Север костяшкой пальца постучал по отполированной до зеркального блеска поверхности. Под пальцами ожило вибрирующее гудение.

– Есть соображения, что это?

Росс провёл ладонью по металлу, пытаясь обнаружить какой-нибудь зазор или отверстие. Но поверхность была абсолютно гладкая, без зазубрин и стыков.

– Михаил, вы вскрывали что-то подобное на раскопках?

– Точно, нет, – ответил Степной. Видно было, он здорово взволнован. – Такое не забудешь. – Он обернулся в поисках Лебедева. Оставшаяся часть группы только добралась до арены. Позади всех, поддерживаемый Марго, плёлся уставший учёный. Пешая прогулка изрядно утомила немолодой организм. – Борис!

Лебедев поднял голову и, близоруко щурясь, оскалился. Распахнув глаза, он отстранился от ассистентки и бодро засеменил к странному объекту. Ланская, еле поспевая, кинулась следом.

– Что здесь, что здесь? – забегал профессор вокруг пирамиды.

– Думали, вы нам объясните. – Север подковырнул носком ботинка вывороченный слой земли. – Я до жути хочу знать, что находится внизу.

Степной отступил от сооружения.

– Боря, в прошлый раз её не было.

Озадаченно наблюдая за ногой агента, приминающей светлую плитку, Лебедев проговорил:

– Марго, нужно зафиксировать каждую деталь.

– Конечно, Борис Анатольевич, – деловым тоном отозвалась та. В смуглых руках мгновенно возникла камера.

Глаза археолога стали жадно оглядывать перекрёсток.

– А где вход в подземелье?

– Нам туда, – приглашая всех на главную площадь, Север широким жестом повёл рукой.

Пропустив учёных, он махнул парням, и те двинулись к лестнице. Росс задержался у пирамиды.

– Ещё немного, Дима, и я начну думать, что ато́ны были пришельцами с какой-то другой планеты.

– Занесло как бактерий с метеоритом? – хохотнул тот. – А что, версия. Ладно, идём дальше.

Группа добралась до разгромленного храма, мельком осмотрела руины и, сбившись в кучу посреди платформы подъёмника, отправилась в подземелье.

Овальный зал подготовил новый сюрприз. Он изменился до неузнаваемости и теперь являл собой ещё большее торжество разрухи. Пол вспучился широкими уродливыми разломами. По стенам разошлись глубокие трещины. В углах скопились горы песка и камней. Потолок зиял дырами, откуда вывалились здоровенные куски перекрытия, что вместе с видом просевших опорных колонн дарило ощущение ненадёжности.

– Никак не привыкну, что мы внутри аномалии, – проговорил Север и шаркнул ногой по расколотой плите. – Будто пара столетий пролетела. Чего скажешь, Эдя?

– Если бы все мы не видели одно и то же, решил бы, что у меня с головой непорядок.

Росс направил фонарик вглубь зала. Яркий сноп света пробил пыльный сумрак, и товарищ издал странный горловой звук. Росса взяла оторопь. Камень, словно некогда живой поток, застывшими наплывами спускался со стен, тянулся по полу и до половины охватывал трон… которого в прошлый раз не было. Луч упёрся в нагромождение булыжников у подножия монаршего кресла, которые на деле оказались проломленными черепами.

– Да твою ж… – охнул Север. – Каков стульчак!

– Больше ничего не замечаешь?

– А ты ещё что-то видишь? – Напарник не отрывал круглых глаз от мрачной глубины зала. И вдруг: – Мля… страдалец пропал.

– Что за страдалец? – невольно подслушав их разговор, к ним быстро направился Лебедев.

Север взялся объяснять:

– Да скульптура здесь стояла, мужик на коленях.

– Молился?

– Нет. У него платье каменное было. К земле его тянуло.

Профессор вопросительно приподнял брови.

– Не надо на меня так смотреть. Я в курсе, что он тоже из камня. Но выглядел этот мужик так, как если бы на него сверху ещё камней навалили.

– Пленник камня, – добавил Росс.

– Ах-хах, точно, – хлопнул его по плечу Север. – А я всё думал, на что это похоже. У него ещё на груди хрень такая висела, – сложил он ладони в окружность, – а там символ.

– Что за символ? – всё больше оживлялся Лебедев.

Напарник почесал затылок и посмотрел на Росса.

– Что-то типа этого, – нарисовал тот пальцем в воздухе.

– Хм… знак старшего, – задумчиво обронил профессор.

– Старшего? – переспросил Север. – Старшего жреца?

Пожилой учёный неопределённо пожал плечами и хрустнул пластиковой бутылкой. Выражение любопытства уже покидало его лицо. – Это, без сомнения, интересно, – произнёс он, смочив горло. – Но на будущее. Сейчас нет времени разгадывать все секреты подряд. Нам непременно нужно найти Сердце Джахи. Вот наша главная цель.

Утолив жажду, Лебедев передал бутылку подошедшему Михаилу и направился к стене с барельефом. Север двинулся следом.

– Скажите, проф, а как сочетается то, что мы наблюдаем, с историями о великом народе?

– О чём вы?

– Бросьте! Что за ребячество?! Будете делать вид, что не поняли моего вопроса?

– Забудьте, профессор, – влез подошедший Росс, чуя начало неприятного разговора, и выразительно глянул на приятеля.

– Считаете историю о солнцеликих ато́нах бредовой? – заговорил уязвлённый учёный. Из-за стёкол очков пытливо смотрели голубые глаза. – Что ж, пусть так. Хотя это совсем не так. В любом случае, какая бы ни была гипотеза, она имеет право на существование.

– Ну с этим как бы никто не спорит, – не отставал Север, отмахиваясь от Росса. – Но вот не складывается у меня. Судя по тому, что оставили после себя ваши добродетельные ато́ны, эти ребята славили культ очень-очень не светлого бога. Так какими они были на самом деле?

Лебедев молча изучал разрушенный зал, стены которого хранили подробности жутких древних обрядов. Спор заинтересовал Эда. Он ждал ответа учёного.

– А если её всё-таки поработили? – не унимался напарник. – Те, кто принёс в Джахи новую религию.

– Нет! – горячо заявил Лебедев. – Ато́ны остались непобеждёнными.

– А как вам такая идея, – понесло вдруг Росса, – представьте, что царство окружали не тёмные, а, наоборот, светлые народы, которые стремились научить джахиян уму-разуму? Вспомните пророчество. В нём говорится про сердце Тьмы. Так не его ли мы ищем, называя Сердцем Джахи?

– И, если всё ложь… – подхватил Север, – от начала и до конца, тогда получается, злой Аршухан убил хорошего Боуло.

– Демоноподобного, да? – с сарказмом выдавил Лебедев.

– Ну а что. Вы так уверены, что это правильный перевод?

– О-о… давайте сюда ещё славных бесов[20] приплетите.

– Не понимаю, о чём вы. Но смотрите… почему сбежал первый царь? Кстати, странно, что о нём в ваших свитках ничего больше нет. Ну опомнился мужик. Совесть, к примеру, проснулась или ещё что. Не знаю. Хотел остановить развязанную войну, а никак, слишком далеко всё зашло. Из царей выпнули, пошёл скитаться…

– Какой чудовищный бред! – вспылил пожилой учёный.

– Да почему вы так уверены именно в своей версии?! – не выдержал Север. – Буквально вчера мир и знать не знал о цивилизации, которую вы так боготворите. На этих изображениях ваши обожаемые джахияне поступают вовсе не по-ангельски. Так, может, это и есть истинная история Áтон? А вовсе не то, что вы нам понарассказывали. Ещё там, в лагере, когда мы обратились к вам за помощью. Картины на стенах это только подтверждают. Полюбуйтесь на них. Вот причина заката вашей великой цивилизации. Какие ещё причины вы хотите найти?

Профессор молча взглянул на стену со страшным изображением, где одни люди безжалостно убивали других. Где подвергали чудовищным пыткам собратьев. Зубами рвали мягкую плоть и вырывали сердца у живых. Сбрасывали умерщвлённых в глубокое подземелье, где в ожидании жертв колыхалась жуткая масса – не что иное, как бесноватый океан шуддага.

– Уверен ли я? – Профессор снял очки, подышал на стёкла и взялся тщательно протирать их извлечённым из кармана платком. – Если вы окажетесь правы, мне будет тяжело признать, что я ошибался. В чём я абсолютно уверен, так это в том, что мы не должны забывать обо всём, что произошло на планете, которая является нашим домом. Только накопленный опыт прошедших эпох, помноженный на новые знания, даст нам верную оценку в суждениях, куда двигаться дальше. Либо мы так и будем копошиться на дне, не имея возможности вырваться к свету. Ну да я уже, кажется, говорил об этом кому-то из вас.