Да! Ксюха — очень мелкая по габаритам, Даша — повзрослее, а значит, покрупнее, да и побойчее будет, и посмешливее, и слегка кокетливее… У засранки, уже как минимум, два великовозрастных жениха! Но обе дочери, мои племяшки, чего душой кривить, великолепные принцессы, а с таким сильным отцом они довольно твердо и уверенно в жизни на ногах стоят.

— Леш? — еще раз начинаю.

— Что, Серж, что? — старшенький вздыхает и нехотя поднимает голову. — У тебя ведь все хорошо? Никаких проблем? Отец боится лишний раз начать с тобой общение. Это плохо, Серый! Ты ведь понимаешь, что так не должно быть. Вы с ним, как чужие, мечетесь из стороны в сторону. Казалось бы, вот-вот, но нет — опять все сорвалось. Ты вроде вернулся! Добровольно или по вине обстоятельств? Если честно, то мне пофиг. Я очень рад, что мой родной младший брат, а по совместительству веселый дяденька двух кнопочек, здесь, рядом с нами, с моей семьей. А ты знаешь, как родители приплясывали, ты ведь помнишь, какой мать закатила праздничный стол? Но вот опять! Ты снова начал вытворять, и в семье, как по заведенной инструкции, абсолютно нет покоя… Предки ведь не молодеют, есть некоторые проблемы со здоровьем, плюс нервная система от житейского стажа уже ни к черту, а тут «Здравствуйте, не ждали? А это снова Я. Повеселимся, дамы и господа»!

Как на отца похоже!

— Леш, точно нет!

— Нет? Уверен? Или «я не решил пока»? Посмотрим, как пойдет? Что из этого к тебе подходит в настоящий момент? Ответь, пожалуйста, и не дергай нас.

— У меня все хорошо, а это прошлое никак не умирает.

Брат кривится, громко выдыхает, обреченно крутит головой по сторонам, очень глупо улыбается и строит рожи Святу.

— Вот так с ним всегда, пацан! Так всегда! Отговорки, отговорки… Прошлое, настоящее, будущее. У Сереги очередной конструктивный план! Все заново, да? Опять? Началось! — Лешка подходит ближе, а малышне того и надо — пацанчик тянет руки и прикасается к плечикам племяшки. — Прошлое… Еще раз повторить? Все уже решилось много лет назад. Петровы не имеют к тебе претензий. Это был несчастный случай, а ты Антона не толкал. Более того, Егор сказал…

— Это Катя…

Леха зажимает Ксюшке уши и показывает мне, что я должен то же самое сделать молодому ухажеру:

— Это еще зачем?

— Да чтобы парень не услышал, как я эту Катю шлюхой и откровенной блядью просклоняю по всем возможным падежам, — брат наклоняется к мальчишке, подмигивает и тихо шепчет, — вырастишь и забудешь, как я тут, в лесу, ругался. Не надо повторять! Ага?

— Дя-я-я-я! — Свят прикладывается кулаком к братскому носу. — Дя! Дя! Дя-я-я-я!

— Знаешь поговорку или присказку, да похер, — брат вздергивает подбородок — ждет моего ответа, — «ищите бабу»?

— Cherchez la femme? — по-французски намекаю.

— С этим только к Максу, — скалится и подмигивает Святу. — Все произошло из-за нее! Это была исключительно ее вина.

— Лех, там…

— Закончим?

— Пожалуй…

— Повторяю еще раз. Ты свободный человек, живешь, как хочешь, никто ни на чем не настаивает — отец смирился с твоим выбором, а на диссертацию, цитирую, «ему вообще плевать». Мать заглядывает в рот и ищет то, что могло бы порадовать тебя. Теперь вот Свят…

— Это ведь ненадолго, — по-моему, я сокрушаюсь.

— А ты хотел бы навсегда? — Леха подмигивает как будто бы кокетничает с бабой.

— Перестань!

— Кстати о мальчонке. Так что с этой Женей? — он понижает тон, затем и вовсе останавливает мысль, а потом очень глубоко вздыхает и продолжает. — Новая игра? Новый половой партнер? Прости, пожалуйста, — он замечает мой нехороший взгляд, — но я говорю, как есть. Ты ведь ни с кем так и не сошелся. А что твоя Лиза, тоже типа «между прочих»?

— Там однозначно все. Она приходила в клуб, на мое выступление. Даже по-скотски предлагала себя, но я как-то отказался. Сам не понял, как сподобился и не дал свой член на растерзание озабоченной девчонке.

— Вот оно что! Ну, идем туда, — брат направляется к какому-то поваленному дереву, а я оглядываюсь назад, он замечает это и суфлирует мое прямолинейное продвижение. — Нас позовут, не переживай, голодными точно не оставят — Дашка накормит и папочку, и своего «зениха», а моя Олечка не съест твою Евгению, тем более что они сразу же нашли общий язык. У этой Жени талант к себе располагать людей. У одалиски с доверием проблемы, но тут… Как бабка пошептала! Так что там у тебя?

— Три косаря за вечер.

— Ты издеваешься? — Лешка вздергивает бровь и, похоже, злится. — Совсем с катушек здравый смысл послетал?

Мы подходим к стволу и, оглядываясь на посадочные места и друг с другом не сговариваясь, одновременно усаживаемся на покачивающуюся древесную струну:

— Она выручила с мелким, Леш. Когда родители отказались присмотреть за этим братом, — подкидываю на коленях живой бочонок, — она пришла на помощь, а я любезно предложил ей плату за оказанную услугу. Вот и все! Я не планирую с ней иметь отношения иного характера…

— Да у тебя и ни хрена не выйдет. Там на лице указан определенный интеграл и криволинейная трапеция, — братец ловит мой уничтожающий взгляд, пожимает плечами и подкатывает темные глаза, — выдал все, что из вашей профессиональной кухни знал. Извини, но говорю, что вижу.

— Это что, тяжкий грех?

— Чего ты? Просто констатирую, что девчонка стопудово не про твою честь. Ты у нас — очень тертый зайчик, а она — юркая ящерица. Вам, золотки, не по пути. Ты чересчур пушистый и, прости, блохастый. А у нее красивая кожица и, когда холоднокровная фемина надумает сбежать, то в лапах у косого останется лишь ее миниатюрный хвостик. Кожаная Золушка и слегка потасканный жизнью волосатый Принц с хвостом вместо босоножка…

— … хрустальной туфельки, — вставляю пять копеек, в качестве слабенького нравоучения и щелчка по носу недоразвитому Леше.

— … Но невелика потеря для девчонки — новый хвостик отрастит и в лапы к таким мохнатым душегубам больше не пойдет.

Сам с собою заливается и хохочет от своей дебильной шутки! Ха-ха-ха! Есть у братика одна очешуительная черта — его симпатичность, от которой бабы прутся, ну ни капельки не действует на меня — так бы по зубам и засандалил! Перед ХельСми неудобно, да еще эти вот молочные ребята. Сижу и молча глотаю все, что он говорит.

— Ты радуешься, что ли?

— Да пофиг, Серый. Ты настолько замаран посторонними людьми и бабами, что даже свой собственный запах растерял, — он наклоняется ко мне и по-собачьи водит носом. — Ну, что я и говорил! Вот Лиза, вот Ира, вот Николь, вот Настенька, еще чуток Адрианы, конечно же, Алина, а вот Женей от тебя, прости за грубость, вообще не несет. Не тянет чистый шлейф, уразумел?

Это потому, что я собой ее еще не пометил! А будет подначивать на подвиг, могу с легкостью все безобразие организовать!

— Она тебе понравилась, что ли, Леша?

Старший хмыкает и поднимает уголок рта:

— Я ведь очень счастливо женат, братишка. Обожаю Ольгу, я за нее, сука…

Да помню я, как он… Страдал! Хоть, подлец, и не желает этого признавать. Сбежал от собственной любви аж за тридевять земель — ко мне, с понтом на чужбине счастья поискать. А потом в течение нескольких недель я вынужден был прислушиваться, не заскрипела ли в той братской комнате кровать? А если вдруг, то… Господи, я ведь уши ватой затыкал, подушку сверху на башку прикладывал, на такие многообещающие вечера с затраханным продолжением покидал этот содомический вигвам! Пока братец обхаживал свою будущую жену там, у меня, в Манчестере, я ютился за барными стойками лучших пабов и девиц легкого поведения на спор с поддатыми аборигенами соблазнял. Да, мой Лешка, безусловно, — самый лучший брат, но из-за его телесных радостей я в собственном доме старательно ходил на цыпочках, чтобы ненароком не потревожить гнездование двух ушлепнутых одним прекрасным чувством голубков! А сейчас он мне тут с умным видом нравоучения выписывает. Уж кто бы говорил!

Кошусь на братца злобным взглядом и ловлю его подмигивания и злорадную ухмылку: