— Чего ты хочешь от Любы? — обращается он больше к самому себе, чем к жене. — Чего ты пристала к ней? — Стоит жене заговорить с ним о дочери, как у него вдруг екнет сердце. — Ладно, ладно, я скажу ей, — бурчит он себе под нос.

Кто-то стучится в дверь. Судя по сильному стуку, Тевье догадывается, что это пришел капрал.

— Рива, прибери немного в комнате, немец идет.

— Вот действительно, побегу я наряжаться ради него, — сердито отвечает ему жена и идет открывать дверь.

Входит Ганс Глез. Это для него Тевье сейчас утюжит брюки.

— Добрый вечер! — говорит капрал весьма вежливо.

— Добрый вечер, добрый год! — отвечает Тевье. — Что хорошего скажет пан офицер? Рива, подай стул.

Глез присаживается. Он вынимает пачку папирос и предлагает Тевье закурить. Тевье, колеблясь, подходит к капралу и берет у него папиросу.

— Немецкие папиросы? — спрашивает Тевье. — Приятно. Давно уж не курил немецких папирос.

— Это папирос рушки, — отвечает капрал.

— Что ж, пусть будет русская. Когда нет мяса, грызут кость.

— Что вы сказали?

— Я говорю, когда нет немецких папирос, курят русские.

— Готовы мои брюки? — говорит капрал.

— Еще вчера, — говорит Тевье с усмешкой и подносит ему брюки.

— Хорошо, — сухо отвечает капрал. — Сколько вам причитается?

— Что значит, — сколько: в нынешние времена разве торгуются?

Когда капрал уже собрался уходить, в комнату вошла Люба.

Она с равнодушным видом прошла, даже не взглянув на капрала, и скрылась за занавеской во второй половине комнаты.

— Ваша дочь?

— Да, наша дочь, а что?

— Славная девушка, — улыбнулся капрал.

— Это я знаю и без вас, — Тевье не понравились последние слова капрала. Как раз от немца он не хотел бы слышать такие речи. Но у Глеза именно сейчас появилась охота побеседовать с портным. Он опять закуривает папиросу и выпускает изо рта маленькие колечки дыма.

— Сколько ей лет?

— После кущей ей станет семнадцать, — отвечает Тевье хмуро.

— Куши? Что это означает?

— А, пан офицер, какой вам интерес? Не все ли вам равно? — Тевье не любит, когда его дочерью интересуются, в особенности случайный человек.

— Что ты еще растарабариваешь там с ним? — отзывается Рива. — Выпроводи его, и делу конец.

Глез по-хозяйски расхаживает по комнате. Неожиданно он останавливается у занавески и насвистывает что-то игривое. Из-за занавески выходит Люба. Глез подмигивает ей, улыбается, несколько раз проходит мимо. Но она не обращает на него никакого внимания. Ему надоедает эта игра, и он уходит.

— Спокойной ночи, господа!

— Спокойной ночи! Пропади ты пропадом! Вот напасть!

— Мама, никто меня не спрашивал? — вдруг произносит Люба, словно никакого капрала здесь не было.

— Длинный был здесь, Ратманский.

— Миша Ратманский! Что же ты молчишь! Он что-то передал для меня?

— Он передал, что больше не придет!

— Что значит, он больше не придет?

— Потому что я так хочу, и делу конец!

— Мама, ты опять начинаешь?

— Ладно, ладно, хватит ссориться, — вмешивается Тевье. — Поговорим спокойно. Что же ты в самом деле хочешь, чтобы твои родители на старости лет сели из-за тебя в тюрьму? Что же, неизвестно разве, что ты шатаешься по городу с большевистскими листовками? И чего тебе нужно — чтобы тебя видели разгуливающей с немецкими солдатами?

— Кто меня видел разгуливающей с немецкими солдатами? — вспыхивает Люба, щеки горят у нее.

— Уж видели тебя, не беспокойся!..

Люба не может спокойно устоять на месте. Она быстро шагает по комнате. Лоб у нее нахмурен.

— Что ты уговариваешь ее? — говорит мать. — Гляди-ка, как он упрашивает, умоляет ее… Не хочу я, чтобы ты была коммунисткой, слышишь? Не хочу! Пойду и скажу, что я не хочу. Я отыщу вашего главного и скажу ему, что я не хочу! Не желаю, чтобы погубили мою единственную дочь.

— Что вы пристали ко мне? Чего вы хотите от меня? — сердито кричит Люба.

— Любенька, — отзывается Тевье, — поговорим спокойно. Пусть немец сломит голову, но ради чего нужно тебе лезть в огонь? Без тебя не обойдутся?.. Где это видано, чтобы девушка вмешивалась в такие дела, да еще такое юное дитя, как ты, а?

— Отец, в этих делах я вас все равно слушаться не буду… В этих делах у меня есть кого слушаться и помимо вас.

Люба повернулась и вышла из комнаты.

Когда Люба в третий раз встретилась с Куртом Лорбером, они лицом к лицу столкнулись на улице с капралом. Курт молниеносно отошел от Любы и по-военному вытянулся перед Глезом.

— Кто эта девушка? — сердито спросил Глез.

— Знакомая, господин капрал… Вот сию минуту познакомился с ней на улице…

Глез прижмурил один глаз. Он хочет вспомнить, где он ее видел.

— Ее отец — портной?

— Не знаю, господин капрал.

— А кто же знает? — пробует схитрить капрал.

— Вы спрашиваете, кто она, когда я только сию минуту познакомился с ней.

— Ну, ну, иди, амурничай…

Курт быстро отходит. Он оглядывается, не идет ли за ним капрал, и нагоняет Любу.

— Зачем вы вернулись? Вы недостаточно осторожны, Курт…

— Он уже ушел, эта свинья…

— Кто это был?

— Наш капрал Ганс Глез.

— Ваш капрал? Что же вы сделали? Он ведь может пойти следом за вами… Он вас о чем-то спрашивал?

— Он спросил меня, не портной ли ваш отец…

— Мы должны расстаться, Курт, сию же минуту расстаться.

— Почему?

— Вы должны сами понять, Курт. Прощайте!

И Люба быстро уходит.

С минуту Курт Лорбер стоит растерянный. Почему она убежала? Но когда он тут же замечает пред собой маленькое пенсне капрала, он вдруг чувствует себя виноватым перед Любой. Оказывается, что тот действительно следил за ним.

— Курт, кто эта девушка?

— Я ведь вам уже сказал, господин капрал, — отвечает Курт. Он готов в этот момент заехать ему в рожу.

— Как зовут ее? — не отступает капрал.

— Не знаю, господин капрал! Я даже как следует не познакомился с ней. Вы мне помешали, — пробует усмехнуться Курт.

— А о чем ты с ней беседовал?

— О чем, господин капрал, беседуют с девушкой в хороший летний вечер?

— Курт, эта девушка мне подозрительна. Не нравится мне твоя знакомая, Курт!

Когда капрал ушел, Курта прошиб пот. Первое, что ему пришло на ум — немедленно нагнать Либхен и сказать ей, чтобы она была осторожна, потому что капрал может причинить ей зло. Сейчас ему уже ясно, что Либхен была права. Ему не следовало во второй раз нагонять ее. Но теперь он должен встретиться с ней. Он побежит и нагонит ее. Если у нее что-нибудь найдут, то он, Курт, пропал. За связь с большевиками его не пощадят. Теперь военное время. Быстро шагая, он рыщет глазами по лицам прохожих, ищет Любу. Но скоро начинает понимать, что ходит напрасно. Город ему незнаком, адрес ее ему неизвестен. Он взглядывает на небо: западный край неба пламенеет ярким огнем…

Ночь, коптит лампочка. Тевье, согнувшись, сидит за столом. Он вытаскивает наметки и при этом напевает себе под нос:

— Открой! — внезапно раздается сильный удар в дверь.

— Кто там?

— Отворяй, жидовская морда!

Не успел Тевье подойти к порогу, как дверь была уже сорвана и в комнату ввалились три гетманца и немецкий сержант.

— Тут живет жидовский портной Тевель Аронов?

— Да, это я портной Тевель Аронов. Почему так поздно?.. Садитесь, панове…

— Начинай! — гаркнул один из гетманцев.

Гетманцы стали швырять на пол все, что попадалось им под руку.