжело вздымающейся груди под тонкой, влажной от пота сорочке. Запрокинула голову.

— Ты поцелуешь меня или нет?

Он вздрогнул, но медлить не стал. Прижал к себе, шумно выдыхая, и поцеловал: осторожно и нежно. Совсем не так, как я хотела. Обвила руками его шею, дернула за кудри, выгнулась в его руках, с удовольствием ощущая, как меняется его настроение. Кажется, он все понял. Ну а в нерешительности этого мужчину обвинить не мог никто и никогда. Если он что-то хотел — то брал. А меня он хотел.

Как оказалось, спальня в доме Озерова была вполне обустроена: постель там имелась, белье было чистым, а большего и желать нельзя было.

А я впервые принимала в любовных утехах самое деятельное участие. Мне надоело быть тихоней, надоело следовать правилам. Моя жизнь никогда не будет прежней, я и не желаю туда возвращаться. А значит — сегодня я могу позволить себе делать то, чего по-настоящему желаю.

Ровно до восьми вечера, разумеется, потому что у меня ребенок маленький дома! Нужно непременно вернуться, пока меня вновь не начали искать!