В центре комнаты – два кларнета и три саксофона, все на специальных подставках, в окружении микрофонов. Айрис протянула затянутую в перчатку руку, понажимала клавиши и тяги, прислушиваясь к постукиванию стали о дерево, меди о медь. Искусство, которое требовалось, чтобы извлечь из них мелодию, было, по ее разумению, совершенно непостижимо.

Отступив на шаг, она подумала про человека, который нанял ее, чтобы убить свою жену. Богатый, творческая натура, занимается любимым делом, красивая женщина под боком – казалось бы, что тебе еще надо? Зачем риск все потерять? В случае любого развода или разрыва он все равно получил бы половину; а половина такого места – это больше, чем большинство людей, которых она знала, могли заработать за всю свою жизнь. Но тут, похоже, не самая обычная семейная драма. Гэри Фейрвезер – хладнокровный убийца. До сегодняшнего дня Айрис не была уверена, был ли этот самый человек Неоном, но, изучив его лицо и заглянув ему прямо в глаза, в упор, она уже знала, что это так. Хотя, если цитировать Джексона, требуются железные доказательства.

Надо уходить, осознала Айрис, и быстро. Небезопасно оставаться здесь, испытывая судьбу. Один последний взгляд, подумала она, поднимая голову и внимательно оглядывая комнату.

Один из отсеков стеллажа оказался прозрачным. Она подошла к нему. Внутри лежало что-то, похожее на отрезки черного кожаного шнура. Кровь Айрис вдруг горячо заструилась в жилах. Она засунула руку внутрь и вытащила то, что теперь опознала как кожаный ремешок, который используют саксофонисты, чтобы подвешивать инструмент на плечо при игре. Широкая лямка с двойной прострочкой имела хлопковую подбивку, чтобы впитывать пот, а шнур потоньше цеплялся к самому саксофону. На вид он был очень прочный.

Достаточно прочный, чтобы в правильных руках успешно выполнить роль удавки.

Айрис находилась в одной из самых нищих частей города, где уровень детской бедности был во все времена очень высок, а уровень взрослой занятости исторически низок. Соответственно, поножовщина и перестрелки были здесь обычным делом. Статистика насильственных и сексуальных преступлений буквально зашкаливала. Айрис уделяла внимание таким вещам, поскольку это означало для нее новые деловые возможности. А где новые дела, там и «Красная Шапочка», или просто Шапка, как предпочитала называть ее Айрис, – девчонка-подросток смешанной расы с детским лицом, бодро раскатывающая по округе на велике. Дождь или солнце, жар или холод – она всегда носила красную худи с накинутым на голову капюшоном и была повсеместно известна как посредник, которому можно доверить практически любое дело. Шапка гоняла по всевозможным поручениям. Доставляла наркотики. Была настоящей энциклопедией местных знаний и человеком, к кому ты обращаешься, если нужно узнать, кого не следует злить. Действовала и в качестве агентства знакомств для «Набери смерть», подыскивая клиентов для наемного убийцы. Айрис отстегивала ей процент с каждого полученного заказа. Их отношения строились на доверии через общий опыт: Айрис взяла Шапку (тогда еще Джоди) под свое крыло в своем последнем детском доме, прежде чем ее пинком выкинули оттуда в большой враждебный мир.

Поравнявшись с кафе, в котором подавали лучшую пахлаву в городе, Айрис услышала за спиной знакомый скрип велосипедных тормозов. Полуобернувшись, она увидела свою подругу, упирающуюся носками кроссовок в тротуар и едва не вступившую в кучу собачьего дерьма. Шапка расплылась в улыбке.

Они не стали обниматься, поскольку ни одной из них не было дела до подобных нежностей. Айрис засунула руки в карманы куртки – пальцы нащупали кожаный ремешок для саксофона, который она стащила в избушке Фейрвезера, – и мотнула головой в сторону более тихой точки на противоположной стороне дороги, к открытой парадной между заколоченным магазином сотовых телефонов и парикмахерской с вывеской «Закрыто». Шапка бесшумно покатила рядом с ней, налегая на педали.

Как только обе оказались под защитой от стихии и безопасно забились внутрь, подальше от посторонних ушей, Шапка стянула капюшон, открывая миндалевидные глаза цвета слабого чая, шрам на переносице, полученный в раннем детстве от кого-то из ребят постарше, и мелкие кривые зубки, налезающие друг на друга.

– Как делишки, Айрис?

– Всё по-старому.

Шапка была одной из немногих, кто знал о прошлом Айрис и о том, с чем ей пришлось столкнуться. Она перехватила ее взгляд и уловила ее тон.

– А как…

– У меня не про это разговор.

– Как скажешь. Ежели передумаешь, то в любое время, сама знаешь… – Девчонка запнулась и посмотрела в землю, перекатывая подошвой кроссовки валяющийся там сигаретный окурок.

– Ты недавно давала кому-нибудь мой номер?

– Ага.

Айрис полезла во внутренний карман.

– В последние двое суток?

– Угу.

Айрис вытащила пачку банкнот и впихнула подруге в руки. Шапка спрятала ее с ловкостью матерого уличного барыги, обменивающего пакетик с наркотой на наличные.

– Мне нужна на него информация, – сказала Айрис.

– Обычно тебе же не хочется это знать. – В глазах Шапки вспыхнул огонек, слегка их осветляя.

– А это и случай не совсем обычный.

Шапка прищелкнула языком.

– Где он к тебе подвалил?

– Прямо на улице, у самого «Хаббаба».

– А что ты там делала?

– На концерте была, – гордо ответила Шапка. – «Клубок спагетти».

Айрис подавила улыбку.

– А я и не знала, что ты такая фанатка.

Шапка пожала плечами.

– Он подошел один? – спросила Айрис.

– Ну да.

– Как он выглядел?

– Белый, здоровенный такой, шесть футов, наверное.

– Какого цвета у него волосы?

– Без понятия. Он в шапочке вязаной был, типа пидорки.

– Откуда он знал, что надо подходить к тебе?

Шапка выпятила цыплячью грудь.

– Моя репутация, систер!

– Угу, но этот мужик не совсем из нашей обычной клиентуры.

Шапка закатила глаза.

– Главное, что дядя был при деньгах, а богатые любят дунуть, и они знают, кого позвать, когда им захочется.

Фил Канто, по словам Мэтта, употреблял наркотики и был также приятелем Гэри Фейрвезера, припомнила Айрис.

– Выходит, ему была нужна наркота и блюдо из комплексного меню?

– Вот именно.

– Как он тебе показался?

– Крутой, дружелюбный и деловой. Не то что некоторые клиенты, которые боятся своей собственной тени.

Шапка посмотрела в сторону. «Где-то тут пряталось и еще какое-то «но», – подумала Айрис. Подождала, пока та не объяснит.

– Меня от него в дрожь бросило.

– Как будто тебе не хотелось бы оказаться с ним в темном переулке?

Шапка медленно покачала головой.

– Хуже. Что-то в нем было такое… ну, живодерское, что ли. Понимаешь, о чем я?

Айрис понимала.

– Типа как из тех убийц-психопатов, которые вежливо с тобой разговаривают, а сами ножик тебе в живот втыкают и прокручивают.

Шапка оглянулась по сторонам, дожидаясь, пока мимо медленно не проедет полицейская машина.

– Айрис, – произнесла она, понизив голос, – я знаю, что это звучит по-дурацки, но мне жуть как интересно, уж не тот ли он парень, который убивает теток. Глупо, я знаю, потому как если б он был такой псих, то сам сделал бы эту грязную работу, так? Обошелся бы без кого-то вроде тебя.

Айрис кивнула, словно бы соглашаясь.

– Что-нибудь еще?

– Он приехал на мотике.

– Ты видела его?

Шапка помотала головой.

– У него был черный шлем в руке. Не думаю, что просто для блезиру.

– Большое вам спасибо, Шейла, – произнес Джексон. – Простите, что побеспокоил. Спасибо, да… Вы тоже берегите себя.

После разговора с матерью Джины Дженкс он повесил трубку с тяжелым сердцем. Ему не нравилось врать о своем быстром возвращении к работе, и, если Броун узнает, его наверняка вышибут из полиции навсегда, но он просто не мог не действовать, не делать что-нибудь.