– А перед этим, – напомнил ему Джексон, – ты учился в Лондонской музыкальной школе.

– Да, довольно короткое время.

– Почему короткое?

– Я взял академический отпуск.

– Это обычная практика?

Фейрвезер избегал его взгляда.

– Мне хотелось более живого и содержательного опыта. Я подумал, что такой опыт мне могут дать Штаты.

– Так и вышло?

– Несомненно. – Фейрвезер постучал пальцем по столу, случайно показав белый шрам на тыльной стороне кисти. Проследив за направлением взгляда, объяснил: – В детстве заработал. Сам виноват.

Джексон кивнул, словно поверив.

– А была ли какая-то другая причина, чтобы бросить учебу в Лондоне?

– Например?

– Например, из-за девушки?

– Не там копаешь, приятель.

Осуждающий тон Фейрвезера заставил Джексона заколебаться. Неужели он ошибался? Неужели одержимость и горе сделали из него фантазера?

– А не бежал ли ты от горя разбитой любви?

На лице Гэри отразилось смущение. Его глаза, однако, оставались неестественно яркими и светящимися.

– Не помнишь Полли Флит? – спросил Джексон.

– Это имя ничего мне не говорит.

– И ваши пути не пересекались в колледже?

– А должны были? – Фейрвезер с невинным видом помотал головой. – На каком инструменте она играет?

– Она не играла. Она училась на дошкольного воспитателя.

– А, ну тогда понятно. Она была на другой кафедре, старина. Я тусовался только с музыкантами. И если это все, – произнес он, угрожающе подаваясь вперед, – то, вообще-то, я хочу, чтобы ты ушел.

– Нет проблем, – ответил Джексон с улыбкой. – Еще увидимся.

Айрис словно оказалась в аду.

Фантомная боль в плече была ничем по сравнению с настоящей болью у нее в сердце. Когда придет ее время, она представляла себе пулю в голову, может, в грудь, а может, и несколько. Но только не это. То, что медленно пожирало ее изнутри.

Расставшись с Джексоном, она отправилась в Солихалл, чтобы убедиться, что не осталось никаких недомолвок, что она все правильно поняла. После разговора с мистером Гадженом, который длился целую вечность и под конец перерос в настоящую перепалку, ее обычно холодный темперамент нагрелся, словно ужин в микроволновке, и она пригрозила консультанту единственным способом, который был ей доступен. Ради собственного здоровья и безопасности своей жены и детей он должен сделать все, что она требует. К счастью, у него хватило здравого ума не перечить, и он немедленно пообещал разобраться с перелетом и организовать медиков на другой стороне. Выследить и затравить Фейрвезера, или как тот там еще себя называет, было теперь ее первостепенной задачей.

Наилучшим вариантом было накрыть его в собственной его норе, вместе с его чертовыми неоновыми вывесками и огнями. Справившись с этим, она предъявит его, уже мертвого, Джексону. Тогда он будет думать о ней по-другому, разве не так? Заплатит как миленький, никуда не денется. Айрис не ждала похвал, или отпущения грехов, или прощения. Ей нужна была твердая наличность, и она наизнанку вывернется, чтобы ее получить.

У Джексона имелась более чем веская причина считать, что Фейрвезер и Полли знали друг друга.

На ранней стадии их отношений она коротко упомянула про парня, которого бросила, хотя никогда не называла его имени. Прижатая к стенке, Полли призналась, что чувствует стыд и вину за то, что послала его подальше, поскольку он очень тяжело воспринял разрыв. Был морально опустошен настолько, что бросил учебу и сбежал, говорила она.

Пружина боли, которая напряглась где-то внутри живота, подсказала Джексону, что как бы убедителен ни был Фейрвезер, он врал. Всем своим существом Мэтт верил, что Фейрвезер – это как раз тот, кого они ищут, и сожалел, что не выбил из него признание. Надо было спустить этот чертов курок, пока была такая возможность.

Если припомнить их разговор, Фейрвезер отлично вел свое представление, пока Джексон не задал ему вопрос о матери. А что же отец?

Джексон позвонил в районный совет Баркинга и Дагенхама и попросил связать его с налоговым отделом. Как только его соединили, он официально представился и попросил подтвердить, по-прежнему ли мистер Анкона является жителем Баркинга.

Через несколько минут, к своему полному изумлению, он уже разговаривал с Сэмом Анконой, отцом Гэри, обладателем хриплого голоса – наверняка заядлым курильщиком, как предположил Джексон. Годы, проведенные в Соединенном Королевстве, так и не сумели укротить импульсивные интонации итальянского акцента Сэма Анконы.

– Мой сын? Я сто лет его не видел! Чем он занимается?

Джексон предпочел уклончивый ответ:

– Он помогает нам в одном расследовании. Боюсь, что в данный момент я не имею права раскрывать подробности.

– Дайте угадаю, – прохрипел старик. – Он ограбил банк.

– Ничего подобного, – заверил его Джексон.

– Всегда был мечтателем мой Гэри, – продолжал старик, судя по всему, радуясь возможности заполучить заинтересованного слушателя. – Всегда хотел от жизни чего-нибудь эдакого. Я постоянно твердил ему, что он должен найти правильное занятие, постоянную работу с достойной зарплатой, а не строить воздушные замки. «Неважно, какой хороший ты музыкант – всегда найдется кто-нибудь получше», – говорил я ему. Но что тут поделаешь? Одно слово – дети.

Джексон представил себе, как Сэм Анкона раздраженно закатывает глаза.

– Господи, спаси ее душу, но я виню его мать в том, что потакала ему. Гэри просто обожал ее. Они были molto simpatico[74], – сказал он. – А это не всегда хорошо.

– В каком это смысле?

– Они были слишком похожи.

– Они когда-нибудь ссорились?

– Частенько, – ответил старик со смешком. – Но всегда мирились. Это было очень давно, – добавил он, словно желая смягчить любое замечание, которое могло выставить его сына в дурном свете.

– Простите, что спрашиваю, – мягко произнес Джексон, – но как умерла миссис Анкона?

– Она страдала эпилепсией, у нее был приступ в ванне, и она утонула. К несчастью, это как раз Гэри ее нашел. Ему было всего пятнадцать. Жуткая вещь с ним приключилась…

Джексон стиснул зубы. Он не был психологом, но от него не ускользнуло, что мигание неоновых огней может вызвать эпилептический припадок.

– Очень жаль это слышать, – сказал Мэтт.

– Если мой сын сделал что-то плохое, вы с ним полегче, детектив. Жизнь у него была не из лучших.

«А у кого она из лучших? – подумал Джексон. – Это не делает всех нас серийными убийцами».

Позвонив Броуну, он изложил содержание своего разговора с Сэмом Анконой. Что оказалось более болезненным, раскрыл и потенциально имевшуюся связь между Фейрвезером и Полли в прошлом.

Броун слушал и не перебивал.

– Если ты прав, это полностью меняет весь имеющийся расклад.

– Дело стоит ареста.

– Согласен, – сказал Броун. – Ты не ошибся насчет Ша, Мэтт, у нее были отношения с Фейрвезером, и технари уже проследили происхождение шпионского приложения на телефоне Канто.

– А для результатов анализа ДНК еще слишком рано, насколько я понимаю.

– Я отправил с пометкой «срочно», – заверил его Броун. – Карнс отрабатывает другие связи. Так ты не против, если я перейду к активным действиям?

– Не вижу никакого иного пути. Но будь поосторожней. Это очень опасная и манипулятивная личность.

Джексон должен был бы почувствовать некоторое удовлетворение от того, что оборот событий приблизился к своему логическому завершению. Но вместо этого его преследовала мысль, что Полли впустила Гэри обратно в свою жизнь в те длинные одинокие часы, когда сам он был слишком поглощен собственными проблемами, чтобы уделять ей то внимание, которого она заслуживала.

Стыд был единственной причиной, по которой он не вытащил пистолет и не убил Фейрвезера выстрелом в голову, когда у него была такая возможность.