Я кивнула.

— Кстати, о мезальянсах — правду говорят, что за тобой Гор Огневицкий ухаживает?

Пришлось этой болтушке подкинуть сплетен: да, так и есть. Вчера мы ужинать ходили, а до этого гуляли в парке. Нет, замуж пока не собираюсь, мужа только весною похоронила. Знамо дело, если нужна Огневицкому, то торопить не будет, подождет положенный срок.

Как славно, что я представилась всем вдовой!

Насилу выпроводив Альмиру, я занялась ее платьями, убеждаясь вновь: здесь, на Юге, одежду носили до победного конца. Не сорили деньгами, не заказывали каждый сезон новые наряды. Дочь головы, одна из самых богатых девиц Большеграда, не гнушалась заштопать рукав платья или поставить заплату на нижнюю юбку. Да и пятен было не так чтобы много: вот жирная полоса от колеса экипажа. Вот грязь от дождя. Тут на юбке соус, а на рукаве скромного утреннего наряда — вероятно, краска. Видимо, Альмира рисовала, причем не акварелью, а чем-то более серьезным.

После обеда явились и ожидаемые мной дознаватели с кителями и штанами. Я все аккуратно переписала в свою тетрадь, пересчитала задаток, убрала в шкатулку. Ближе к вечеру заглянули две незнакомые женщины в шляпках, стоимость которых немногим отличалась от арендной платы за мою квартиру. Ничего не принесли, просто явились разведать обстановку, поглядеть на прачку, узнать о ценах. Я с гордостью продемонстрировала им висящее на портновском манекене платье Альмиры — из золотистого шелка с тонким кружевом. Они, кажется, впечатлились.

— Вывести пятна с шелка очень сложно. Щелок вредит ткани, а от горчицы может поменяться цвет! Да и тереть нельзя…

— Верно, — улыбалась я. — Но я не буду тереть, у меня ведь магия. Подайте мне вашу перчатку, госпожа.

Старшая из женщин решительно протянула мне белую перчатку из тонкой шерсти. То есть белой она была до того, как в ней вышли на прогулку. Но пара жестов, сосредоточенно прикушенная губа и ужасно серьезный вид — и изящный предмет дамского туалета вновь обретает белизну свежего снега.

Я потираю виски и улыбаюсь дамам: надеюсь, они не подумают, что магия далась мне без особого труда? О нет, я трачу свои силы… Нет, платить не нужно, я лишь продемонстрировала свои намерения.

Уже вечером явилась и сама Шанская. Мы с ней пересчитали деньги и обе остались очень довольны.

— Я так и знала, что вы справитесь, милочка. Но чтобы дела сразу пошли настолько хорошо? Чудесно, просто чудесно!

Мы вместе активировали охранный артефакт и закрыли прачечную.

— Подвезти вас, Марта?

— О нет, я с удовольствием прогуляюсь пешком. Я уже говорила, как люблю Юг?

— Ночью будет дождь, — усмехнулась Шанская. — Тучи набежали. Все, теперь лето точно закончилось. Ждем ливни и ветра.

Она оказалась права: за ночь сильно похолодало и, чтобы выйти из дома, мне пришлось зачаровывать пальто от дождя. Бытовики это прекрасно умеют. Пожалуй, предложу подобную услугу в прачечной.

Но странное дело, и ветру в лицо, и холодному, обжигающему горло воздуху я почему-то обрадовалась. Словно на миг вернулась домой, в горы, где такая погода стоит и осенью, и весной, и даже частью лета. А может, я просто начала дышать полной грудью, окончательно забыв про то, что была когда-то княжною.

Сегодня возле прачечной мне встретился старичок-цирюльник. Он махал руками из окна, а потом и вовсе выбежал на крыльцо. Его роскошные усы сегодня уныло висели, намокнув.

— Марта, Марта, доброго вам утречка! Экий дождина ночью был, да?

— О да, — вежливо согласилась я. — Да не стойте же на крыльце, проходите в помещение. Хотите чаю?

Старичок мне нравился, да и с соседями дружить нужно. К тому же я резонно полагала, что в непогоду клиентов новых ждать смысла нет, а работы осталось совсем немного. Сегодня будет скучно — так хоть поболтаю с кем-нибудь.

— Нет-нет, я в другой раз, — премило смутился цирюльник. — А вот вам стоит зайти ко мне.

— Зачем?

— Я вас подстригу. Бесплатно, по-соседски.

— Мне не нужно, спасибо.

— Волосы непременно нужно стричь раз в месяц, — настаивал цирюльник. — Кончики состригать, чтобы гуще и красивее были. К тому же у меня всякие бальзамы есть.

— Нет-нет, в другой раз, — отказалась я. — Но за предложение спасибо.

— Что ж, воля ваша. Но если пожелаете — я вам рад. Все равно клиентов нет… Мне ведь не сложно, даже приятно.

Тепло раскланявшись с мэтром Люберским (с некоторым трудом я все же вспомнила его фамилию) я принялась за работу. Как и ожидалось, в прачечную не заглянула ни одна живая душа. В следующий раз возьму с собой Амалу и пару книг, а то совсем скучно сидеть без дела.

Дождь и ветер зарядили надолго. И назавтра, и еще пару дней клиентов не было, а потом, видимо, народ привык к непогоде и стал потихоньку выбираться из дома. Пришли за своими вещами и дознаватели. Заглянула служанка из дома Белянскых, принесла несколько льняных скатертей. Застарелые пятна от вина и жира я могла вывести и народными средствами, но к чему утруждаться? Магией быстрее и надежнее. Я даже не стала откладывать работу на завтра, сделала все за час, пока служанка пила чай в кухне. Пусть девушка немного передохнет и обогреется, вид у нее совершенно измученный.

Вообще нужно бы к чаю что-нибудь покупать, потому что к вечеру явился насквозь промокший доктор Пиляев с целым мешком простыней. Не буду даже думать, откуда на них столь жуткие пятна.

— Тяжелый денек был? — посочувствовала ему я. — Чаю?

— Премного благодарен. Есть виски? Ужас что за день. Я замерз как пес.

— Только чай, но зато горячий.

— Сойдет.

Он сидел на кухне и вздыхал, а я поняла, что мне бы нужна помощница, которую стоило сейчас послать в ближайший трактир за обедом.

— Больных много?

— В больнице — пока нет. А вот по домам сегодня весь день мотаюсь. Погода такая — все простужены. Как будто нельзя одеться потеплее! Вот вы, сударыня, меня радуете своим видом: ни соплей, ни хрипов, ни болезненного румянца.

— Так я с Севера, мне не привыкать. Простите, к чаю только вот крендель вчерашний.

— Я буду. Марта, вы просто спасительница.

— А давайте я вам плащ высушу и от дождя зачарую, я умею! — радостно предложила я. От похвалы столь уважаемого человека на душе стало тепло.

Он отставил чашку и поглядел на меня с легкой насмешкой:

— Я женат, вы помните?

— Да как вы подумать могли! — задохнулась от возмущения я. — Я от чистого сердца и со всем уважением! Вы же лекарь, вы дочь мою вылечили! И не нравитесь вы мне вовсе как мужчина!

Доктор смеялся — искренне, от всей души. Вытерев слезы, выдавил из себя:

— Вы не представляете, как часто ко мне пристают пациентки. Я не красавец, но клянусь: непристойных предложений получал больше, чем кто-либо в Большеграде!

— Полагаю, что и женских прелестей вы видели немало! — облегченно улыбнулась я.

— И не только прелестей, — фыркнул доктор.

Пока он пил чай, я высушила его плащ и шляпу и наложила заклинание против промокания. На пару недель его точно хватит. Доктор же в благодарность велел мне приходить к нему в любое время, а если заболею сама — то присылать посыльного, и он приедет. И еще оставил пузырек с травяными пилюлями, велел растворять в стакане горячей воды и поить Амале перед сном — это укрепит ее здоровье. Мы расстались очень довольными друг другом. Кажется, в Большеграде у меня появляются не просто приятные знакомства, а настоящие друзья.

Вот когда у меня будет свой дом — я непременно приглашу Пиляева и его супругу на новоселье.

По Северу я больше не скучала. Мне все нравилось в моей жизни: и работа, и люди, и даже погода. Я точно знала — и меня уверяли все южане — что дожди скоро окончатся, и будет холодно, но солнечно, а до снега еще долго. Дома же дожди не заканчивались никогда, а солнце поздней осенью было сродни чуду.

Две недели непогоды тянулись целую вечность. Клиентов было мало, разве что доктор исправно заезжал на чай и привозил свежие простыни. Один раз с ним приехала жена, видимо, ревнуя. Я накормила обоих горячим супом. Женщина, кажется, решила, что я для нее не опасна, и больше не появлялась.