«Вы любите детей, Сережа?» — такой вопрос задала ее мать при нашем последнем общении через бесконечный трансатлантический коммуникационный канал. В тот день, в тот час, минуту и секунду я даже представить себе не мог, что через несколько дней, после страшного скандала и, казалось бы, невозможного примирения — причины последнего не будем уточнять, находясь на грани жизни и смерти, мне представится случай узнать, что я по-настоящему, без подтасовок, шантажа и личной выгоды «мамаши» стану… Папой! Вот же…

Ну, как ее, кубинскую принцессу, можно ругать и в чем-то обвинять? Женька, отвернувшись от меня, демонстрируя все еще грозно вздыбленному мужскому половому естеству тонкую спинку и свои румяные от моих игривых шлепков чудо-булочки, подложив под бархатную щечку противоположную от нее руку, посапывает на боку и в ус не дует, хотя… Губки что-то шепчут, а смешно изогнутый нос втягивает ткань диванной подушки и готовится к элегантному чиху, потому как вот-вот втянет тоненькое белое перышко, выглядывающее из мягкой декоративной наволочки.

Наверное, будь здорова, чика! Заранее про себя говорю. Женя чихает и той рукой, на которой мирно и спокойно почивала, сильно дергает кончик носа.

— Простудилась, детка? — перегибаясь через ее тело, со смешком шепчу в смугленькое ухо.

— М-м-м…

Это значит «да»?

Она беременна… Вот так вот просто! Да уж, странные дела!

«Сережа, мне очень жаль, прости меня. Я жду ребенка…» — это же со слезами на глазах высказывала, плескаясь в ледяной дырке, будучи на краю, казалось бы, неотвратимой гибели? В особые критические моменты, как правило, не принято лгать и приговоренные к смерти, естественно, весомыми фразами с огромными последствиями не разбрасываются и не шутят. Я абсолютно уверен в ее пикантном положении, потому что такие, как она точно не способны на подлость и откровенный обман, тем более в очень чрезвычайно щекотливом деле.

У меня опять вопрос! Щекой укладываюсь на ее плечико и пробираюсь рукой к голому и гладкому кубинскому лобку, но маленькая шустро выползшая из-под щеки женская ручка ловит меня на полпути, а ее хозяйка злобно стонет:

— Что ты делаешь, Сережа? Прекрати.

— Ничего.

Женя, обняв меня за кисть своей ладошкой, укладывает нас на место под своей немного влажной грудью.

— У тебя температура, Рейес? — глажу ребра и двумя пальцами сжимаю поочередно каждое из полушарий. — Горишь? Немного влажная и слегка дрожишь.

— В комнате очень жарко — камин и человеческое тело рядом. Похоже, я упрела. Если честно, то хочется стать под холодный душ.

Причуды беременных? Противоречия на противоречиях? Или все же эпатаж, основанный на громком вызове мужчине, то есть мне? Провоцирует? Заигрывает? Или все сразу, вместе?

— Пар костей не ломит. Еще немного полежим?

— Угу.

Меня все устраивает — не хочу вставать и двигаться в каком-либо направлении.

— Только не трогай меня, договорились? — дебильное условие зачем-то выдвигает.

Вообще-то, нет, но для беременной чики в данный момент, пожалуй:

— Да. Спи. Мне уйти? Мешаю? Желаешь сквозняком освежиться?

— Нет, просто побудь со мной, но просто поспи.

Не мешай! Не трогай! Не соблазняй и не настаивай, да? Поспи! Отличное начало дня.

Люблю ли я детей? Буду ли достойным отцом, примером своему ребенку? Смогу ли реализоваться, как глава семьи? Когда у меня будут на эту женщину и малыша полноценные, безоговорочные, эксклюзивные — никем неоспоримые права? Я ведь сделал предложение… Ну, как смог! Думал, что будет интересно, необычно, вычурно, а по правде говоря, мне кажется, что Женька ничего не поняла.

— Женя, — все-таки освобождаю руку, вытаскиваю ее и аккуратно заправляю за ушко симпатично уложенную на ее лицо волосяную прядь. — Жень, — невесомо целую в щечку, — детка, пожалуйста, на две минутки приди в себя. Хочу кое-что спросить, а потом ты опять заснешь.

Ответом служит мягкий поворот вокруг себя и перемещение на противоположный бок, но теперь уже с внимательным взглядом в мои глаза.

— Я слушаю.

А у меня по факту речевое отупение и эмоциональное отступление! Что за дела? Только вот несколько мгновений назад горел страстным желанием узнать, когда день нашей суперсвадьбы и какие планы на дальнейшее уже совместное проживание, а сейчас, как баран, уставился на нее и понимаю, что как-то, собственно говоря, и нечего сказать.

— Я ведь сделал тебе предложение, — теперь стараюсь не смотреть в ее внимательные глаза, взгляд прямо, вверх, на лоб, потом повыше, на противоположную стенку, на потолок.

— Предложение? — прижав кулачок ко рту, лукавым взглядом осторожно препарирует меня.

— Да.

— Извини. Хочу спросить и уточнить. Можно?

Киваю — жду!

— Это было оно: «Ты женишься на мне, кубинская ты стерва, Евгения, да чтоб тебя, чика Рейес?».

Она издевается, что ли? Ведет сейчас, вообще, к чему?

— Ну-у-у, я проявил смекалку, хотел тебя поразить. Не вышло? — усмехаюсь.

— Ты поразил меня, Сережа, тем, что совсем не разбираешься в родственных составляющих и в отношениях между двумя разнополыми существами. Я не могу жениться на тебе…

— Родители не разрешают? — ехидненько язвлю.

Кстати, о последнем. Неправильно все произвел, надо было сначала попросить ее руки у кубинского отца и отечественной матери, а потом переходить в атаку, заручившись поддержкой наиболее сильных противников, с которыми она вынуждена считаться, как дочь, как несмышленый ребенок, как не опытный новобранец. Я четенько сглупил. Исправим сложившееся положение. Где мой ежедневник? Надо выбрать своевременную дату, выкупить кольцо для такой себе помолвки, которое она предусмотрительно для себя лично выберет, а затем нанести двойной удар — долгожданная связь с Гаваной и моя беседа за «железным занавесом», скрытая от глаз чикуиты, с настоятельной просьбой, обращенной исключительно к ее родителям и возможно братьям, забрать дочь, сестру и сделать ее своей «рабыней». Навсегда их согласием Женьку к себе семейными наручниками пристегнуть.

— Сережа, это не смешно.

А? К чему это она? Ни хрена не понял.

— Не смешно? — возвращаюсь к ней своим разыгравшимся сознанием и читаю на красивом лице то ли смущение, то ли страх, то ли злость. — Жень, в чем дело? Мне на колено встать или победить дракона, или иного рыцаря на меч послать? Подскажи, пожалуйста, я ознакомлюсь с твоими представлениями и очень быстро переиграю. Не вижу смысла оттягивать такой момент…

— Я предпочитаю подождать.

Чего-чего?

— Когда ребенок пойдет в садик или школу, или признается мне, как отцу, что он влюблен и встретил девушку своей мечты, а я тайком ему передам презервативы с немного грозным наставлением, что контрацептивы для того и созданы…

— Ты издеваешься сейчас? Все в шутку переводишь?

Не выспалась — все очевидно! Или, наоборот, затяжное пребывание в кровати или на диване вызвало кислородное голодание ее мозговых оболочек и замкнуло на хрен недремлющую логическую цепь.

— Нет. В мыслях даже не было. Ты сказала, что не против наших узаконенных отношений перед там, как я единолично поспособствовал твоему психическому освобождению. Помнишь, ты просила меня перестать? Я перестал сразу, как ты…

— Все-таки купание в проруби поспособствовало определенному сдвигу в умственной деятельности Смирнова Сергея.

Определенно, детка! Я стал мудрее.

— Какой срок, чика?

— Я тебе не чика! — рычит и демонстрирует ровные белоснежные зубы.

— Не буду сейчас на этом останавливаться и специально, нагло, с вызовом, проигнорирую твою злость, но ласку все же не убавлю, ты не можешь мне это запретить, а я за одну секунду не смогу подстроиться под твое стремительно меняющееся настроение, вероятно связанное с гормональной перестройкой организма. Итак, я прав, Женек? Вероятно! Можешь на это не реагировать и не отвечать, а вот на следующий вопрос, будь добра, представь свое развернутое слово. Меня интересует срок, малыш. Ну?