Конечно, можно было бы попросить Родиона, чтобы он выписал новые книги, но не позволяла гордость. Как не позволяла и присоединиться к его занятиям. В отличие от Михаила, он серьёзно относился к совершенствованию своего магического мастерства. Несколько раз, правда, довёл себя до истощения, дважды сваливался с таким жаром, что по-настоящему опасались за его жизнь, а уж сколько раз он без чувств падал, и вовсе сосчитать невозможно.

Вот и сейчас, когда Михаил решил всё-таки взять парочку книг из библиотеки — самых зачитанных и залюбленных, — он застал Родиона в зале для тренировок. Не то чтобы он нарочно туда шёл, просто путь в библиотеку пролегал мимо. Были слышны сдержанные удары воздуха о стену — Родион учился контролировать свою силу, чтобы она не разрушила его тело. И с каждым разом у него получалось всё лучше и лучше.

Михаил втайне ото всех тоже тренировался. Даже верный Арсений ни о чём не подозревал. Особенно он не догадывался о том, что львиную долю всех вылазок хозяина в спальни прекрасных дам на самом деле составляли тренировки по ту сторону лесного озера, куда, кроме случайного зверя, никто не забредал.

Но сколько бы Михаил ни старался, хватало его ровно настолько, насколько и десять, и пятнадцать лет назад. За это время его навыки нисколько не улучшились. Всё то же замедление падения, да несколько струек воздуха из пальцев. Что бы он ни делал.

— Ох… — раздалось из-за двери тренировочной залы, и удары о стену прекратились.

Больше не послышалось ни звука, и Михаил, уже отошедший на несколько шагов, тут же вернулся и, не постучав, распахнул дверь. По опыту знал: если это касалось здоровья Родиона, медлить нельзя. И на сей раз в этом тоже убедился.

Не тратя время на оклики, Михаил подскочил к Родиону, распростёршемуся на полу, и легонько похлопал по щекам, приводя в чувство.

— Миша… — Родион открыл глаза. Лицо его, и так бледное от природы, посерело.

— Эх, Родя, Родя… Опять ты!

— Миша, вот только ты не надо, ладно? Заканчивай.

— Я? Я только начал!

Однако он действительно замолчал — понимал, что Родион и так с трудом находится в сознании и незачем его мучить нравоучениями, всё равно без толку — тот ещё упрямец. Миша помог ему подняться и опереться на его плечо.

— Спасибо…

— Молчи уж!

Важнее всего было не наткнуться на Петра Алексеевича, столь жалкий вид наследника всегда его безмерно злил, и это отражалось на всех домашних. К счастью, комнаты Родиона находились как раз между библиотекой и тренировочной залой. Миша уложил его на кровать, снял с него обувь и поставил рядом. Как только голова Родиона коснулась подушки, он мгновенно погрузился в сон — так его тело всегда отзывалось на перенапряжение. Спал он обычно не меньше суток.

В спальне было довольно тепло, поэтому Михаил не стал накрывать друга одеялом — всё равно скоро наверняка придёт кто-нибудь из слуг, а значит, за Родиона можно было не беспокоиться.

Но уходить Михаил не торопился, он подошёл к окну — ему всегда очень нравился вид из спальни Родиона на парадную подъездную дорожку, на деревья, растущие вдоль неё. Когда Миша был маленьким, ему представлялось, что именно эта дорожка должна увести его туда, где он станет тем, с кем считаются, кого уважают и говорят как с равным. Дорожка за эти годы никуда не делась, и жизнь уже взрослого Михаила тоже осталась прежней.

Он уже хотел отойти от окна, когда послышался стук копыт и на дорожке появилась карета, запряжённая двумя вороными. Лакей подбежал, чтобы открыть дверцу, и из кареты вышел грузный человек, одна рука у которого отсутствовала. Михаил сразу его узнал, хоть никогда лично не встречался с ним. Да и как он мог, если в главную обитель Вяземских приехал сам князь Кропоткин. Не было привычки у колдунов разных стихий ездить по гостям друг к другу. Понятное дело, Михаила Фёдоровича Вяземского ни в одной из двух столиц никто не ждал. Он и цесаревича-то видел только потому, что тот решил навестить своих самых важных сторонников, силу, без которой никогда не смог бы обрести реальную власть.

Вслед за лакеем выскочили и другие слуги, чтобы поприветствовать гостя. Кто-то сообщил им, что прибыла очень важная птица. Никого не удивило, что он приехал один — колдун такой силы не нуждался в дополнительной охране. А вот то, что он вообще приехал, действительно поражало. Но дело этим не закончилось, потому что сразу же подъехала ещё одна карета, и на сей раз из неё выбрался сухопарый и низенький старичок, но никто из знавших его не обманывался его безобидной внешностью — князь Юсупов был так же силён, как и во время своей молодости.

— Да что ж такое?.. — пробормотал Михаил.

Как назло, Родион спал беспробудным сном мертвеца, сейчас ничто не смогло бы его разбудить. Уйти из дома незамеченным у Михаила сейчас точно не получилось бы. Оставалось только одно: отсидеться в комнате друга.

Но его разъедало любопытство: зачем же в одном месте собрались три главных колдуна Империи, три непримиримых соперника? Каждый из них рвался стать самым главным, но цесаревич Александр старался никого особо не выделять, чтобы окончательно не рассорить. И вот они под одной крышей. Для чего? Вряд ли речь шла о чём-то хорошем.

Просто сидеть Михаил не мог, но и попадаться на глаза Петру Алексеевичу однозначно не стоило. Поэтому он, когда оба князя скрылись в доме, стал ходить взад-вперёд по комнате. Родион ни о чём, понятное дело, не подозревал, а для Михаила время тянулось мучительно медленно.

Вскоре в комнату постучали, Михаил прятаться не стал. Если бы это был Пётр Алексеевич, он уж точно так не деликатничал. В этом доме для него не было закрытых дверей. И действительно, зашёл один из лакеев.

— Михаил Фёдорович! И Вы тут!

— Ну да, — заулыбался он. — Что там у нас такое, Гришка?

— Ой, Михаил Фёдорович! — начал было он, прикрыв за собой дверь, но вдруг вспомнил, зачем вообще сюда явился. — Михаил Фёдорович, а Родион Петрович, что, спит? — На лице лакея за доли секунды сменилось множество чувств, победило отчаяние.

— Спит, — подтвердил он, понимая, о чём именно спросил его Гриша.

— П-пётр Алексеевич срочно требует его к себе…

Гриша побледнел и, казалось, вот-вот сам лишится чувств. Михаил и хотел бы чем-нибудь помочь, да не мог. При самом жгучем желании не мог.

— Мих… Михаил Фёдорович, что делать? Там они все… три…

— Зачем хоть, знаешь?

Лакей так яростно замотал головой, что казалось, ещё немного и она оторвётся.

— Мих Ф-фёдрыч…

Михаил сжал зубы и шумно выдохнул через ноздри. По-хорошему, ему бы не высовываться, дождаться, когда всё закончится, и благополучно покинуть Большой дом. Самое лучшее решение. Самое лучшее, но…

— Я сам всё скажу Петру Алексеевичу.

Глаза лакея округлились, и в них появилось неверие, сменившееся робкой надеждой.

— М-михаил Фёдорович…

— Присмотри пока за Родионом Петровичем. И не бойся, Гриша, всё будет хорошо.

Он и сам в это не особо верил, но хотя бы немного удалось успокоить Гришку, всё-таки росли вместе. Собственно, а что такого может сделать Пётр Алексеевич с тем, кого и так не захотел признать и откровенно презирал за слабую колдовскую силу? Ещё больше разочароваться? Куда уж больше?

Но сколько бы Михаил себя ни убеждал, так до конца и не поверил в собственную ложь. Сколько бы он ни говорил себе, что ему всё равно, однако всякий раз ловил взгляд князя вовсе не для того, чтобы не попасть под его гнев, а чтобы хотя бы заметить намёк на одобрение.

Выходил Михаил из комнат Родиона с тяжёлым сердцем, ноги будто свинцом налились. Но что он точно натренировал за эти годы, так это упрямство. А потому спустя несколько минут Михаил стучал в княжеский кабинет, где, как сообщил Гриша, и собрались все три главы колдовских родов.

— Можно. — Князь Вяземский никогда не говорил громко, но всё равно его всегда все слышали.

Набрав побольше воздуха в грудь, Михаил повернул ручку и открыл дверь. Князья стояли вокруг рабочего стола и даже не обратили внимания на вошедшего. Пришлось прокашляться. Когда три головы повернулись к нему, Михаил поклонился: