– Поговорите с Лиззи Уиверс. Она наверняка сможет вам помочь. Ах да, и вот еще что…

– Да?

– Магазин открывается только в десять. Лично я дал бы Лиззи время выпить первую чашку кофе.

Джексон глянул на часы и вернулся к расшифровкам опросов родителей Вики Уэйнрайт и Ванессы Бут. Ни одна из них не была замужем. Вики недавно окончательно порвала длившиеся три года отношения, а Ванесса, по словам ее матери, «встречалась с какими-то парнями, но так, ничего серьезного». Однако на этой стадии он не хотел контактировать с родственниками ради одной лишь смутной надежды, что те смогут открыть что-нибудь сногсшибательной важности. Это было бы слишком жестоко.

Основные интересы у обеих женщин были примерно одинаковые: магазины, клубы и путешествия. Вики каталась на лыжах в Шамони[23], обе предпочитали проводить отпуска в экзотических местах. Как и большинство молодых женщин, любили хорошую компанию и вращались в довольно широком кругу молодых обеспеченных профессионалов. Ванессе удалось накопить достаточно денег, чтобы купить свой первый дом, не прибегая к ипотеке. Джексон надеялся, что в убористых строчках отчета вдруг вспыхнет какая-нибудь яркая деталь, выбивающаяся из общего ряда, но так ничего и не обнаружил.

Чуть позже он позвонил Дэвиду Ноксу из адвокатской конторы «Нокс энд Стэндинг солиситорз» на пафосно-деловой Корпорейшн-стрит и попросил о встрече. Договорились на следующее утро. Потом набрал номер менеджера, ответственного за уборку улиц, некоего Родерика Майо. Джексон сообщил Майо, кто он такой, и спросил, нельзя ли еще разок переговорить с Джорданом Базвеллом.

– Один из ваших уже звонил сегодня утром по тому же вопросу, – утомленно ответил Майо. – Вы, ребята, вообще, там между собой общаетесь?

Джексон уже привык к недостатку уважения со стороны обывателей, большинство из которых жаловались на недостаток видимого присутствия полиции на улицах и малую раскрываемость краж, особенно квартирных. Он уже не помнил, сколько раз в ответ призывал смотреть на вещи реально, ссылаясь на урезания бюджета, общую нехватку ресурсов и невысокий моральный дух в полиции – и в довершение всего на растущую напряженность в среде наименее удачливых слоев общества. Но чаще всего результатом такого подхода были открытая враждебность и отказ даже хоть в чем-нибудь помочь.

– Простите, – ответил Джексон. – Судя по всему, какая-то накладка.

– В любом случае вам не повезло. Как я уже ясно дал знать тому, другому парню, Джордана сегодня нет.

– Мой человек все равно доберется до конца списка не раньше середины следующей недели, – с притворной добродушностью произнес Джексон.

– Неудивительно, что вы до сих пор не поймали этого самого Неона.

Оставив без внимания язвительный ответ Майо, Джексон продолжал гнуть свою линию:

– Как думаете, смогу я отловить мистера Базвелла дома?

«Тот вроде как жил в Квинтоне», – припомнил он.

– Это как посмотреть.

– В смысле?

– Не факт, что он там. В основном у дружков в Тивидейле торчит. У них там вроде рок-группа и что-то в этом роде. – Судя по тону, каким это было сказано, Майо вряд ли считал, что Базвеллу в обозримом будущем светит оказаться среди звезд эстрады.

– А на каком инструменте он играет?

– На тамбурине и губной гармошке. Причем хреново.

Поблагодарив мистера Майо, Джексон разыскал в деле адрес Базвелла. Название жилого комплекса – «Роща» – на первой строчке вызывало в воображении образы тихой лесной идиллии, хотя у Мэтта сразу возникли на этот счет очень большие сомнения.

Но первым делом предстояло повидаться с Лиззи Уиверс.

Утонченное спокойствие художественной галереи укутало Джексона словно пуховое одеяло. Если не считать острых лучиков света, направленных на каждую из картин, здесь царил мягкий полумрак. Интерьер не кричал о расходах и культурных ценностях, он тихо шептал о них.

Джексон повернулся, чтобы получше рассмотреть одну из работ, и его взгляд упал на абстрактное изображение женщины, лежащей на кровати, – лицо повернуто к нему, длинные светлые волосы каскадом спадают с подушки на пол. В ту же секунду на лбу у него выступил пот, в груди тревожно застучало. Он машинально потянулся к воротничку, чтобы ослабить галстук, которого там не имелось. Вцепившись в горло, Джексон едва мог дышать.

– Чудесно, не правда ли?

Обернувшись, он встретился с серьезным взглядом человека средних лет, который вдруг возник рядом с ним словно привидение. Мэтт невнятно кивнул.

– С вами всё в порядке? – спросил тот с озабоченным выражением на лице.

– Не успел позавтракать, – пробормотал Джексон. – Наверное, сахар в крови упал.

Незнакомец подхватил его под локоток и проводил к креслу. Мэтт не сопротивлялся.

– Сейчас чего-нибудь принесу.

Человек прошел на другую сторону помещения, толкнул дверь и выкрикнул: «Лиззи!», после чего скрылся из виду.

Джексон глубоко выдохнул и снова вдохнул, пытаясь угомонить бешено колотящееся сердце. «Господи», – подумал он. Несмотря на все его попытки вести себя как обычно, тело явно вступило в темный сговор с разумом, намереваясь устроить кровопролитный переворот.

Через минуту в руку ему впихнули кружку с чаем.

– Чай нормально? Я положила побольше сахару.

Джексон поднял взгляд к лицу всклокоченной зеленоглазой брюнетки с изящными чертами лица. Хоть и одетая во все черное, она вся сияла, словно фея на верхушке рождественской елки.

– Ральф все объяснил. – Она показала взглядом на письменный стол, за которым, водя пальцем по странице какого-то каталога, уже сидел мужчина, помогавший ему сесть.

– Мне так совестно, – пробормотал Джексон.

– А зря. Со мной такое постоянно случается. – Она понизила голос. – Особенно когда переберу «Пино» накануне вечером.

Он слабо улыбнулся.

– Так это вы – Лиззи Уиверс?

– Господи, неужели мои маленькие слабости так широко известны? – Судя по всему, подобная мысль ее ничуть не обеспокоила.

– Разве если говорить о вашей маленькой слабости по отношению к неоновому искусству.

– Так-так, – она кивнула с разгоревшимися глазами, – это связано с тем, о чем я думаю?

Джексон встал и представился.

– Убийца по прозвищу Неон, – задумчиво проговорила Лиззи Уиверс.

– Тут где-нибудь можно поговорить в спокойной обстановке?

– Обождите секундочку.

Она подошла к письменному столу и о чем-то вполголоса переговорила с Ральфом. После короткого диалога оглянулась на Джексона и показала на дверь в дальнем конце зала.

Мэтт еще раз отпил чая и встал, чувствуя себя так, будто ноги существуют отдельно от тела.

Он последовал за ней в маленькую темную комнату, по стенам которой были развешаны картины какого-то британского художника, чья фамилия абсолютно ничего ему не говорила.

– Итак. – Лиззи прислонилась спиной к стене, согнув ногу в колене и упершись ею в стену. – И чем, по-вашему, я могу вам помочь?

Было непривычно видеть, как кто-то ведет себя в его присутствии совершенно легко и естественно, Джексон больше привык к тому, что большинство людей в компании полицейского проявляют осторожность, опаску, а то и подозрительность. Но только не Лиззи – эта женщина явно чувствовала себя совершенно уверенно и комфортно. В этом смысле она напомнила ему Полли. Он изо всех сил старался не обращать внимания на тошнотворное ощущение в желудке.

– Я абсолютно ничего не смыслю в неоновом искусстве. Вот и подумал, что вы меня немного просветите…

– Хотя консервативная элита от искусствоведения смотрит на этот вид изобразительного творчества несколько презрительно, он не только весьма популярен у широкой публики, но и привлекает все больше внимания самих деятелей искусства. Одно время его продвигали такие известные фигуры, как Трейси Эмин[24]. Насколько я понимаю, вы уже успели переговорить с кем-то из «неоновых художников»?