— Родители во мне разочаровались, кукленок.

— С чего ты взял? — искренне недоумеваю. — Мама с папой всегда горой за своих детей даже тогда, когда они совсем не правы. Я думаю, что ты очень ошибаешься, когда фактически списываешь родственников со счетов.

— Вижу, Надя, и знаю. Поверь, пожалуйста. Я не оправдал их радужных мечтаний. И еще, — сейчас он не смотрит мне в глаза, — в моей биографии есть то, что окончательно, наверное, их во мне разочаровало.

— Морозов, это фарс? Ты решил меня добить своими исповедями? Знаешь, зверь, так это все не делается. Или ты хочешь меня в совладелицы, или — нет. Зачем сейчас пугаешь? — поднимаюсь со стула со стойким намерением убраться и отказать.

— Один год, Прохорова, я был женат фиктивным браком. Ровно один год! А потом… Надь, прости, я не удержался…

Что это означает? Я, очевидно, делаю слишком круглыми глаза.

— Не понимаешь, да? Наденька? Не встречала такого раньше? Или в шоке от того, что я такое сделал? — как-то дико усмехается, словно испытывает наслаждение от какой-то пытки, применяемой к самому себе.

— Я знаю, что такое фиктивный брак, Максим. Мне не десять лет, — усаживаюсь заново за стол и двигаю к себе чашку с кофе, — я не пойму, зачем это нужно было лично тебе.

— Долго объяснять. Хотел из памяти кое-что вытравить, то, что никак не изживалось, это было шесть лет назад, извини, — он опирается на стол двумя руками и взглядом полосует мне лицо, заглядывая в самое нутро, в исток, в мою душу. — Но я ошибся, стратил, много глупостей натворил и на финал, как тебе уже известно, на зону загремел. Сейчас это все говорю за тем, чтобы ты знала, что у меня нет больше никаких секретов — ничего не скрываю, на случай, если мы станем с тобой партнерами — я для тебя открыт. Надь, только бизнес, слышишь? Ничего другого не будет…

У нас будут с ним исключительно деловые партнерские отношения — он так уже несколько раз сказал. Смотрю ему в глаза, и, как заклинание, медленно и четко про себя три слова повторяю:

«ДЕЛОВЫЕ ПАРТНЕРСКИЕ ОТНОШЕНИЯ».

Надя! Очнись! Надя! Очнись и приди в себя!

Значит, надо «брать»! О чем тогда задумалась? Это трудно? Произносим: «Д и А» и расходимся по сторонам. Отец сказал, что нужно пробовать, с чего-то начинать, тем более все вроде чисто и прозрачно и мы как будто бы друг другу не чужие. Но… Как обычно, есть то самое одно «но», которое всегда мешает — в отношениях и бизнесе. В дружбе и любви! Это тайна или недоверие…

А ему можно верить? Все строится на этом, а в нем больше не уверена, с его же слов, родная мать, что уже говорить о посторонних людях. Я для него никто, тут без сомнений. Он вытравить меня из памяти хотел на ходу придуманным, им же инициированным, фиктивным браком с женщиной, к которой он не испытывал любви. Сколько он ее знал? Зная его темперамент и величину обиды — думаю, что дня три. Таков срок их знакомства? Наверное! А я? Я умерла, погибла для него в тот день, по-моему, в сентябре, в том душном месте, в то злосчастное и жуткое утро. Вот так он мстил и зверствовал, издевался над собственной жизнью — играл своими телом и душой, пытал и истязал себя! Жертвовал и… На всех плевал с высокой колокольни!

Однако! То, что зверь сейчас мне предлагает, полезный и новый опыт! И я четко слышу грубый голос своего отца:

«Это должно быть только твое решение, Надежда. Мы с мамой не советчики, прости. Тут решаешь только ты сама».

— Я жду, — Максим, похоже, начинает злиться и подгонять меня с ответом. — Надежда?

— Я не знаю. Вернее, не уверена. Во-первых, что я смогу это качественно сделать, во-вторых, что мы с тобой уживемся и сработаемся, а в-третьих…

— Ты знаешь? Я ведь не сомневался! Не сомневался, — он расстроен. — Но спасибо за попытку и доверие. Жаль только…

— Я не отказываюсь, — пытаюсь перед Морозовым оправдаться. — Пойми, пожалуйста. Это очень необычно.

— Надя, сейчас это не фиктивный брак — с тобой такое и невозможно, я не посмел бы обмануть тебя. Поэтому я предлагаю вполне реальные взаимовыгодные отношения. Только деловые! Отпустим на свободу личное — его ведь больше нет!

— Хорошо, — тихо произношу, а мужчина хищно прищуривается. — Да! Пусть будет! Максим, я, наверное, согласна…

— Уверена? Я не привык начатое сворачивать на полпути и потом у меня сейчас очень шаткое положение, о котором уже все в курсе — сам в этом виноват, и очевидный финансовый кризис — причина та же, но все еще возможно. Поэтому, если ты решишь соскочить, то…

— Я же ответила тебе, — перебиваю и по буквам повторяю. — Согласна! Да!

Отлегло, по-моему? Морозов улыбается? Или это тот его звериный оскал, а я опять попалась? Лечу, как мотылек, на пламя?

— Накорми зверя, Надя, накорми зверя…

— Что-что?

Сама себя спрашиваешь, «золотая кукла»? Не поздновато ли? Когда уже по буквам «ДА» произнесла!

— Название ресторана «Накорми зверя». Как тебе?

Я в шоке! Кто такое придумал?

— Я не знаю. Тебе решать, — смущаюсь. — Но, если честно…

— Смирняга подогнал! Мол, Морозов твой внутренний тотемный зверь сейчас голоден, ты должен вынужденно «голодающее Поволжье» накормить, задобрить…

Господи! Они, по-видимому, меня обсуждали? Вот это да! Он — зверь, а я — его добыча, и он, по всей видимости, будет гнать меня…

*Людвиг Мис Ван дер Роэ — архитектор-модернист, представитель так называемого «интернационального стиля», один из тех, кто определил облик городской архитектуры в 20-м веке.

— Максим, сынок, я же сказал, что можно в рассрочку. Зачем так сразу? Мне не к спеху, я мог бы подождать, тем более что все юридически оформлено очень грамотно и аккуратно — мне нравится твой компаньон, он толковый малый, воспитанный и к тому же прекрасно разбирается во французской кухне — c ' est bien *! А что касается наших с тобой отношений, то я полностью тебе доверяю, мой старый добрый друг. Нет проблем! Не стоило так напрягаться, Макс.

И я тебе, Влад! И я тебе! Полностью и безоговорочно! Я вот, видимо, не до конца верю своему накатившему счастью! Да я же счастлив! Это однозначно! Вот так, все просто, и мне точно хватит, всего достаточно, все на своих местах, и я там, где должен быть, там, где надо! За это говорю:

«Спасибо, Влад!».

— Владислав Игоревич, так получилось. Родители предложили свою помощь, а я не отказался. Я…

— Это правильно, друг мой, это очень разумно и своевременно. Кто же еще, если не они, не близкие любящие и переживающие за тебя люди? Ты доволен? Ведь «Прованс» — твой!

Не то слово! Не то слово! Те два месяца, в течение которых проходило оформление сделки купли-продажи с Алтуховым, затем безналичный перевод суммы и долгожданная передача уже нашего с ребятами имущества в непосредственное пользование, и, наконец, запланированное, но все-таки импровизированное по содержанию, новоселье, были поистине горячими, огненными, а каждый тянущийся день, словно жалкий миллиметр бикфордова шнура*, бегущий линией огня и приближающий нас всех к обязательному грандиозному успеху. В последнем событии я нисколечко не сомневаюсь, иначе быть не может, просто не должно быть, потому что я так хочу. Так я хочу! И так оно и будет!

Что такое адреналин и адреналиновая горячка? Хрен его знает! А кто в курсе? Если честно, я вот тоже не знал до этих пор. У меня раньше, как и у всех напряженно работающих, бывали запары и выгорающе-подгорающие сроки, но чтобы так, да с большим энтузиазмом, да по пять дней не спать, а если добираться до кровати, то на пару-тройку часов — такое точно на моей памяти у меня впервые. А тут еще финансовая составляющая от родителей подоспела, — не ожидал и был чрезвычайно удивлен и даже выбит из седла. Родители мне помогли, подставили финансовое плечо и отменили отложенные платежи для Влада. В общем, теперь я не сплю, а грежу наяву и подгоняю время! Время торжественного открытия нашего детища!