«Вы должны позволить мне разобраться с этим», — заявил Энрико, когда мы спускались по каменным ступеням. «Это день твоей свадьбы».

Я одарил его улыбкой. «Ни хрена. Эти люди охотятся за Афиной. Они мои."

Хотя я регулярно возражал против того, чтобы привести этих людей куда-либо рядом с моим домом, особенно когда здесь Афина, я знал, что время имеет решающее значение. Нам нужно было докопаться до причины, по которой Триады преследовали Афину.

— Как ты их нашел?

Он пожал плечами. «Я приказал следить за Данилом».

Мои шаги остановились на нижней ступеньке и я повернулась к нему лицом. Я вздохнул и задал вопрос, который не давал мне покоя с тех пор, как мы столкнулись с ним вчера вечером возле квартиры Афины — после того, как люди из этой самой организации попытались причинить ей вред. Мой интуиция предупредила, что таких совпадений не существует, и я боялся, что мои подозрения вот-вот подтвердятся. — Он работает с ними?

— Не знаю, — признался он, и я почувствовал, как мои плечи расслабились. «Мои люди не прослушивали комнату, поэтому мы понятия не имеем, что они обсуждали. Но этот парень был в комнате с Данилом, когда разговаривал с главой Триад Цянь Луном.

Мы продолжили идти, пока я обдумывал эту информацию. — Вы получили что-нибудь от Ликоса?

— Просто матери Афины нельзя доверять.

Там я с ним согласился. «Похоже, это повторяющийся комментарий», — заметил я.

Мы вошли в первую камеру, освещенную единственной голой лампочкой, висящей в центре комнаты. В углу стоял небольшой столик с каким-то оборудованием для принуждения, а мужчина сидел, привязанный к стулу, и смотрел на нас, его глаза горели ненавистью.

«Вы за это заплатите», — выплюнул он на смеси китайского языка с сильным акцентом и очень плохим английским языком. «Вы не можете коснуться Триад без последствий».

Между преступными группировками существовало негласное правило — не посягать на бизнес друг друга. Технически Триады тоже не сделали этого — пока — но в тот момент, когда мое кольцо окажется на пальце Афины, любая последующая атака станет моим делом.

«Ну, с того места, где я стою, ты на моей территории, так что я могу делать с тобой все, что захочу», — протянул я, говоря по-китайски. Немногие из членов Триад могли говорить по-английски, и еще меньше — по-итальянски. Энрико не говорил на этом языке, но это касалось моей женщины, а не его. — А теперь ты втянул в это мою жену.

Страх вошел в его глаза. — Твоя ж-жена? — заикался он. «Ты не замужем».

Я злобно улыбнулся. «О, но это я». Я снял пиджак и начал закатывать рукава. «Афина Коста Маркетти — моя донна . Моя жена."

Возможно, она еще не является моей женой по закону, но в тот момент, когда мое семя вошло в ее утробу, она стала моей.

Осознание пришло в его глаза вместе с осознанием того, что он умрет здесь сегодня.

— Ты знаешь, кто мы? — спросил Энрико, и я перевел. Мужчина закрыл глаза, его губы беззвучно шевелились, как будто он молился.

«Когда ты трахаешься с Маркетти, с тебя сдирают кожу заживо», — небрежно заявил я.

Он перестал молиться и громко сглотнул.

Я продолжил. «Есть одна вещь, которую мы никогда не прощаем, и это преследование наших женщин и семей».

Он покачал головой. — Мы не знали…

Я поднял руку, заставляя его замолчать. «Прежде чем я покину эту комнату, вы расскажете мне, что обсуждали Данил Попов и ваш начальник».

— Я не знаю, клянусь.

Я не поверил ему ни на секунду. — Давай проверим твои знания, а?

Словно по сигналу, дверь камеры открылась, и Умбрио с важным видом вошел вместе с другим мужчиной, таща за собой тележку, единственным звуком которой был скрип колес, если не считать тревожного дыхания и неразборчивого бормотания нашего гостя. Медный бык сидел на металлическом подносе тележки — хитроумном приспособлении, использовавшемся древними греками и римлянами. Латунное устройство в форме быка было полым и достаточно большим, чтобы поместить внутрь человека и зажарить его заживо. Похожие на флейту трубы доносили его крики через ноздри быка, создавая анималистическую музыку, а дым от сожженной плоти поднимался клубами благовоний.

Это будет медленная и мучительная смерть.

Кивнув Умбрио, он сдернул нашего пленника со стула и посадил его в горшок, все еще связанного.

Как только начался пожар, его крики мгновенно заполнили подземелье.

— О чем они говорили? — спокойно спросил я.

"Я не знаю!"

"Бред сивой кобылы. Сотрудничайте, и я дам вам быструю смерть. Он дрожал, его глаза были широко раскрыты от видения того, что должно было произойти. Я кинул взгляд на Умбрио. — Добавьте немного тепла в этот огонь, ладно?

Он сделал, как его просили, и вскоре в затхлой комнате воняло горелым мясом. Голова мужчины была низко опущена, изо рта капала слюна.

— Расскажи мне, — процедил я.

"Я не знаю."

Разозлившись, что он не сломался, я схватил нож и отрезал ему ухо. Кровь потекла по его лицу, и он снова закричал.

«Я не остановлюсь, пока не получу ответы, которые ищу», — предупредил я.

Он покачал головой. «Пожалуйста, они говорили в основном по-английски. Не мог понять большую часть этого».

Каззо.

— Ты сказал «в основном», — вмешался Энрико. — Что ты слышал?

Когда он не ответил, я порезал ему другое ухо, а Умбрио подкинул в огонь еще одно полено. Когда крики стихли, я заговорил снова. — Расскажи мне, что было сказано.

— Он… они упомянули свадьбу. Никаких имён.

"И?"

«Это объединит Триады с Балканами».

У Цянь Луна не было ни дочерей, ни сестер, что привело к одному выводу. Данил Попов планировал выдать замуж либо Ники, либо Афину. Учитывая, что было широко известно, что у Ники Поповой был испорчен товар и женщина не знала, как закрыть черт возьми, я бы поставил свои деньги на то, что Афина будет лучшим и единственным выбором.

Я взглянул на Энрико, который, должно быть, пришел к такому же выводу. Я встал и начал закатывать рукава, затем снова надел куртку.

Мужчина умолял сохранить ему жизнь, рыдая, его плечи тряслись, и именно Энрико избавил его от страданий одной пулей.

Мы с Энрико оставили Умбрио прибираться и вернулись наверх в мой кабинет. Мы столкнулись с мальчиками, их ухмыляющиеся лица уткнулись в книгу.

«Что вы двое такого интересного читаете?» Энрико позвонил.

Их головы резко поднялись, а румянец покрыл их оливковую кожу, когда Амадео быстро захлопнул книгу.

"Ничего."

Я кинул взгляд на заголовок на корешке и застонал. «Разве я не говорил тебе перестать читать эту ерунду? Ты слишком молод."

Энцо закатил глаза, но Амадео сунул книгу ему за спину, как будто не давая мне ее выхватить.

— Это не так, — возразил Амадео.

«Мы учимся искусству занятий любовью».

— Че ? — спросил Энрико в замешательстве, недоверчиво переводя взгляд с сыновей. «Какие занятия любовью ?»

Я застонал, бормоча молитву. «Dio mio, salvami ».

— Ребята, вам лучше объяснить, — потребовал Энрико.

Амадео пожал плечами. «Это любовный роман».

Энцо улыбнулся. «Это хорошее образование». Это еще больше смутило Энрико.

«Мы только что научились давать женщинам сперму», — объяснил Амадео, посмеиваясь и ухмыляясь, как дурак. «У наших женщин не будет шансов».

«Вы двое получите пинок по яйцам, если попытаетесь сделать это не с той женщиной», — предупредил я их, а затем добавил: «Mi dispiace — не с той девушкой ».

Амадео выпятил грудь. «Женщина или девушка, ей это понравится».

Энцо толкнул его локтем, что-то шипя себе под нос, но брат проигнорировал его.

— Дай мне эту книгу, — процедил Энрико, протягивая руку, — прежде чем я решу побить тебя ею.

Я поймал себя на том, что молюсь, чтобы Афина вынашивала девочку.

Я принял душ в гостевой комнате, оделся, затем вошел в соседнюю гардеробную, чтобы надеть жилет, галстук и пиджак.