«Пускай господин суровый рыцарь понервничает. А, ну, как нет, начну выспрашивать его подопечного про всякое запрещённое».

Алейо очень любил ухаживать за лошадьми. Запрягая в поводья, он расчесывал им гривы, угощая накануне припасенным яблоком. Это действительно были красивые, благородные животные — две пегие голубоглазые кобылы. С благодарностью принимая лакомство, они послушно ждали, пока оруженосец оденет на них упряжку.

— Жаль будет с такими расстаться, — сообщил Алейо, заметив, что я за ним наблюдаю. — Но с моим господином иначе никак. Мы много времени проводим в дороге. Без смены лошадей загубим животин. И каждый раз я скучаю. Надо бы их напоить.

— Я принесу, — сказал я, и подхватив ведро, и направился к колодцу.

Постройка казалась намного более древней нежели окружавшие её бревенчатые дома. Мне на ум пришло именно такое слово — «древний». Колодец представлял собой выложенный крупным булыжником цилиндр, укрытый от попадания внутрь листьев и пыли покосившимся навесом. Раскрутив лебедку, я спустил ведро. Цепь заскрипела, высвобождаясь из скрутки, вскоре послышался всплеск. Прокрутив ещё несколько витков для верности, я начал вращать лебедку в обратном направлении.

Поднимать оказалось намного тяжелее. По виду ведро было литров на десять-двенадцать, не больше, но вращать подъемный механизм пришлось с усилием. Я было списал это на вес самой цепи и едва не отскочил от неожиданности, увидев, кого поднял на поверхность. Ухватившись тощими посиневшими от холода руками, за цепь держалась молодая девушка. Ей с натяжкой можно было дать лет шестнадцать. Короткостриженые волосы налипли на лицо, скрывая глаза. Простое бежевое платье промокло насквозь. Её бил озноб, а губы беззвучно что-то шептали. Я подхватил тщедушное тельце, как вдруг ледяная кисть легла мне на шею.

— Не выдавай меня! Умоляю, не выдавай! — едва слышно произнесла девушка.

— Успокойся, я не собирался никому тебя выдавать, — растеряно ответил я. — Как ты здесь оказалась?

— Помоги, — прошептала девушка, смахивая прилипшую ко лбу челку, открывая глаза.

На меня смотрели невероятно прекрасные глаза. По цвету чистый изумруд, светлевший ближе к зрачку. Её взгляд был полон отчаяния и боли, страдания и муки. Синие от холода губы приоткрылись, являя ряды белоснежных зубов.

— Сделай так, чтобы мальчик ушел и отнеси меня под навес, — вновь прошептала девушка.

Я не сомневался и секунды, понимая, что состояние у незнакомки критическое. Подняв на Алейо взгляд, я выкрикнул первое, что пришло в голову:

— Маркус уже дважды звал! Чего ждёшь?

Алейо поднял на меня изумлённый взгляд. Между нами был колодец, юноша не мог видеть хрупкой девушки на моих руках.

— Э-э-э… Что?

— Что слышал! — крикнул я. — Бегом!

Алейо едва ли не подпрыгнул от неожиданности и шмыгнул к двери в общий зал. У меня было очень мало времени. Я сознавал, что совершаю ошибку, что делаю что-то крайне необдуманное… но её глаза… Они свели меня с ума, заставив действовать.

Дождавшись, когда Алейо исчезнет за дверным проемом, я прижал к груди хрупкое тельце девушки и бросился бежать к сеням. На моё счастье во дворе не было ни души — все отправились к ратуше, понаблюдать за представлением. Нести оказалось намного проще, чем вытягивать на цепи. Она весила килограмм сорок не больше. Бедняжке едва хватило сил, чтобы поднять руки, сцепив их на моей шее. Её трясло от холода так, что стучали зубы. Я влетел в конюшню, словно таран, едва не упав, уложил девушку на сено, растирая ледяные ладони и пытаясь согреть их дыханием.

— Сними с меня платье, — прошептала спасенная. — От него только хуже, оно мокрое и тяжелое, как доспехи.

Я повиновался, спешно расшнуровывая завязки. Стаскивая с едва шевелящейся девушки платье, я совершенно не отдавал отчёт своим действиям. Всё происходило по наитию. Просто потому, что это сейчас было необходимо. Под платьем девушка ожидаемо оказалась совершенно нага. Никакого нижнего белья. Стыдливо прикрывая ладонями совсем крошечную подростковую грудь, она поджала колени, все также трясясь.

— Тебе нужна хоть какая-то одежда, — не выдержал я. — У нас наверняка что-нибудь найдется. Я спрошу Алейо!

— Умоляю не надо. Не выдавай меня! — снова зашептала бедняжка.

Её губы тряслись, а из глаз полились слезы. Взгляд девушки был таким тяжёлым и жалостливым, что я был готов в тот момент ради неё на все.

— Мы тебя не выдадим! С чего ты взяла? Кого ты боишься?

— Горожан, — выдавила та, неотрывно глядя мне в глаза. — Им все равно, кого поймать. Люди теряют голову и видят в каждой рыжей ведьму, а за зелёные глаза отправляют на дыбу, будто они всему виной. В прошлый раз меня едва не забили камнями… Это инквизиция… Они травят нас, словно саранчу.

— Поэтому ты пряталась в колодце? — прошептал я. — Это тебя искали с утра?

— Ты можешь меня отсюда забрать? — с надеждой вопросила девушка.

— Наверное, да… Но кто ты?

— Не говори своему господину!

— Послушай, он мне не господин…

— Не важно, — всхлипнула она. — Твой рыцарь не станет церемонится!

— С чего ты взяла?

— Все благородные одинаковые.

— Но с чего ты взяла, что я другой?

Она не ответила. Тонки ладони опустились, являя мне её наготу. Я невольно сглотнул. Девушка была юна, но столь притягательна, что невольно в голове пронеслись весьма не подобающие ситуации мысли.

Выглянув из окна, она осмотрела двор, остановившись взглядом на карете.

— В том ящике позади много места?

— Вообще-то да. Мы перевозим там дрова для растопки костра, когда ночуем в дороге.

— Иди к двери, твой друг уже вот-вот вернется. Задержи его! Может, мне удастся спрятаться в ящик. Когда появится возможность, забрось туда хоть какую-то сухую одежду.

— Допустим, но что пото…

— Я обязана тебе жизнью! — прошептала девушка, прижалась к мне всем телом и поцеловала в губы.

Я тотчас испытал к ней влечение, вскипятившее мою кровь. Мы смотрели друг на друга, больше ничего не говоря. Секунды таяли. В глазах незнакомки мне чудились туманные образы, словно я глядел в отражения на водной глади озера. Глаза манили, заставляя весь остальной мир меркнуть.

Не дожидаясь ответа или согласия, зеленоглазая беглянка бесцеремонно вытолкала мне наружу. Понимая, что в сущности не делаю ничего дурного, я повиновался, занимая пост у двери в трактир. Я слышал шорохи, как она забирается внутрь вещевого ящика и закрывает его. Как и говорила незнакомка, вскоре послышались шаги. Алейо выглядел недовольным, о чем не преминул доложить:

— Ну, спасибо! Теперь господин думает, что я недостаточно чуток, чтобы различить его голос!

— Он звал, — отозвался я, напуская на себя флёр надменности. — Маркус прав. Ты невнимателен.

— Ну, кому-то из нас привиделось, — слабо скрывая раздражение буркнул Алейо. — А вода? Вы же… А… Понятно…

— Колодец там, — холодно заметил я, мотнув головой.

Алейо глянул на меня многозначительным взглядом, но не решился вступать в дебаты. Вскоре паладин появился во дворе, неся на плече мешок с провизией. Не дойдя нескольких шагов до кареты, он остановился, оглядывая стены домов, словно кого-то искал. Его глаза вгрызались в каждый уступ кладки, темный угол, окно, дверь, а ноздри раздувались. Мне даже показалось, что рыцарь принюхивается. Задержавшись взглядом на мне, Маркус нахмурился.

— Надо убираться, — проговорил он. — Пока опасность миновала, но кто знает, что припасёт день ещё. Тебе не стоит вот так расхаживать даже по внутреннему двору.

— Меня всё равно видел с десяток постояльцев.

— Это не повод знакомиться с целым кварталом.

— О таких вещах говорят заранее, — сказал я.

— Садись, — прохрипел паладин, подозрительно осматривая меня. — Или чего-то ждёшь?

— Нет, — ответил я и направился к карете, украдкой поглядывая на вещевой ящик.

Ровняя других в собственной страсти, мы становишься врагами.