Аршухан повернулся к Неросфет и сходу сообщил припасённую ложь:

– Бежал правитель.

Она застыла, словно на неё обрушился каскад ледяного ливня, и посмотрела на знак старшего на груди Аршухана. Озёра глаз потемнели от гнева.

– Я не верю тебе! Не мог Музаффар оставить войско. Не такой он.

– Но… это… так, – скрипя зубами, выдавил Аршухан. – Бежал правитель.

– Ты лжёшь! Твои слова расходятся с тем, что чувствую я. Или ты забыл, что…

– …хранительница советуется с небесами?! – Запрокинув голову, он зло расхохотался. – Что с того? Попробуешь разубедить ато́нов? На моей стороне сила! – указал он на площадь, где вокруг уставших израненных воинов собирались жители.

Палящее солнце достигло зенита и переплыло на другую сторону неба. Население Джахивсё смелее покидало укрытия и общим потоком стекалось к площади перед храмом.

– Истинно, зло имеет тысячу лиц, – произнесла Неросфет, бледнея. – Как же хорошо ты прятал свою настоящую суть.

Сдавив челюсти, Аршухан шагнул к царице. Она отшатнулась, но тонкие запястья заключили тиски твёрдых пальцев.

– Лучше прими меня своим повелителем, – зашипел он ей в лицо, – или я брошу тебя толпе.

Она попятилась, пытаясь высвободить руки. В груди пойманной птицей испуганно забилось сердце.

– Будешь гонима всеми, – наступал жрец, в тёмных глазах засверкали холодные искры. – Не пощадят преданные правителем жители, покарают. Столько мужей и сыновей полегло. В горе народ. Только услышит мою волю, подумай, что он с тобой сделает!

В глазах царицы вспыхнуло возмущённое пламя. Она повернулась к террасе. Внизу в розовых закатных лучах лежала светлая Джахи.

– Ты можешь обмануть их, но не меня, – выдохнула она и вырвала руки из жёстких пальцев. Взгляд потемнел. – Я не встану у тебя на пути.

Аршухан сдвинул брови, усомнившись в её быстром смирении. Дочь древнего рода хранителей смотрела на него, но видела дальше. И это его пугало.

– Ты сам всё погубишь, – твёрдо произнесла Неросфет. – Однажды померкнет твоё лживое солнце. В прах обратится твоя лживая правда.

Развернувшись, она торопливо ушла. Хлопнула дверь, и стремительные шаги удалились вверх по каменной лестнице.

Аршухан сдавил зубы. Не таким он представлял свой триумф победителя.

Прихватив кровавую ношу, предатель покинул залу. Сбежав в галерею, решительно прошёл сквозь обитель Создателя и остановился на верхней ступени портала. На площади, окружённой исполинскими колоннами, в немом ожидании замерли жители.

Верховный жрец обернулся на увитую лианами балюстраду – эта победа далась ему тяжко – и, обратившись к людскому морю, отыскал утомлённые лица воинов.

Назад пути нет, нужно идти до конца.

Стоя в тени за колоннами, Неросфет наблюдала за чествованием нового повелителя. Того, кого ещё утром считала едва не самым близким и верным другом. Когда он успел так измениться? Что произошло с преданным братом?

Скрываясь от подползающих солнечных лучей, она отступала всё дальше в тень, пока не покинула храм. С болью в сердце слушая всеобщий хор ликования, Неросфет прошла тайными тропами, вышла за пределы Джахи и, минуя зелёные холмы, отправилась в пустыню. Всё это время за спиной звучал взволнованный гул и отдельные выкрики – похвалы великому освободителю.

Солнце коснулось края фиолетовой бездны, даря уставшей земле благословенную прохладу. Великий город исчез за холмами, и торжествующий вопль о победе над демоном оборвался.

Но вместо радости от победы над Боуло Неросфет слышалось торжество над другим.

Воздух наполнился шёпотом ветра и сыпучим шелестом песчаных позёмок. Она пришла к оазису. Зачерпнув воды, поднесла руки к губам. Попила, утёрла разгорячённую кожу лица и накрыла ладонями рот. По щеке скатилась слеза.

Молчаливую пустыню с высоты огласил резкий призывающий крик. Над царицей парил крупный орёл. Гордая птица, покружив над землёй, опустилась на прибрежный валун. Расправила крылья, вновь исторгла пронзительный крик и взлетела.

Неросфет поднялась, бросила взгляд на холмы, за которыми закатное солнце обязательно перекрасит белые стены в угрожающе-алый, и отправилась за пернатым спутником.

Утренний ритуал давно закончился, наступило время полуденного отдыха. Старший служитель Храма Солнца неспешно обошёл опустевшие залы и уже собрался выйти во двор, но тут ухо уловило отдалённый неясный шум. В обители высшей силы находился кто-то ещё.

Жрец, избранный верховным после Аршухана, вошёл в лабиринт Джахи и спустился под землю. Он не ошибся. В храме Ночи находился гость – его предшественник, а ныне правитель. Пламя масляных чаш бликами плясало на тощей спине, обтянутой чёрным шёлком. Склонившись над жертвенной чашей, владыка зачерпывал ладонью божественную Этерну и перебирал пальцами текучую, сияющую серебром субстанцию.

Заслышав шаги, Аршухан обернулся. Лицо, на этот раз без маски (редкий случай), обрамляли свисающие поредевшие пряди. Лоб прочертила угрюмая складка. Во взгляде – явное недовольство тем, что правителю помешали.

Последние дни первый ато́н находился не в духе. Причина подданным была хорошо известна. Коричневые гнойные раны, обезобразившие некогда благородные черты, являлись не худшим из проявлений поразившей царя болезни.

– Что ты здесь делаешь? – двинулся к нему жрец.

Аршухан слил с ладони тягучее мерцающее облако.

– Я столько слышал о нём, – произнёс он устало, – столько лет пытался найти.

Он отступил от чаши, прошаркал мимо служителя и тяжело опустился на трон.

– О чём ты?

– О Сердце Джахи.

– О чём? – нахмурился жрец.

Аршухан чуть помедлил.

– Под Харахти находится Зверь, – заговорил он безлико. – Он велик и безмерно опасен. Этот монстр невероятно могуч и охраняется нечеловеческой силой.

Жрец присмотрелся к лицу правителя, но натолкнувшись на гнев в тёмных глазах, смущённо опустил голову.

– Думаешь, не обезумел ли я?!! – загуляло вдоль стен громовое эхо. Изъеденные язвами руки до дрожи сжали задрапированные подлокотники. – Спроси любого жителя Джахи… чего они больше всего боятся! С-п-р-о-с-и-и… Спроси, что снится им по ночам?! Что рисует им страх, когда стихают дневные звуки?! А я отвечу. Тот жуткий вой, что порой прилетает из мрака пустыни, принадлежит тому Зверю. Его видел не только я. Его видели все, кто вернулся с той битвы. А в Сердце Джахи хранится тайна его усмирения. – Он отклонился, прикрыв ладонью глаза, и добавил: – Мне нужна Неросфет.

– Я помню, Аршухан. Мы искали везде, но всё бесполезно. – Глядя на изуродованную руку царя, верховный жрец неуверенно приблизился к трону. –Прошёл уже целый период. Скажи, зачем ты ищешь её столько времени?

Правитель отнял ладонь от лица и мрачно посмотрел на преемника:

– Неросфет из древнейшего ато́нского рода.

– Ты тоже.

В тишине подземного зала отчётливо прозвучал тяжкий вздох Аршухана: как сложно говорить с тем, кто не понимает.

– Она – потомок хранителей. Женщины этого рода знали путь в Сердце Джахи и открывали его только избранным мужчинам. Раньше я этого не знал. Для круга хранителей новым избранным стал мой брат. Музаффар.

Аршухан с трудом поднялся и спустился с трона.

– Мне, правителю великого царства, надлежит обладать этим знанием.

Схватив жреца за отвороты плаща, он приблизил лицо к лицу. Под мутным глазом лопнул гнойник, и по щеке поползла желтоватая масса со сгустками крови. Вперив в служителя горящий взгляд, Аршухан яростно зашипел:

– Я должен подчинить подземного зверя, а Знание даст только беглая царица.

Вид обезумевшего владыки напугал жреца не на шутку. Он отшатнулся и прошептал:

– Зачем?.. Не лучше ли оставить всё как есть? Зачем будить спящую стихию? Зачем гневить скрытое? Если скрыто, значит, так нужно.

Аршухан разжал пальцы, выпустив плащ служителя, и расхохотался. Смех безумца оборвался также внезапно.