Мужик, естественно, не желая участвовать в возможных семейных разборках, с визгом и откинутыми хлопьями снега из-под колес, слишком резво отваливает на своем такси-кэбе от посадочного тротуара.
— М-м-м!
— Опять, да? — шиплю в опускающееся вниз лицо. — Ты… Да, сука! Что не так? Увидела? И? Ни хрена не поняла, но вывод уже сделала… Так закати мне истерику, поборница морали! Я трахал баб и до тебя. Что ты мычишь, как глупая корова? Я их е. ал и до нашей с тобой эпичной встречи…
Твою мать! Она отвешивает мне очень звонкую пощечину и отступает дальше, чем метра полтора. Увеличила дистанцию кубинская чудо-стерва. Теперь там, сука, три, а то и четыре… Возможно, больше! Нет-нет, девочка, давай назад, иди ко мне, сюда в мои объятия. Так не пойдет! Видимо, с грубым матом и исповедями-откровениями лучше, на хер, навсегда, а в идеале — навечно, завязать.
— М-м-м!
— Что? Что? Что? Сюрприз устроила? — надвигаюсь и сжимаю Женькин индивидуальный круг партнерского доверия, за что, естественно, по роже получаю еще в общей сложности пару-тройку раз. — Не больно! Мне не больно. Ты лупишь, как девчонка. Возможно, потому что ты и есть она! Я прошу тебя, давай сначала успокоимся, потом поговорим, но для этого надо добраться в наш дом, туда, где нам никто не помешает, где нет этих праздных зрителей и мерзких чужих рож. Женя, я прошу об одном разговоре и только, больше ничего… Потом, по факту вынесешь свой приговор! Ну что? Жень…
— М-м-м!
Да чтоб тебя! Чувствую вибрацию в заднем кармане брюк — телефон, но все же не входящий звонок, по скорости почесывания моего зада — в мессенджере чье-то сообщение. От кого?
Да, блядь, от старшенького брата — очень своевременно и до звезд из глаз так точно:
«Сюрприз уже с тобой? Серега, я понимаю, что вклиниваюсь в возможный секс с твоей малышкой, но, если честно, мы с Олей переживаем за нее. Женька с тобой, она нашла тебя, ты ее поймал, малышка уже в твоих руках? „Посылочка“ из-за океана доставлена, нормально долетела? К упаковке нарекания есть? Как подарок, а? Твоя малышка с выдумкой! Трое суток колымажила через весь земной шар. Давай, выйди на секунду *тут пошлый смайл* и настрочи хоть пару строчек старшенькому брату Леше».
Ты знал, урод? Весь вечер строил мне, как баба, глазки, корчил рожи, на что-то намекал, а сам спелся с этой, кубинской команданте, и помогал ей приятную неожиданность для «СМС-ки» организовать.
— Это… — быстро смаргиваю несколько раз. — Лешка, — усмехаюсь, — с Олей передают нам привет. Женя? — поднимаю голову и смотрю наконец-то в ее уставившиеся на меня глаза. — Как же так?
Кубинка гордо вскидывает подбородок:
— С днем рождения, Сережа, — глазами указывает на зажатую в моих руках кондитерскую коробку. — Все кончено, любимый… Я хочу к себе домой, разговаривать сегодня, и в последующем тоже, не настроена и не намерена. Этого точно не будет!
Любимый… Я твой любимый? Или ты оговорилась?
— Врешь, Женька, врешь. Сегодня не настроена — все ясно без объяснений, но ты назови день, время, место и мы все заново переиграем.
И снова долбаный, тормозящий все и вся, дебильный жест рукой.
— Да перестань, — иду нахрапом и грудью прикасаюсь к ней. — Так… Так, как ты себе нарисовала, точно не будет! Как мама бы сказала, ответ сошелся, но решение не верно.
— Преподаватель сразу смотрит на полученный результат, ты ведь не преподавал, поэтому не знаешь ничего об этом. Он считывает полученный учеником ответ, и… — шепчет.
— Но проверяет все решение, — пытаюсь обхватить ее — нет, не дается. — Если есть неточности, помарки, то… Это ложноположительный результат, Женька. Он все равно неправильный, значит, задача решена не…
— Верно, Сергей. Не сравнивай заведомо несравнимые понятия. Ты был с ней, — прикрывает веки, — она двигалась на тебе, ты ее касался, она шептала в ухо и целовала тебя, ты крепко держал ее за талию. Пока, мне кажется, ход решения достоверно изложен?
Я затыкаюсь и понимаю, что она с доскональной точностью рассказывает то, что видела и, по-моему, по ее тону я даже слышу, какие эмоции и чувства она при этом испытывала.
— Женя… — губами произношу.
— Она предлагала отсосать тебе, — при этом замечании Женька кривит губы, — пока твоя «фантомная чика» временно отсутствует в городе твой член не должен застояться. Извини, что заставила так долго ждать, но ты сглупил и допустил досадную ошибку в своем решении. Ты ей ответил «нет», а надо было согласиться.
— Нет! — рычу и из стороны в сторону головой мотаю. — Нет! Ты все неправильно поняла.
— Это ведь не математическая задача, Сережа. В науке я не сильна, но глаза сейчас видят очень четко. Я не смогу простить тебя и дело здесь не в том, что я старомодна в интимных отношениях или даже жуткая собственница. Просто…
— Ничего не было! — как по-дурацки я звучу. — Слышишь! Что мне следует сделать?
— Ты перепутал слова, Сережа.
Изумленно поднимаю брови.
— Не сделать, а сказать.
— Я не оговорился, Женя. Хочешь, я…
— Нет, ничего не хочу. Не стоит утруждаться. Хотя, — Женька оглядывается по сторонам, — вызови мне такси, в котором будет трезвый и надежный, на твой взгляд, водитель. Мне нужно отдохнуть, я себя очень плохо чувствую.
— Я отвезу.
— Не стоит.
— Я просто провожу тебя. Клянусь! Сейчас два часа ночи. Ты сонная, взбудораженная и не в состоянии здраво мыслить.
— Кругом дефектная, ущербная, да? Тревожащаяся, мнительная, недалекая, но очень исполнительная. И в кровати тебя все устраивало. Ну что ж, я очень рада, что всем угодила…
Вскидываю бровь.
— Твоя мать называет меня «мой верный солдатик». Я ее рабочая прислуга, в смысле на ее педагогической службе, такая себе экзотическая лошадь, недокубинское, ха-ха, недопони — кругом одно сплошное «недо-» — это все я. Та, которая носит ее портфель, перекладывает ее бумажки, ходит на замены, когда ей это выгодно и получает эмоциональные затрещины, — она отворачивает от меня свое абсолютно сухое, не заплаканное, что очень странно, лицо, — а в свободное от этих обязательных занятий спит с ее младшим гениальным сыном. Он…
— Женя, пожалуйста.
— Знаешь, как я оказалась в этом институте и почему… Он! — чика сглатывает и наконец-то хоть немного увлажняет глаза.
Немного знаю — Тома как-то рассказала. Но думаю, что не стоит в этом сейчас ей признаваться.
— … Он уложил меня на стол и очень широко раздвинул ноги, приказал мне трогать там, пока он будет чересчур внимательно изучать представленную мной работу — так ему, возможно, проще сосредоточиться. Я сразу и не поняла, что все это означало, думала, что он пьян или не в себе — ему ведь было хорошо за шестьдесят с половиной. Может, головой тронулся или уже имел стойкую болезнь — они такие странные, эти великие ученые. Я скулила и просила закончить наше странное общение, а потом, когда услышала звон пряжки и удар распахнувшегося ящика стола, из которого вытягивался фольгированный квадратик, поняла, что это будет ОН… Мой первый… Сексуальный опыт, — задушенно хохочет.
— Я прошу тебя, не надо.
— Я зачем-то — ну, дура я, — призналась, что не встречалась с мужчинами — времени на это не было, я старательно и тяжело училась — видимо, все же без способностей девица, и еще открылась — такая глупость, блажь, — что не занималась сексом, и что у меня там… Он не поверил, но остановился, сказав, что с «девственницами возиться нет никаких сил и всяческого желания». Теперь я думаю, что он просто неумеха, козел и импотент. Ему нужна была дырка пошире…
— Иди сюда, — предпринимаю еще одну попытку — нет, однозначно и бесповоротно, все мимо. — Я прошу тебя…
— Долго рассказывать, что было дальше, но, — глубоко вздыхает, потом то опускает, то поднимает голову, то поворачивает ее налево, то вдруг с правой стороны проверяет сложившуюся обстановку, — я перевелась в институт к твоей матери. Рассчитывала на поддержку! Она ведь женщина, значит, не посмеет предложить интим, тем более у нее такая репутация, а тут…
