«Я уже спасена, Велихов. Отпусти, черт бы тебе подрал… Петя-я-я-я…».
Нет уж! Моя законная добыча… Моя гарантированная плата за спасение… Мой недешевый гонорар!
Напираю и впечатываю Нию в стену, расчерченную, исходя из первого впечатления, бесконечными полками с запасами, полуфабрикатами и готовыми товарами, предназначенными для продажи в основном торговом зале магазина, которым управляет эта сучья стерва.
«Что ты делаешь?» — рычит в еще одной безуспешной попытке оттолкнуть меня. — «Велихов!» — пищит и впивается острыми зубами в мою щеку.
Мало опыта у девчонки, зато азарта и детской, все еще никак не исчезающей из ее крохотной головки, глупости, что называется, навалом, в достатке и не является дефицитным товаром. Так и выпирает из всех не закупоренных возрастом щелей!
«Молчи, Тузик» — прыскаю и угрожающе шиплю. — «На что рассчитывала, когда забиралась на эту лестницу? М?».
«Хотела посмотреть, что у нас осталось: в каком количестве и по наименованиям. Прекрати! Быстро! Кому сказала?» — ерзает по моей груди, шелковым шнурком просачивается, пытается избежать уготованной ей участи.
«Стой молча!» — приказываю и на одно непродолжительное мгновение прекращаю свои ласки. — «Ты непослушная, Тузик, а ведь я тебя неоднократно предупреждал» — немного отстраняюсь, уменьшаю расстояние между нашими лицами, зато сильнее впечатываюсь своим пахом в ее маленький живот. — «Красненькая! Испугалась, что ли? Ты…».
«Да-да-да!» — выплевывает подтверждение мне в лицо. — «Я высоты боюсь. И что?».
«Ничего… Ничего… Тебе можно… Маленький щенок, который выбрал добычу не по своим размерам? Не умеешь летать, а на борт поднялась?» — пропускаю через пальцы одной руки ее короткие немного волнистые волосы и вероятно очень глупо скалюсь. — «Какие они мягкие, кудрявые, лохматые… Но короткие, а если… Не крутись, Тузик, ну-ну… Ты чего?».
Они пушистые, но все-таки послушные, в отличие от их хозяйки. Как щенячий пух, густой подшерсток у чересчур заросшей и не вылинявшей псины! У Лючи, нашей собаки, так было на огромном пузе, возле выбритых розовых сосков, и, пожалуй, росло обильно под хвостом, в районе круглой жопы… Там, безусловно, приходилось космы ножницами отстригать. Отец громко смеялся, забросив голову назад, когда мы с Сашкой заваливали увесистую и разожравшуюся на наших харчах австралийскую овчарку на спину и лбами утыкались в дергающийся от сбившегося дыхания собачий живот. Лючи по-звериному ухмылялась, выставив свой ярко-красный язык на всеобщее обозрение, затем смешно выкручивала себе шею и с удовольствием подставлялась под наши с братом совсем не нежные мальчишеские ласки. Мы дергали собаку, несильно, правда, как будто бы играючи, щипались и вытягивали мягкий подшерсток, который, словно «письма счастья», запускали «до востребования» друг другу в ухмыляющиеся рожи…
«Отпусти их, Тузик. Пусть вырастут, хочу на длинные волосы посмотреть. Тебе пойдет, как думаешь?» — накручиваю на свой палец тонкий темный локон.
«Ты чего-то накурился, что ли, Буратино?» — прищурив один глаз, Антония выкатывает не слишком умную догадку.
«Только то, что разрешено законом и одобрено отечественным Минздравом и акцизной маркой. Из-под прилавка не беру… Уважаю Конституцию и…» — подкатив глаза, вещаю почти менторским тоном.
«Да в курсе я про твой долбаный закон, юрист проклятый! Ведешь себя, как дикарь под наркотическим приходом… Пусти меня… Ну? Быстро, Велихов!» — топает ногами и подскакивает на месте, касаясь своей мягкой грудью моей груди.
Я ее…
Я ведь ее сейчас…
Да что за на хрен здесь творится, что я про себя какую-то ерунду несу? Как зачарованный, хлопаю глазами, поднимаю голову и откидываюсь на спинку и подвижный подголовник, прокручиваюсь в удобном кресле, прищурившись, смотрю на яркое световое пятно, размазывающееся перед моими глазами, и почти мгновенно фокусируюсь на пейзаже за рабочим окном. Зрачок быстро суживается и превращается в угольную идеально круглую точку, а радужка сливается с голубым экраном моего панорамного иллюминатора. Дома, дома, офисные и торговые здания, деловая часть города, промышленный выхлоп и снежный чад… Какой здесь, твою мать, этаж? А-а-а-а, все равно…
«Бля-я-ядь…» — губами трогаю ее щеку, прикусываю скулу и со всей дури впиваюсь в женский подбородок, случайно или специально прихватив нижнюю губу. — «М-м-м, шладкая шоколачнича…» — оттягиваю ее кожу и пропускаю через зубы, смокчу, всасываю и еще сильнее погружаю челюсть в почти обглоданный мною Тонькин подбородок.
«Ай-ай-ай! Пусти-и-и-и-и…» — всхлипывает шавочка и, запустив свою тонкие запястья в мои волосы, вцепляется в вихры и со всей дури растягивает легкую добычу по разным сторонам.
Плевать на это все — пусть дергается, все равно по моему будет… Я прямо здесь ее возьму… Придется сучке потерпеть, пока я свою жажду тела утолю…
«Перчинка» — «А-а-а-а-х! Добро пожаловать, мои ласковые котята… Цём-цём» — «Женское белье с перчиком — все, как ты любишь, тигр!» — «Товары для нее. Мяу, моя крошка!» — «Товары для него. Р-р-р, свой носик не забудь прикрыть, мой мятный котик!» — «Товары для пары. Дарите себя и наслаждайтесь подарками друг от друга, котята!» — «Интим-одежда, ролевые игры. Давай играть, сладкий!» — «Аксессуары и многое другое» — «Бесплатная/ Платная консультация сексолога» — «Контакты. О нас и реквизиты. Донаты. Условия, пользовательское соглашение. Бесплатная/Платная доставка. Чат — там очень жарко! Присоединяйтесь к нам!».
Теперь, похоже, я прохожу свой личный квест на сайте наслаждения от предприимчивой Смирновой, сексуального здоровья и откровенной похоти под гордым и неопадающим лозунгом:
«Вам будет хорошо, мои тигрята… Уважьте и порадуйте друг друга нашими игрушками и приятными по ценам и назначению товарами… Цём!».
Стильное и соответствующее содержанию или интерактивному контенту оформление, адекватный, удобный и легко читаемый, даже немного направляющий и подсказывающий функционал, подходящая цветовая гамма без красно-черных пошленьких излишеств и легкая расслабляющая музыка… Нечего сказать! Здесь все, как я люблю…
И вот я снова прикрываю слегка осоловевшие глаза и вижу нас…
Служебное помещение… Какая-то кладовка… Черт возьми, полутемная подсобка магазина, в котором я работаю в свободное от основного занятия время… Полки, полки, полки… Неразбившаяся стеклянная банка малинового джема, раскачивающаяся на каменном полу, и завалившаяся на бок хозяйственная лестница. Два гибких тела: вздыхающая, охающая и всхлипывающая женщина и весьма настойчивый мужчина… Тихие, но с громким придыханием голоса, возня возле товарных полок и красивые слова:
«Пе-е-е-тя-я-я…» — ноет Ния, пока я терзаю ее шею, прокладываю дорожку поцелуев вдоль рельефной жилы, облизываю голубую вену, ритмично пульсирующую и отдающую свою потугу мне в мышечную мякоть, я нагло запускаю свой язык за женское ушко и кончиком неспешно обвожу красивый контур.
«М-м-м?» — весь мой словарный запас, которым в данную минуту обладаю.
«Как приятно-о-о-о» — она обхватывает мой затылок, и лично, как командир партизанского отряда, направляет продвижение поступившего в расположение новобранца. — «Не останавливайся, пожалуйс-с-с-т-а-а-а…».
Как скажешь, стерва! Смирнова ведь почти не сопротивляется. Иногда как будто для проформы еще пытается оттолкнуть меня или выпутаться и в сторону уйти, но все же прижимается и слабо двигается в такт моим движениям и действиям, которые я совершаю на ее шее, плечах и расслабленном лице. Не рискую целовать засранку в губы…
Я не уверен, что там, внутри у бестии, нет ранок или еще чего такого, что могло бы послужить проводником беды в ее кровь. Я не половой преступник, а Тузик, хоть и редкостная сучка, но однозначно не виновата в том, что у меня в амбулаторной карте есть отметка о долбаном присутствии какой-то хрени, выписанной на латинском языке.
По-моему, планета остановилась и, искоса поглядывая на нас, подмигивает, улыбается и дергает Кордильерами или Уралом, как будто говорит, что:
