— Что скажете, господин Озеров?

Радость моя поутихла. Я поглядела на довольное лицо Симеона и затаила дыхание. Хватит ли ему благородства?

Княжич широко улыбнулся, развел руками и лениво протянул:

— Кто я такой, чтобы спорить с ученым мужами? Второй так второй. Мне и первого для госпожи не жалко.

На этом все и закончилось. Мне вручили бумагу с печатью, поздравили и выпроводили из кабинета. Только в коридоре я поняла, что не волновалась во время экзамена ни капли, постоянно отвлекаясь на Симеона. Как удачно все сложилось!

— Марта, постой, — княжич, чтоб ему пусто было, догнал меня уже у выхода. — Это надо отметить!

— Не надо, — вяло запротестовала я. — Неприлично.

— А мы никому не скажем. Я понял, тебя в кабак тащить не стоит. Что будешь пить?

Я только покачала головой — вот ведь… деревенщина! Он совсем толстокожий, как я вижу.

— Слушай, Марта, я два дня обрабатывал твою комиссию, чтобы тебе уровень дали повыше и не придирались. А ты со мной даже выпить не хочешь?

— Ты… что, прости? — не поверила я своим ушам.

— Ну мы с отцом договорились, что я вместо него, он мне и печать свою отдал. А когда я со здешним головой попытался этот вопрос обсудить, он почему-то разорался и вообще тебе патент выдавать не желал. Говорил, что из-за тебя его крепко оштрафовали и вообще… лучше б тебе уехать.

— Предположим, не из-за меня, а из-за собственной жадности и гордости, — пробормотала я. — И вообще, он сам виноват.

— Я когда его спросил, чем могла насолить такому важному человеку тихая вдова, он замялся и начал что-то странное бормотать. Пришлось ему напомнить, кто на Юге хозяин.

— Государь? — не удержалась от насмешки я.

— Угу. А после него — мой батюшка. Так что ты пьешь?

Я замялась. Если все было именно так, как рассказал Симеон, то я у него в долгу. Я вообще, кажется, большинству знакомых мужчин что-то задолжала. Век не расплачусь! Неохотно припомнила, какое вино мне по вкусу и злорадно улыбнулась:

— Северную Королеву я пью. Розовое.

Княжич крякнул от неожиданности и почесал затылок:

— Вот ведь привереда! Постараюсь найти.

Ну-ну. Это вино и на Севере — редкость. Его лет сорок как не производят. У нас в погребах, конечно, запасы имеются, бабушка моя была из семьи виноделов. Есть даже семейная легенда, что мой дед только потому на ней и женился, что секрет вина хотел выведать, но у него ничего не вышло. Любви в той семье не было, и бабушка родила единственного сына — моего отца, да и померла потом от родильной горячки.

Так что очень сомневаюсь, что Симеону повезет.

Домой я шла со спокойной душой и с патентом. Вот теперь точно все будет хорошо. Не каждая и северная девушка может его заполучить, а уж на Юге таких деловых — по пальцам одной руки сосчитать можно. Ну, может и двух. Не уточняла. Кроме Миланы я и не знаю никого, да и то неясно, есть у нее патент, или как родственнице местного князя ей можно работать и без него.

Исключения всегда есть. У нас аристократы и без патентов прекрасно магичат, впрочем, деньги за свою «работу» не берут. Они же — опора нации, гордость наша, защитники традиций и закона… Защитнички, государыню невинную убившие, ага и на ребенка способные руку поднять. Впрочем, я теперь от политики далеко, мне бы со своей жизнью разобраться. И долги раздать.

Симеон постучался мне в балконную дверь поздним вечером, когда Амала уже спала. Я сперва и не поняла, что вообще происходит.

— Да тут лестница в кустах лежала, — княжич невозмутимо пожал плечами. — Не очень удобно по ней с корзиной лезть, но ничего, я справился. За лестницу, кстати, спасибо, это ты славно придумала.

— Это не моя лестница, — мрачно пробормотала я. — Это дознаватели оставили, видимо.

— И часто тебе к дознаватели в окно лазают?

— Один раз было. Нарушителя ловили. Он на чердаке жил, а они думали — в моей квартире. Караулили на лестнице, а зашли вот с балкона.

— М-м-м, поди этот твой Гор и приходил, да?

Пришлось признать, что Симеон прав. Гор тоже приходил.

— И как ты догадался?

— Да тут все дознаватели — жирные старикашки. Гор, пожалуй, самый молодой и ловкий. Кого же, как не его, брать на такое дело? Стало быть, благодаря ему я здесь? Скажу спасибо при случае.

Я представила лицо Гора и хмыкнула. Забавно вышло, Сёма прав.

— У меня дочка спит.

— Я шуметь не буду. Вот, держи.

И он вручил мне корзину — точно такую же, как принесли мне вчера. Вот, значит, как. Хорошо, что я его за цветы не успела поблагодарить. Вышло бы неловко. С удивлением я обнаружила в корзине бутылку из черного стекла с полустертой этикеткой. Да быть того не может! Чудеса!

— Где ты нашел?

— Секрет.

— Глазам не верю, это подделка, должно быть!

— А мы сейчас откроем и узнаем. Там еще бокалы есть. У тебя поди такой роскоши не имеется.

— Ну да, пить Северную Королеву из деревянных кружек — кощунство.

— Именно. Дай одеяло. Будем праздновать на балконе.

Я принесла одеяло и подушки. Расстелила на полу. Накинула еще одно одеяло на плечи — ночи уже холодные. Симеон тем временем открыл вино и вручил мне хрустальный бокал на тонкой ножке. У отца в замке были похожие. Старинная работа.

Я попробовала и признала: вино настоящее.

— Ну, за Северную Королеву, — шепнул Озеров.

— В каком смысле?

— За тебя, тихоня. Приехала с Севера ни с чем и за каких-то полгода заработала на патент. Сама, без всякой помощи. Королева и есть. Хоть и прачка.

Похвала была приятна, а вино пробуждало воспоминания. Отец открывал бутылку по особым случаям. Когда мне исполнилось восемнадцать, например. И тогда, когда меня пригласили стать фрейлиной государыни. Первый шаг в цепочке странных событий, что привели меня на Юг. На этот балкон.

— Знаешь, я никогда не пила вино наедине с мужчиной, — призналась Симеону в глупом порыве сентиментальности. — Это совершенно неприлично.

— Если захочешь, я научу тебя многим неприличным вещам, — хмыкнул княжич, демонстративно задержав взгляд на моих губах.

— Не захочу, — отмахнулась я. — Налей еще, — и протянула опустевший бокал.

Мы пили драгоценное вино, закусывая его пирожками и блинчиками с соленой рыбой. Молчали. Смотрели на небо, усыпанное звездами. Так спокойно мне не было уже очень давно. Сегодня я сделала почти невозможное. Я победила. Я могла остановиться и выдохнуть.

Кстати, никто из комиссии не задавал мне вопросы про мою личную жизнь. Точно ли они знали? Ах да, артефакт же. В последний раз я проходила освидетельствование перед службой во дворце. Тогда у меня был шестой пограничный, нестабильный уровень. Что ж, сделанного все равно не воротишь. И мне плевать.

Кажется, во мне оставалось все меньше княжны Снежиной…

— Через четыре дня я поеду домой, — неожиданно сообщил Симеон. — Захочешь навестить сына, возьму тебя с собой. А обратно — до Буйска довезем, а там на почтовых. Подумай.

Я кивнула неуверенно. Да, он прав. Как там Марэк без меня? Не заболел ли, как Амала? Не тоскует ли? Не просыпается ли с криками, как раньше?

Хотя я, признаться, почти по нему не скучала. Мне было достаточно проблем с дочкой и патентом. Наверное, я не очень хороший человек.

Озеров ушел тем же путем, что и явился — по лестнице. Корзину забрал, сказал, что еще пригодится. Бокалы, несмотря на мои протесты, оставил. Как ни странно, вел он себя вполне прилично, не шутил, не пытался меня соблазнять, как я боялась. Мы просто тихо посидели на балконе, и это, наверное, никто и не заметил. Окно выходило в глухой переулок. Кроме фонаря на углу и зарослей розовых кустов возле высокой стены, тут и нет ничего. Я очистила бокалы, поставила их на высокую полку и легла спать — спокойная и довольная собой. Все же он милый и забавный, этот Симеон. Пусть и странный. Мы могли бы стать друзьями.

Морковка? Нет, я не думаю ни о каких овощах. Глупо это. Спасибо, конечно, Милане. Теперь я при виде оранжевого корнеплода буду вспоминать княжича Озерова!