— Перестаньте со мной играть, — сказал он и вонзил мне под ноготь безымянного пальца левой руки иглу.

Я почувствовал боль, но учитывая природу того, кем теперь являлся, едва ли бы вздрогнул. Просто ощущение. Однако не следовало этого показывать. Я взвыл так, словно с меня заживо сдирали кожу, внутренне подавляя желание расхохотаться. Матей резким движением извлек иглу, поднося её к пламени свечи. Изучив капельки крови, он чему-то удовлетворенно кивнул, будто соглашаясь с невысказанным доводом, и сделал пометку в свитке.

— К какому виду нечисти вы причисляете себя, заблудший?

Я вздрогнул.

«Как он меня раскусил? Кровь? Ну, конечно же! Что теперь будет?».

— К какому виду чего? — прошептал я, делая вид, что ещё отхожу от боли.

Игла вонзилась под ноготь мизинца другой руки, пройдя едва не насквозь. Я отчетливо расслышал омерзительный хруст, и тотчас разразился очередным воплем. Было больно, но вполне терпимо.

«Жаль, что я не могу заплакать».

Тем временем, инквизитор снова изучал капли крови на кончике иглы, с интересом нагревая её от пламени свечи.

— Вопросы буду задавать только я, — сообщил он вновь, сверля меня полным превосходства и решимости взглядом. — К какому виду нечисти вы причисляете себя?

— Ни к какому не причисляю! Я человек!

— Сейчас, да, — согласился инквизитор, даже кивнув в подтверждение. — Или вы очень похожи на человека, чью личину и имя узурпировали.

В руках инквизитора появились резные четки из красного дерева с камнем похожим на рубин.

— Я приказываю тебе, назвать имя того, кто подчинил это тело, — громогласно объявил инквизитор и приложил камень к моему лбу.

Мне показалось, что рубин тёплый. От него действительно исходили волны необъяснимой природы силы, но она не причиняла вреда. Во всяком случае, я не ощущал ни боли, ни страха.

Матей Кнедлик по кошачьи наклонился, будто принюхиваясь. Схватив меня за лицо, инквизитор разжал пальцами веки, заглядывая в глаза так, будто ожидал увидеть там искомого нечистого духа.

— Ты хорошо прячешься, но я все равно тебя чую, дитя тьмы, — прошептал мужчина, с отвращением отдергивая руки.

Подойдя к стоящему неподалеку ведру с водой, инквизитор обмакнул кисти, брезгливо стряхивая капли. После Матей замер, изучая свои пальцы. Вернувшись к столу, инквизитор оставил очередные пометки в свитке. Посидев с минуту, погруженным в мрачные и таинственные размышления, он странно посмотрел на меня и проговорил:

— Я знаю, что ты не отпустишь этого доброго человека, сын тьмы. Но ты зря ликуешь. Я подбираю ключ для любого замка.

— Когда это мы перешли на ты? — осведомился я. — У меня влиятельная семья. Стоит моим близким узнать, что вы здесь вытворяете…

— Как мы заговорили, — хохотнул инквизитор, оживившись. — А какую именно семью ты имеешь ввиду, заблудший? Ту, что поклоняется Атраше и терзает праведников в преисподней?

— Инквизитор, вы бредите. Я не понимаю, о чём идёт речь.

Внезапно в дверь постучали. Матей раздосадовано оторвал взгляд от своей жертвы, прокричав:

— Ну, чего еще?

— Ваше святейшество, тут пришли… Это… К вам, — раздался неуверенный голос мордоворота близнеца.

— Я занят, — мрачно ответил Матей, не спуская с меня глаз.

— Ваше святейшество, тут… — мордоворот смолк, поскольку его перебил чей-то решительный и жесткий голос.

— Имперская инквизиция. Маркус Ава́лос, паладин ордена Карающей плети великой Эвт.

Инквизитор помрачнел лицом. Бросив на меня раздраженный взгляд, он, наконец, ответил:

— Почту за честь, если названный рыцарь Маркус присоединится к допросу подозреваемого.

Дверь медленно отворилась. На пороге стоял по истине великан. Два мордоворота, что топтались позади него, теперь казались мне смешными и нелепыми карликами. Рыцарю пришлось пригнуться, чтобы переступить порог. Голова мужчины, как и у Матея была чисто выбрита, что позволяло видеть старые шрамы, которые её покрывали. Холодные, по-военному спокойные и бесстрастные глаза, словно ощупывали застывших перед ним людей. Рот Маркуса Авалоса походил на тончающую прорезь в гипсовой статуе, точно был лишен губ. Широкая квадратная челюсть придавала его образу суровой и диковатой красоты. Задержавшись взглядом на мне, он коротко кивнул, словно мы старые знакомые. Неспешной походкой, будто находился у себя дома, рыцарь прошел к столу, за которым сидел инквизитор, и без разрешения подхватил свитки, бегло их просмотрев. Каждый шаг паладина сопровождался металлическим бряцаньем, поскольку тот был вооружён до зубов. Вычурный полуторный меч покоился на поясе, то и дело лязгая ножнами по полу. За поясом два пистолета, перевязь с длинным кинжалом, на груди накрест ремни с пулями и пороховницами. Брезгливо отбросив свитки и переведя взгляд на инквизитора, паладин громыхнул:

— В чём его обвиняют?

Матей Кнедлик явно был человеком не из пугливых, однако тон рыцаря и названные им регалии всё же произвели на него должное впечатление. Он нервничал и не ждал от разговора ничего хорошего, поэтому вынужденно процедил:

— Обвинений великое множество, как у городского прокурора, так и у церкви. Я полагаю, перед нами сидит некий вид нечисти, порождённой вампиром.

— Порождённый, я не ослышался? — протянул паладин.

— Так и есть.

— На сколько мне известно, высших вампиров уничтожили ещё в прошлом веке, — продолжил рыцарь. — Проявляются лишь низшие из некромантов отступников. Вы хотите сказать, что у вас под носом завёлся высший вампир, способный обращать?

— Есть такое предположение.

— То есть вы только предполагаете, но поимкой не озаботились.

— Его ищут.

— Хорошо. Какие основания полагать, что обвиняемый не человек?

— На это указывают свидетельские показания, я так же выявил ряд физических признаков, например, свёртываемость крови, — надменно заявил Матей. — Я полагаю, он недавно обращен вампиром или находится под властью одержимости, которая едва начала проявляться.

— Место укуса обнаружили? — осведомился Маркус, бросая в мою сторону полный сомнений взгляд.

— Н-нет… Не обнаружили, но это только пока… Возможно, раны затянулись.

— Рана от укуса высшего вампира оставляет след навсегда.

— Послушайте вы, рыцарь Карающей плети великой Эвт, — гневно вскричал Матей Кнедлик. — Как вы верно помянули, вот уже век никто не сталкивался с подобным! Что вы хотите от меня?! Я только приступил к работе, а тут вы!..

Я слушал их и не верил своим ушам. Мир, в котором мормилай Алексей Яровицын оказался совсем недавно, становился всё шире и туманнее. Его границы исчезали на глазах, а законы переписывались и попирались, будто во сне.

— Не смейте говорить со мной в таком тоне. И успокойтесь. Вы позоритесь перед «обвиняемым», — и глазом не моргнув ответил Маркус, издевательски выделив последнее слово.

— Чем обязан визиту, Маркус Авалос? — взял быка за рога Матей. — Я на службе и веду допрос.

— Я разыскиваю одного человека. Он не местный, но по моей информации должен был навестить Крампор.

— Почему тогда вы обращаетесь к инквизиции и ко мне лично? Для розыска людей существует городовой, — заметил Матей.

— Потому, что тот, кто мне нужен, лежит на столе перед вами.

— Позвольте… — нервозно выдавил из себя Матей, вставая. — Что это значит?!

— Этот человек принадлежит ордену Карающей плети. Он наш агент. Произошло недоразумение, арест ошибочен.

Матей побагровел, его руки затряслись, сжимаясь в кулаки.

— Вот, грамота, подписанная Отражением Великой Эвт, — пророкотал паладин, опуская на стол грамоту со множеством цветных лент, скрепленную печатью. — Вы обязаны отдать предъявителю сего любого человека, на которого я укажу.

Инквизитор дрожащими руками поднял документ, принявшись жадно читать. Дойдя до последней строчки, он благоговейно припал губами к сургучному оттиску, и нехотя, но с достоинством поклонился рыцарю.

Смысл обретается лишь в истине, но, если она запрятана за пеленой собственной лжи, человек не способен её разглядеть.