«Чистый лист — попробуем-начнем, а вдруг получится».
Так эта баба меня и окрутила? Вложила сладкий мед в мои уши?
С улыбкой поглядываю на оставшееся мне время — еще часок, и я абсолютно свободен, естественно, до завтра. Значит, ставим в импровизированном трекере выполнения жирный крестик и считаем, что еще один день прошел — срок идет, а безусловная свобода все ближе, где-то рядом! Но планов на стремительно выкатывающийся вечер, как обычно, нет, значит, пойду домой, тем более что там еще не все коробочки «куклёнка» изучены — я очень неторопливо и внимательно в ее добре шурую. Все-все просматриваю, что ею и моей совестью не запрещено! Похоже, ее детские угрозы «не влезай — убью» на меня срабатывают, в личное не суюсь, а ту коробку вообще под кровать задвинул. От греха подальше и с глаз моих долой!
Если честно, то в картонном царстве с фотографиями под названием «Мои работы» интересным для меня оказалось все! То, до чего добрался, определенно стоило внимания. Прохорова, похоже, искусствовед! Возможно, музейный работник или реставратор. Ну что ж вполне предсказуемо, что «золотая кукла» пошла по слишком легкому пути. Однозначно женская профессия, а для богатой девочки — вполне предсказуемая. Не энергозатратная, не пыльная, спокойная, по-моему, даже скучная, короче, как раз для нее. Посмотрим, что сегодня «Наденька» мне на вечерний интеллектуальный десерт приготовила.
Заканчиваем точно по времени, практически как в школе, по звонку. Выдвигаюсь домой, неспешным шагом следую уже хорошо изученным маршрутом, но до пункта назначения добираюсь слишком быстро. «К ней» за зрелищами тороплюсь?
Ужинаю, как старик, под без конца о ерунде бубнящий телевизор. Затем тщательно намываю рабочее пространство — пытаюсь профессиональный навык не растерять, немного медитирую над печью, рассматриваю каждую конфорку, трогаю руками регулировку пламени, прикрываю глаза и каждый раз представляю, как неторопливо помешиваю с добротой и лаской готовящееся там блюдо, мысленно прогоняю все свое отрепетированное меню — мечтаю! Сука! Я за всей этой «внутренней кухней» определенно скучаю, как долго вхолостую, без своего профессионального допинга, смогу протянуть? Затем поднимаюсь на второй этаж и захожу в «эту» ее приват-комнату. Там усаживаюсь на уже привычное для моей пятой точки место и, застыв с открытым ртом, в абсолютной тишине и серой темноте рассматриваю то, что есть. Что она сегодня предлагает? О, там, определенно, есть на что взглянуть!
Очень странные и необычные работы…Черно-белые фотографии людей! Плачут, улыбаются, просто смотрят. Молча! Но такое впечатление, что со всех этих фото они безмолвно со мной, как с невольным зрителем, о чем-то личном разговаривают, жалуются, веселят, чем-то секретным даже делятся. Есть тут просто снимки помещений — вроде ничего такого, иногда пустые, иногда с диковинной обстановкой, словно из другого мира, какие-то геометрические формы, круги, овалы, ромбы, кубы, замысловатое расположение, сюрреалистические композиции… Очень стильно! Но, что все это такое? Почему так много? Где снято, а главное, кем? И еще меня интересует…
Что там такое? Что за шорох? Или показалось? Галлюцинации или все же посторонний шум? По-моему, на первом этаже в реальном, не фотографическом, а в этом, доме кто-то ходит и что-то будто бы бухтит? Там бродит посторонний человек и что-то сам с собою говорит? Прелестно! Морозов, ты до синих соплей допился и пересмотрел всякой Прохоровской мути? Да нет! Совсем не пью! Я абсолютно трезв и точно помню, что входную дверь на ключ запер, а в доме был один и гостей сегодня вечером не жду. Вот опять! Блядь, мне ведь не показалось? Там точно кто-то есть!
Отбрасываю последнюю фотографию на пол, осторожно поднимаюсь, аккуратно встаю на цыпочки, боюсь поднять ненужный шум. Подхожу к двери и медленно ее приоткрываю. Выглядываю в холл — тут вроде никого. Выдохнул. Но, похоже, рано! На первом этаже промелькнул какой-то шустрый силуэт. Сука! В доме точно кто-то есть, и он там ходит. Где мой телефон? Руками хлопаю по пустым карманам — естественно, не здесь!
Тень что-то громко шепчет и, очевидно, женским голосом. Я хорошо слышу, как миниатюрный человек произносит неоднократно:
«Где здесь свет? Да, где здесь этот сучий свет?».
Там девчонка? Маленькая? Сколько лет? Этого мне только не хватало? Пожалуй, в комнату уйду. Я прячусь от того, кто в дом к Прохоровым забрался, в «будуарчике» кукленка? Жизнь научила, а мозг переварил и тут же быстро выдал:
«Какая светит в этом случае статья? Лучше спрячься и не высовывайся, Макс».
Так и сделал! Стою! Даже завернул за угол возвышающейся башни из набитых ерундой коробок. Я скрыт от посетителя, на случай его проникновения сюда, ровно наполовину своего тела. Теперь начинаю вспоминать все известные молитвы о том, чтобы случайно забредшая в этот дом душа, как можно скорее покинула его. Но, видимо, никто уже давно меня не слышит — на небесах, как о неподдающемся, забыли. Дверь в комнату приоткрывается, и я вижу, как внутрь пробирается нежный контур, слишком тонкая и мелкая, но до тошноты и боли, оскомину набившая, знакомая фигура… Да твою ж мать:
— Надя? — вслух выдаю. — Какого черта? В самом деле? Что ты тут забыла?
В ответ только:
«А-а-а-а-а! О, Божечки! И, как обычно, помогите!».
Да! По звонкому голосу — она! А я, по всей видимости, сильно напугал девчонку и в своих предположениях не ошибся. Прохорова дергается, высоко подскакивает на месте, затем визжит и сверкает розовыми, я надеюсь, пятками на первый этаж. Слышу, как цепляется за что-то, вскрикивает, стонет, быстро поднимается, пищит, скулит, по-видимому, сильно растирает ушибленные коленки, и все же продолжает свой трусливый бег. А я, тот самый рыцарь без страха и упрека, вместо того, чтобы просто отойти, дать ей успокоиться, отдышаться и привести себя в порядок, пытаюсь быстро оказать всю имеющуюся помощь, на которую по отношению к ней способен — за ней бегу, оттого еще больше эту куклу своей фактурой пугаю!
— Пожалуйста, не надо! Пожалуйста, — истошно кричит, меня, естественно, не слышит, зато всем телом отмечается на каждой стене. — Отпустите, я уйду. Помогите!
— Надь, прекрати. Это я…
— Папочка, папа, — она испугана и у нее истерика. — Помогите-помогите. Пожалуйста, не надо…
Она же сейчас с этой «мраморной» лестницы амором, вниз головой пойдет! В моем чугунке опять включается инстинкт самосохранения — быстро щелкают статьи УК о причинении вреда человеку по неосторожности и моя горячо любимая — по злому умыслу. А тут, сейчас, уже все ясно — еще чуть-чуть и взъерепененный кукленок исполнит танец лебедя, раскрыв на полную свои «крылья», но я иду наперерез и успеваю подхватить малышку! А дальше? Как на замедленном повторе в дешевой киноленте. Хватаю девочку за талию, потом под грудь руки перемещаю и прижимаю маленькое дрожащее тело, словно любимую игрушку, к себе. Вдвоем летим! Но, хорошо, что я — назад и на пол, а Прохорова — прицельно легкой массой укладывается сверху на меня. Пищит, визжит, изображает поросенка, и не перестает брыкаться. Откуда у нее такая сила?
— Хватит! Тшш, тшш, да что ж такое? Надь, пожалуйста, перестань. Это я, Максим, слышишь? Надя, Надя…
— Отпустите, отпустите, я вас прошу, — захлебывается слезами, дрожит, но попытки освободиться не прекращает. — Пожалуйста, я вас умоляю. Не надо! Не надо!
Я очень сильно напугал ее! Не хотел, даже в мыслях такого не было. Опять!!! Она ведь своему папе в ярких красочках расскажет, как я буйно пировал и зверствовал на ее практически бездыханном теле, изгалялся, мучил, а на самом деле, даже не приступил!
— Тшш, перестань, — говорю спокойно и как можно тише. — Это я, Морозов, Максим, Макс. Помнишь? Надя? Слышишь?
По-моему, до нее дошло:
— Максим? Морозов? То есть…
— Ну да, — пытаюсь развернуть ее к себе лицом, пока не получается.
Зато очень четко ощущаю, что в своем желании я, как будто даже не один, «нас» вроде «двое» страстно жаждущих заглянуть в ее глаза и маленькое тело. Чудеса!
