— Серж, ты не мог бы сдвинуть свой эрозад немного в сторону, — знакомый мужской задорный голос из какой-то электронной преисподней бубонит. — Женя, привет! Наши поздравления!
Брат со своим семейством посредством интерактивного включения решил почтить мою семью. Куда ж без Леши — без него вообще никак!
— Боже мой! Боже мой!
У Женьки на сегодняшней повестке дня исключительно божественное соединение, ее никак на земные страсти не перемкнет. Да! Дела!
— Сережа, Сережа…
Мой выход!
Огромная белая орхидея, которую вот только час назад привез цветочник Карлос, у которого до этого дня хранился мой спецзаказ.
— Дорогая! — подхожу к жене и протягиваю руки. — Позволишь?
— А что мне нужно делать? — она смущается и бегает глазами, очень тихо шепчет, подавшись на меня.
— Подставь прическу, — вышептываю встречно. — Повернись ко мне тем бочком, который, по твоему мнению, наиболее удачный для этой орхидеи.
Левый! Я так и знал.
Цепляю нежный цветок к волосам и прислоняюсь губами к своей родной макушке.
— Поздравляем! Поздравляем! — народ орет, как на параде.
— И-и-и-и, а-а-а-а! — Юлька скачет на руках у деда и хлопает в ладоши.
— Дочь радуется за нас, женушка. Смотри-смотри, как нашу девочку от радости ведет! Приход, родной приход!
На правах уже «немолодого» мужа обнимаю вздрагивающие от подкатывающих слезинок плечи и притягиваю свою любовь к себе.
— Перестань! Нашла время и место. Лучше потанцуй со мной, пожалуйста. Ты обещала, — немного отстраняюсь и напоминаю, — и к тому же, еще год назад.
Тогда, в официальный день нашей свадьбы, чика была не в нужной форме и не могла выписывать все эти па, на которые сегодня я намерен раскрутить кубинку. В конце концов, пусть покажет свою кровь и демонический испанский темперамент. Да чтоб тебя!
— Приглашаешь? — подмигивает и разворачивается ко мне лицом. — Просишь? Умоляешь?
— Просто потанцуй со мной, — обнимаю за талию и опускаю руку ниже поясницы — ловлю смущающийся взгляд и легкое дрожание. — Повыше? Я тебя смущаю?
— Да-да. Тут родители и, — через плечо подмигивает Юле, — наша крошка-дочь.
Неискушенная малышка!
Вот так сложилось, что свой день мы празднуем все вместе, здесь, на солнечной Кубе, в столице, в Гаване, на берегу залива, в доме ее родителей, и… Естественно, плюс виртуально присутствующий Алексей Смирнов.
— Ты…
— Тшш, слушай музыку, кружись, смотри на меня. Сейчас мои слова, — останавливаю речь, внимательно рассматривая сосредоточенное лицо чикуиты, — хочу кое-что тебе сказать. Согласна? Потерпишь или лучше… Ночью?
Женька прыскает от смеха, выдирает одну руку и прижимает к губкам крепко сжатый кулачок.
— Нет-нет, Сережа. Давай сейчас, боюсь, что тогда нам будет не до разговоров…
— М-м-м, пошленький намек. Чика, ты пошутила? Ах! Я предвкушаю твои стоны, ахи-охи и любимое «еще-еще-еще». Скорее бы уже наша брачная ночь…
— Так что, признания уже не будет?
— Сейчас-сейчас, Женька.
Волнуюсь адски. Черт сумбурный! Двух слов, похоже, не свяжу.
— Помнишь нашу первую встречу, Женя?
Она подкатывает глазки и, не произнося ни слова, утвердительно кивает…
— Что-то вроде…
«Позвольте представиться? Сергей Смирнов, младший непокорный отпрыск вон тех благочестивых родителей… — Женя. Евгения Рейес. Мои родители вон там! — Прекрасное имя. Благороднейшая, видимо, из знатного рода. Предки — дожи? А Вы, скузи, итальянка? Сицилия, Катания, разбушевавшаяся Этна, магма, пепел… Убитая Помпея и жалкая любовь раба… — Спасибо за уроки географии, хиромантии и истории, Сергей Смирнов. Но все гораздо проще… — Тихо-тихо, детка, не снижай градус — я завелся. Игрок, тут ничего не поделаешь, еще чуть-чуть охотник, и так, слегка… Кобель! От женщин фанатею… — Не страшно! Я все выдержу. — Уверена, малыш? — Женя, Женя, Женя! Я не чика, не чикуита, не твоя малышка, не детка, не зайчик… Я не животное и не твои бесконечные бабы, Смирнов. Сейчас все закончится, так и не начавшись. Переформулируй реплику… — По-видимому, я еще и козел. Но… Прости-прости. Не повторится, детка… — Р-р-р-р, Смирнов! — Тшш! Я продолжаю? — Да Бога ради! — Тогда, возможно, Вы испанка, „Реал-Мадрид“ — ола-ола-ола, Каталония и „Барселона“ — нет-нет, вижу, что не то. Коста-Рика, Пуэрто-Рико, Мексика, Бразилия, Боливия, Сьюдад-Боливар Венесуэла? Шики-дам-дам-дам? — Что-что? — Где ж такое неземное производят, вопрошаю? — Куба, солнечная Гавана. — Да уж! Далеко зашла, чикуита. — А-а-а! Я убью тебя. Смирнов…».
— Отец и Лешка сказали тогда, чтобы я не высовывался и всего лишь регулярно привозил мальчишку на завтрак к Ольге, а с тобой ни о чем таком не помышлял. Ты мамина работа, задуренная ученица, строгий исполнитель. И вообще, «не порть, Сережка, мамин педагогический суперпрофиль».
— Я смотрю, слово ты сдержал. А я в тот миг всего лишь искала остановку… И ты, как истинный кобель-мужчина, мощно подкатил ко мне.
— Ты путаешь. Я просто подвез тебя.
— До остановки, — похоже, Женя дует губы.
— Как заказал очень неуступчивый клиент! А он, как известно, всегда прав. И потом, не в моих правилах что-то сверх установленной таксы предлагать.
Женька улыбается и легонько бьет кулачком в мою грудь.
— Мог бы джентльменство проявить, подлец. Ах, Смирнов-Смирнов!
— О! Точно! Я еще и подлец.
— Я точно прибью тебя.
— Все-все, — несколько раз в сторону шумно выдыхаю. — Я уже собрался и готовлю продолжение. Сейчас-сейчас!
— Признайся уже…
— В чем?
— Сережа, — скулит и строит жалостливые глазки. — Сережа, Сережа…
— В любви? — подмигиваю и ловлю большое изумление на ее лице.
— Через год! Через год! Господи, Смирнов!
— Что это все значит, чика?
— Ты целый год ничего подобного не произносил. Сомневался, что ли? Я замужем за сухарем.
— Я вылизывал наше новое введение, жена. Мне не понравился тот предыдущий вариант. Скупо, быстро, чересчур сумбурно. Я люблю тебя! И что?
Похоже, я еще один разок сказал!
— Господи! — Женька кривит рот и однозначно собирается пойти на горький плач.
Отменим эту стачку и:
— Любовь прощает нас?
— Ты издеваешься, Сережа?
— Уточняю для протокола, детка. Я уже прощен за все?
— Новые грехи настроил, что ли? — прищуривается и сканирует мое лицо.
Чего-то как-то стало страшно!
— Наверное, я уже и натворил.
Женька тормозит нас:
— Что ты сказал?
— Незащищенный секс, малышка, — на ухо ей произношу. — Ты же знаешь, у нас с тобой это очень быстро происходит…
— Спасибо. На этом все?
«Сто раз сказать „люблю, люблю, люблю“, значит что-то этим доказать? — Мне нравится, когда ты говоришь эти слова, Серый. Из твоего рта… — Они звучат похабно, чика. Однозначно. Гуляка повторяет те же самые слова, когда желает завалить только-только намечающуюся бабу. Чтобы птичка не вспорхнула, он орет: „Люблю, люблю, люблю, люблю!“ — Перестань! — А что не так? Мужчина любит женщину. Как вариант, в кровати. Еще? У кухонного стола. Хотя мне нравится растягивать тебя на столешнице, как курочку перед подачей. Еще, конечно, в душевой. Помнишь, как мы там плескались вот только два часа назад? — Хватит! — Я не так любовь воспринимаю. Понимаешь, Жень? — Скажи, что любишь меня! — Люблю! Ну? Как? Удовлетворена? — Если честно, то не очень. По-моему, я заставляю, да? — Пять букв, Женя. Всего лишь. Пошло, чика! У меня к тебе иная эта самая любовь. Твоя всепрощающая! Понимаешь! Я живу, дышу, сплю с тобой только потому, что ты меня за все, за все прощаешь… — Так ты паразитируешь на мне, Смирнов. — Глупая! Я с тобой учусь быть человеком… — Люблю тебя, Смирнов. — А прощаешь? — Всегда, всегда, всегда!»…
— Нет. С тобой я научился, Женя…
— Сережа, — хнычет, но все-таки смеется.
— Научился любить только тебя.
— Трудно было?
— Труднее, чем среднее арифметическое посчитать, жена. Труднее! Ты жуткий, хоть и превосходный учитель.
