– Не лично.

– Тогда вам обязательно надо это сделать. Могу связать вас с одним местным парнем, работы которого я планирую выставить в следующем году. У меня тут где-то есть его номер… Подождите немножко.

Двигалась она проворно и грациозно. Пока ее не было, Джексон вытащил из своего дипломата папку, вынул из нее несколько фото крупным планом – «неоновые» сюжеты с мест преступлений – и разложил их на маленьком столике.

Вернувшись, Лиззи вручила ему визитку, на которой значилось: «Арло Найт, художник по неону, дизайнер-сценограф».

– Арло иногда не так-то просто поймать, – предупредила она. – Смотрите не потеряйте.

– Спасибо за совет.

Как следует рассмотрев ее вблизи, он еще раз обратил внимание, насколько она красива и изящна, и одна только мысль о том, что Неон шляется на свободе в том же городе, что и Лиззи Уиверс, привела его в ужас.

– Итак, что у нас тут? – Она вытащила из кармана увеличительное стекло.

– Экспонаты Неона, – пояснил Джексон.

Он наблюдал, как, сосредоточенно поджав губы, Лиззи изучает фотографии, с какой скрупулезностью рассматривает каждую из них. Трудно было понять, как она их оценивает. Наверное, все-таки нелегко беспристрастно судить работы человека, который делал с женщинами такие отвратительные вещи.

Наконец Лиззи выпрямилась.

– Имейте в виду, я рассматривала их исключительно с художественной точки зрения, – произнесла она. – Я не обращала внимания на технические аспекты.

– Но?…

– Они хороши. Динамичны, игривы – мне нравится этот попугай. Присутствует некоторый элемент эпатажа, но исполнение на высоте.

Джексон проглотил поднимающийся к горлу пузырь паники.

– Вы бы его выставили в случае чего?

– Если б не была в курсе его происхождения, то да. Но, естественно, это даже не обсуждается.

– Можете еще что-нибудь сообщить?

– Неоновая вывеска – это одновременно и совершенно четкое определение, и метафора. Автор может вложить в сюжет любой скрытый смысл, какой только пожелает; в этом плане есть где разгуляться.

«Да уж, тут он разгулялся по полной», – мрачно подумал Джексон.

– По сути, это разновидность визуальной коммуникации. Вот, взгляните, – сказала Лиззи, показывая ему затейливую надпись «Конец игры», обнаруженную на месте убийства Вики Уэйнрайт. – Мастерски оперируя светом, этот ваш Неон объединяет здесь в одно целое неоднозначно толкуемый текст, а также индустриальный и урбанистический мотивы. На одном уровне заложенное здесь послание крайне многозначительно, многопланово и замысловато, на другом же – по-декадентски поверхностно, прямолинейно и несерьезно.

Джексон заморгал. Он чувствовал себя так, будто слушал какую-то заумную программу по «Радио-4» и был совершенно не в состоянии понять, что же, блин, в ней обсуждается.

– Но что это говорит нам о человеке, который все это создал? Вы хотите сказать, что у него есть чувство юмора?

– Извращенное чувство юмора, я бы добавила, – уточнила Лиззи. – А еще он часто остается наедине с самим собой, насколько я могу себе представить.

– Что заставляет вас так думать?

– Создание неоновых композиций требует не только хорошего понимания света и прочих художественных талантов, но также еще времени и терпения, учитывая чисто техническую сторону дела. Хотя бы на то, чтобы досконально овладеть всеми премудростями этого ремесла.

– Вы хотите сказать, это занятие для одиночки?

– Чем-то сродни труду писателя, я бы предположила.

Не страдал ли Неон от чего-нибудь вроде дистимии?[25] Джексон заставил себя мысленно встряхнуться. Все это чушь собачья. Неон – убийца. И точка.

– Он использует не только неон, – заметила Лиззи.

– Не только? – Джексон еще раз посмотрел на фотографии, словно это все прояснило. Но дудки.

– Газ неон передает теплые тона – розовые и красные. Чтобы получить ту же бирюзу, нужен аргон. А судя по его выбору цветовой палитры, он предпочитает более холодные цвета.

– Это существенно?

– Только для него.

Джексон с трудом изгнал из головы мысленный образ своей жены, лежащей мертвой на их кровати. Если эта картина так и будет стоять перед глазами, он точно слетит с рельсов. Господи, до чего же тут жарко!

– Вы наверняка в курсе, что в коммерческой области неон с некоторых пор вытеснен светодиодами, – продолжала Лиззи. – Несколько лет назад считалось, что это искусство вообще вымирает, множество изготовителей неоновых вывесок остались не у дел. В Штатах, правда, инициативу быстро перехватили художники, но потребовалось определенное время, чтобы это веяние проникло и сюда. В последние годы данное направление изобразительного искусства реально идет в гору, заниматься им считается, ну… круто, что ли. Так что сейчас у Неона достаточно много преданных последователей.

– Есть какая-то определенная причина для подобного всплеска интереса?

В ее глазах заплясал озорной огонек.

– Полагаю, что всем нам хочется чего-то яркого в наших серых, безрадостных буднях.

Джексон не мог себе представить, чтобы жизнь женщины, стоящей сейчас перед ним, представляла собой сплошь «серые безрадостные будни», как она выразилась. Ну а жизнь Неона? Он задал ей этот вопрос.

– Понятия не имею. Не исключено. Вообще-то интересная мысль. – Лиззи посмотрела в сторону, словно в поисках неуловимого слова, позволяющего в точности описать то, что она на самом деле хотела сказать. – А может, тот риск, которому он подвергается при создании своих работ, заводит его не меньше созерцания готовых произведений…

– Из-за опасности самого материала? – спросил Джексон.

– Именно так.

– Похоже, что для нашего парня это совсем не проблема, – сказал Мэтт, собирая фотографии.

– О да, он определенно на вершине своей игры.

Два часа спустя Джексон уже въезжал в захудалый микрорайон многоэтажек и ленточной застройки. Под легким ветерком трепетало белье на веревках, на каждом доме красовалась собственная спутниковая тарелка. В жилом комплексе «Роща», естественно, никаким лесом и не пахло. Единственной зеленью, которую он сумел углядеть, были чахлые низенькие кустики, и Мэтт мог поспорить, что каждая собака в округе считала своим долгом под ними нагадить. Припарковаться, не рискуя запереть чью-нибудь машину, было попросту негде. Легковушки и фургоны, большинство из которых стояли левыми колесами на тротуаре, соревновались за свободное место со всяким выброшенным прямо на улицу бытовым скарбом, включая ржавый холодильник, газовую плиту – судя по намертво припаявшейся к ней закопченной фритюрнице, ставшую жертвой рассеянности своих хозяев, – диван и пару матрасов. Малышня, раскатывающая по тротуару на трехколесных велосипедах, увлеченно тыкала пальцами в его автомобиль. Дети постарше, школьного возраста, глазели на Джексона с неприкрытым любопытством. Если где-то поблизости и были взрослые, то они, должно быть, все сидели по домам, пялясь в телевизоры.

Он вылез, запер машину, перехватив холодный взгляд парнишки лет пятнадцати (если судить по юношескому пушку под носом и на подбородке), и направился к номеру восемь. С каждым шагом, несмотря на пронизывающий ветер, Джексон все больше чувствовал, как у него натурально жжет спину – он явно был здесь незваным гостем, так что ничего удивительного. У обитателей этого района просто-таки редкостный нюх на официальных лиц. Копа они могли распознать и за милю.

Ворот не было, и он свернул прямо на самодельную дорожку из потрескавшихся плит, между которыми проросла чахлая травка. Примыкающий к дому гараж пребывал в удручающем состоянии, крыша и стены торчали вкривь и вкось. «Еще один порыв ветра, и это сооружение попросту рухнет», – предположил Джексон.

Он внимательно осмотрел дом. И на первом этаже, и наверху занавески были задернуты, так что, наверное, Майо был прав, и Джордан Базвелл блистательно отсутствовал.

Собираясь постучать во входную дверь, Джексон заметил, что она слегка приоткрыта. Но все равно постучал. Не получив ответа, слегка приоткрыл ее, просунул голову в щель и крикнул: