— У нас есть тринадцать автоматов, которые уже зарекомендовали себя в боях с озиртами.

— Именно у нас их нет, — перебила Агнесса.

— Это незначительные мелочи. Смогу пробраться, например, вместе с Вельфом. В первые часы люди Мейцеров следят внимательно. А если затянется на пару дней, то устанут и снизят бдительность. Но самостоятельно мы конечно ничего не сделаем.

Готтольд опустился на траву рядом с сестрой. Немного поразмыслив, механик последовал примеру. Почувствовал, как начала подступать усталость. Все же ночные приключения заметно измотали. И сейчас, в относительной безопасности, позволил себе расслабиться.

— Кузен, как думаешь, у кузнецов остались всякие шестеренки, чтобы собрать еще автоматы? Я бы на их месте делала все с небольшим запасом. Вдруг что-нибудь сломается.

Орель покачал головой.

— Даже если найдется все необходимые детали, то быстро собрать и натренировать самородки не получится. Мы не возьмем армию из неоткуда.

Молчавший все это время Готтольд подошел к сестре и осторожно отвел в сторону ее руку, прижимавшую тряпку к ране. Кровь остановилась. Только после этого Виглер заговорил.

— Я предлагаю подумать об этом позже. Когда найдем кров над головой и хоть какую-нибудь врачебную помощь. И будем уверены, что ляжем спать не голодными. Мне кажется, надо идти в Глубокое. Мы им помогли и взамен особо ничего не потребовали. Надеюсь, добро они запомнили.

— И что дальше? — уточнил Орель, задумчиво смотревший на Агнессу. Путь до деревни мог оказаться неблизким для раненого человека.

— Если начнет организовываться сопротивление — примкнем к ним. Ты должен понимать, что вокруг тебя или нас люди не соберутся. Нужен по-настоящему уважаемый в республике человек.

— И если поможем ему, то вы получите шанс обелить фамильную репутацию, — подвел итог Орель. — А в моем отношении уйдут запреты на продажу веркштейна. Да и просто на выполнение заказов. Есть за что воевать.

Следующий час провели в роще, отдыхали и приходили в себя. Потом отправились в путь. Когда вышли на дорогу, механик подставил Агнессе плечо и свободной рукой обхватил девушку за талию. Так, чтобы принять на себя часть приходившегося на раненную ногу веса. Готтольд взял у них оружие и шел первым. Автомат замыкал и прикрывал тылы.

В медленном темпе прошли четверть мили на юг. На тракте никого не было, все желавшие покинуть город сделали это за то время, пока скрывались в роще. Либо же другие беглецы успевали скрыться из виду. Орель и Готтольд подстраивались под скорость кукольницы. И больше смотрели не по сторонам, а на Агнессу, следили за ее состояние.

Вскоре Виглер замер на дороге. Привстал на цыпочки, вглядываясь вдаль.

— Едет повозка. Крестьянская телега. Предупредим о нападении моря и вместе с ним поедем в деревню. Орель, ты случаем не брал с собой серебра?

— Нет. Не думал, что придется что-то покупать.

— Тогда попробуем договориться.

Возница заметил их издалека. Натянул поводья и остановил лошадь практически в полусотне ярдов. Готтольд демонстративно положил шпаги на землю, прошел вперед, держа руки на виду. В двух дюжинах шагов остановился и прокричал:

— В Наяхафен вторглось море! Очень много воинов, они до сих пор в городе! Нам пришлось прорываться с боем!

Крестьянин встал на козлах и осмотрел близнецов и Лехтмана. Они не походили на разбойников, ни приличной одеждой, ни поведением. Выглядели при этом достаточно потрепанными, чтобы сразу поверить в историю.

— Подойдите ближе! Пусть женщина поднимет оружие и держит за клинки.

Когда дистанция сократилась, возница рассмотрел, что четвертым был не человек, а дергано двигавшийся автомат. Фехтовальный тренажер сильно удивил крестьянина, он даже перестал следить за Орелем и близнецами.

— Кто это такой?

— Очень сложный механизм, — коротко объяснил Лехтман. — Принадлежит сыну дукса. А я его чинил, когда пришло море. Забрал с собой, чтобы не пропал. Не бойся, человек он не тронет.

— Значит, в городе бои? А я как раз торговать ехал.

— Все сложнее, — ответил Готтольд. — Это не обычный налет. В Наяхафене сотни озиртов. Они сгоняют кузнецов, заставляют ковать оружие. Республиканская стража им помогает. А во главе всего стоит семья Мейцер.

— Основатели? — покачал головой крестьянин.

— Они самые. Среди потомков нашлись паршивые овцы.

Несмотря на тяжелые обстоятельства, Орель едва сдержался от смешка. Иронично слышать подобное от Виглера. Крестьянин с сомнением посмотрел в сторону города, потом обернулся. Пытался решить, как поступить дальше.

Наконец, махнул рукой.

— Значит, вернусь домой. Пропадет вчерашний улов.

— Подожди, — поднял ладонь Готтольд. — Довези нас до Глубокого.

— У меня и без того три бочки с рыбой в воде. Не стану кобылу загонять.

— Посади хотя бы мою сестру. Видишь, рана на ноге? Сама не дойдет.

Крестьянин внимательно оглядел девушку. Потом тяжело вздохнул и кивнул. Даже на широком тракте пришлось потратить много усилий, чтобы развернуть повозку в противоположную сторону. Мужчина понукал лошадь, заставлял пятиться, злился.

В шесть рук помогли Агнессе забраться на скамью рядом с возницей. Орель, Готтольд и автомат пошли первыми, за ними поехала телега. Все же крестьянин не стал полностью доверять незнакомцам и держал дистанцию.

На этот раз путь к деревне дался сложнее. Сначала достигли столба, отмечавшего пять миль от города. Уже тут Лехтман почувствовал тяжесть в ногах. Но крепился и не предлагал устроить привал. Поглядывал на автомат. Тот равномерно переставлял шаг за шагом. Все исправно работало.

Еще через час достигли отворота на Глубокое. Тут крестьянин натянул поводья — он жил в деревне, которая располагалась дальше по тракту. Готтольд помог сестре спуститься на землю. Орель встретился взглядом с крестьянином и счел нужным поблагодарить.

— Спасибо за помощь, хозяин. Когда все закончится, в городе сочтемся.

— Я добрый христианин. И обязан протянуть руку попавшим в беду.

— Ты только рыбу не выбрасывай. В ближайшие дни точно придут беженцы, которых нужно чем-то кормить.

Крестьянин молча кивнул. Не стал прощаться, дернул поводьями, пуская лошадь шагом. Орель снова подставил плечо Агнессе и вместе пошли к деревне. Уже издалека стало ясно, что за прошедшую утро и ночь население Глубокого заметно увеличилось за счет выбравшихся из Наяхафена горожан.

Сперва на разведку отправился Готтольд. В деревне оставался гарнизон стражи и в первую очередь требовалось выяснить, чью сторону они выбрали. Когда Виглер вернулся, он только пожал плечами.

— Там спорят четыре человека. Десятник стражи, староста и два гильдейских торговца из города. И похоже, перепалка тянется какое-то время. Уже давно закончились аргументы и теперь практически кричат друг на друга.

Решили рискнуть и все равно стоило зайти. Орель быстро нашел знакомого по прошлому визиту ныряльщика. Договорился, чтобы их пустили в дом и накормили. Помогли Агнессе перешагнуть через высокий порог, потом механик завел внутрь автомата.

Вскоре к ним вернулся растерянный ныряльщик. Большая часть жителей деревни оказались не готовы к наплыву чужаков. Хозяин поставил на стол глиняное блюдо, полное жаренной на открытом огне мелкой рыбы. В обмен на угощение ныряльщик попросил объяснить происходящее. Пришлось в очередной раз пересказать основные события минувшей ночи.

После еды Готтольд снова обошел деревню. Среди прибывших из Наяхафена нашелся подмастерье медика. Кукольник уговорил его зайти и помочь им в долг. Молодой доктор наскоро осмотрел Ореля и Готтольда, успокоил, что будет достаточно перевязки, дальше все заживет само. А вот глубок длинный разрез на бедре требовалось зашивать.

Разумеется, во время бегства подмастерье не взял необходимых инструментов. В соседнем доме одолжили ценную вещь — стальную швейную иглу. Подходящую нитку нашлась у ныряльщика. Когда медик был готов приступать, Орель вышел на улицу. Отчасти чтобы дать больше места для работы. Отчасти потому, что не хотел смотреть на операцию.