— Куно. Кто бы сомневался, что паршивая овца попробует заработать. И он же устроил тебе схватку с озиртами. Понятно. Дюжина воинов в сердце кузнечного квартала выглядит интересно. Ты же явно чего-то хочешь за помощь.

— Ты же сам озвучил, какие на мне лежат запреты. Убеди дукса их снять. И позволь вступить в гильдию механиков. Обещаю, что не стану конкурировать за власть. Просто хочу покупать веркштейн и продавать готовые работы.

Хаган снова замолчал, несколько раз нервно стукнул пальцем по столешнице.

— Хорошо, я согласен. При условии, что будешь искать покупателей за пределами республики.

— Так просто? — не удержался от удивления Орель. Легкость, с которой старшина согласился, его удивила и насторожила.

— Нет смысла торговаться. В ближайшие дни могут убить тебя, меня, кого угодно. Или не останется республики, а Мейцеры создадут здесь княжество. На этом разговор закончим. За дверью ждут граждане, желающие защитить дом с оружием. Когда у меня появится план, пришлю за тобой посыльного.

Механик кивнул на прощание, поднялся и первым вышел из гарнизона стражи. По пути вполголоса приказал автомату следовать за ними. Готтольд оказался на улице последним. По выражению лица не получилось понять, как Виглер отнесся к прошедшему разговору.

Когда они подходили к дому ныряльщика, кукольник остановился. Серьезно посмотрел на механика.

–Похоже, у нас с Агнессой появился шанс по-настоящему заслужить прощение за преступление отца. Орель, постарайся не умереть.

— Договорились.

***

Следующие два дня в Глубоком собирались силы сопротивления. Уже насчитывалось более пятидесяти взрослых боеспособных мужчин. Многие уходили из города с оружием на поясе, остальные получали сабли и палаши из деревенского арсенала.

Хаган Нульгман разрабатывал план. Он отправил пару человек на разведку в город, чтобы лучше узнать обстановку. В первую очередь его интересовала судьба дукса. Как оказалось, Карл Ризерд еще держался. Под стенами дворца собралось несколько сотен озиртов и значительная часть городской стражи. Но это уже напоминало полноценную осаду.

В первую ночь Орель долго не мог уснуть, беспокойно ворочался на одеяле, расстеленном на дощатом полу дома ныряльщика. Крепли сомнения, что выбрал правильную сторону в возникшем конфликте.

О морском короле писал в дневнике Лотар Виглер много лет назад. Про вождя, объединившего кланы озиртов, говорил посланник Мейцеров. Равно как и сказитель из клана Голькт. Три относительно независимых источника повторяли одно и то же. В море уже несколько десятилетий создавалась армия, подобную которой не могло выставить ни одно человеческое государство.

Бывший союзник, предводитель клана Дигалт, восстал против морского короля. Потратил много ресурсов, заключая договор с Мейцерами и заручиться их помощью. Все ради доступа к стальному оружию. И получить преимущество в междоусобной подводной войне. Либо же ослабить морского короля настолько, чтобы вернуть все к старым порядкам, когда каждый клан выступал исключительно за собственные интересы.

И это означало, что если жители Наяхафена высупят против пришельцев и сбросят захватчиков в море, то где-то вдалеке останется лидер, объединивший под своей властью большую часть озиртов. Победив, они лишь усилят будущего врага.

Но в конечном счете Орель решил принять, что свобода Наяхафена здесь и сейчас важнее долгосрочных последствий. Армия морского короля может прийти через десятилетия. А озирты под предводительством клана Дигалт расхаживали по улицам здесь и сейчас.

Вечером второго дня Хаган собрал всех мужчин на окраине Глубокого. Встал на импровизированный помост из пары сдвинутых бочек. Нульгман осмотрел свою небольшую армию сверху-вниз и начал рассказывать план предстоявшего боя.

У них было две цели. Во-первых, освободить кузнецов, чтобы они прекратили снабжать озиртов оружием. К этому дню Мейцеры наверняка вскрыли городские арсеналы и передали все клинки воинам моря. А те отправили основным силам. Но еще можно было остановить поставку новых клинков.

Во-вторых, прорваться в дворце дукса и объединиться с его гвардией. Всего в Наяхафене служило двести шестьдесят стражников, которыми командовали семь капитанов. По рассказам разведчиков Нульгмана, к предателям переметнулись три четверти защитников республики.

Сколько в городе находилось озиртов, можно было лишь предполагать. В ночь вторжения их силы выходили из моря с полуночи и до самого рассвета. Но с другой стороны, они явно планировали удерживать городе долго. Значит, им требовалось чем-то питаться. Человеческая пища озиртам не подходила. Оставалась только охота за рыбой.

В итоге Хаган оценил, что в Наяхафене накопилось не меньше трех сотен воинов моря, но и не больше пятисот. Не слишком много для городас населением больше десяти тысяч человек. Но пока не нашлось силы, вокруг которой могли бы организоваться жители. Дукс заперт во дворце, первые три капитана переметнулись к Мейцерам. А у торговцев и ремесленников не хватило опыта, чтобы возглавить ополчение.

Собравшихся в Глубоком жителей республики Хаган разделил на две неравные части. Меньший отряд должен был устроить отвлекающий маневр в кузнечном квартале. Когда к ним стянутся отряды озиртов и предателей, вторая часть ополчения ударит в тыл осаждавшим Карла Ризерда. И уже объединенными силами дают генеральное сражение.

Вечером второго дня Орель и Готтольд готовились к короткому путешествию. Они и еще несколько граждан республики по большей дуге должны были оплыть гавань Наяхафена и высадиться к северу от нее. Потом заберут из тайника мечи и проникнут в город.

В это время остальные ополченцы вернуться небольшими группами по два-три человека. Собраться в условленных местах и ждать сигнала для атаки.

Орель сидел на скамье перед домом ныряльщика и полировал лезвие шпаги ветошью. Толку в этом не было, но хотелось чем-то себя занять. До отплытия оставался примерно час. Механик с толикой зависти покосился на сидевшего рядом Готтольда. Тот сложил руки на груди, вытянул ноги и дремал. Либо делал вид, что спал.

Из дома вышла Агнесса. Во время операции медик не рискнул снимать штаны, а просто срезал большой кусок ткани на бедре. И теперь девушка ходила с повязанным на поясе платком, чтобы скрыть прореху в костюме. Орель увидел, что кукольница держала в руках шпагу.

— Я пойду с вами.

— Нет, — не открывая глаз, ответил Готтольд.

— Не спорь. Драться я умею. Сейчас каждый воин на счету.

— Агни, ты ранена. Окажись с зашитой ногой я или Орель, то тоже остались бы в деревне. Самый простой и честный расчет.

Девушка упрямо покачала головой. Механик решил встать на ее сторону. Не стоило тратить силы на бесполезную перепалку. А в сражении мог пригодиться еще один человек, способный управлять автоматами.

— Готтольд, если тебя убьют, то одна я жить не смогу. Вместе до конца, только так.

— Поддержу, — вмешался Орель, пока разговор не свернул на самые мрачные тем. — Пусть Агнесса плывет с нами. Ученик доктора осмотрел ее ногу, все хорошо заживает. Чем больше бойцов, тем лучше.

В Наяхафене женщины могли сражаться наравне с мужчинами. Традиция шла от первых дней республики, когда население было малочисленным и на счету оставался каждый, способный защищаться. Но сейчас это стало редкостью. Среди собравшихся в Глубоком механик видел всего трех или четырех вооруженных женщин. Как правило, вдов, взявших в руки оставшиеся от мужей клинки.

Перед самым отплытием к ним вышел ныряльщик и протянул нанизанных на пеньковую веревку сушеных рыб. Орель принял еду с благодарностью, хотя и сомневался, что будет время поесть. Да и не хотелось занимать руки. В конечном итоге повесил связку на шею автомату.

После этого отправились на пристань, где уже ждал небольшой рыбацкий корабль. У него стояла всего одна мачта с треугольным косым парусом, а от кормы до носа можно было дойти от силы за дюжину шагов.