Во мне просыпается мать, самая настоящая волчица, готовая порвать любого за своих детей, даже за еще не родившихся. Гормоны шпарят так, что кровь закипает в жилах. Сейчас я не знаю даже, что с Богданом. Все ли с ним нормально? После такой аварии, его, наверняка, увезли в больницу и при таком раскладе, неизвестно, ищет ли нас хоть кто-нибудь вообще.

Вспоминаю про Михаила. Сокол наверняка в курсе всего и уж он точно, что-то придумает. Он просто обязан. Но надежды, если честно, у меня мало.

Этот дом, наверняка, лишь арендованное здание. Томаш тут не живет, иначе бы его быстро вычислили. Поэтому, нас до сих пор еще не нашли. Но больше медлить нельзя, нам надо выбираться отсюда, любым возможным способом. И мне ничего другого не остается, как идти на риск. Ради спасения своих детей, я готова это сделать.

Подхожу к двери и начинаю колотить по ней руками.

— Томаш! — ору как можно громче, чтоб меня услышали, — Томаш! Мерзавец, открой дверь!

Спустя несколько минут, в замке поворачивается ключ и на пороге вырастает он.

— Что еще?! — рявкает, глядя мне в глаза.

Я еще с минуту молчу. А потом выдаю то, о чем позже, возможно, пожалею. Но вариантов у меня больше нет.

— Я знаю где искать того, кто вам нужен!

— О чем ты? — удивленно смотрит на меня этот гад.

— Я знаю кто такой Хищник!

Я еду домой, а точнее в дом моего отца.

Если раньше я еще пытался сохранить в нем то, что осталось от мамы, то сейчас я этого не хочу. Он все испортил, полил грязью память о ней и теперь это не мое родовое гнездо. Это место зла, порока и похоти, которое даже батюшка не отмолит.

Я знаю, что он дома. И знаю, что сегодня будет самый поганый момент в его и моей жизни. Сегодня свершится правосудие, о котором я мечтал всю свою сознательную жизнь.

Проезжаю пост охраны, паркуюсь возле входа и иду в дом.

Райский сидит в гостиной на диване с бокалом виски в руке. Мое появление его даже не удивляет. Но он слишком спокоен, потому что не проверял еще, видимо, содержимое сейфа. Не до этого было пока.

— Чего тебе надо? — глядя в одну точку, спрашивает.

Сажусь напротив него и смотрю на этого жалкого, испорченного жизнью и тщеславием человека. Даже отцом не могу его назвать, язык не поворачивается.

— Я ведь предупреждал, что оставлю тебя на десерт! А я всегда сдерживаю свои обещания!

— Пока твои девки у меня, ты и с места не сдвинешься, Богдан. Иначе, ты их больше никогда не увидишь.

— У меня к тебе предложение получше. Ты сейчас даешь отмашку, чтобы их обеих привезли сюда, прямо сейчас. А я подумаю, грохнуть тебя сразу или дать еще насладиться жизнью.

Райский переводит взгляд на меня в полном недоумении.

— Богдан, ты сейчас шутишь так? Может ты конечно и крутой вырос, но со мной тягаться все-таки кишка тонка. Да и Иру я тебе просто так не отдам, договор она подписала, но не выполняет.

— Какой договор? — наигранно спрашиваю.

Он сейчас похож на испуганного зверька, который не понимает, что происходит и в чем подвох.

— Ты совсем дурак или прикидываешься? Сильно головой ударился в аварии? Договор, по которому Ира принадлежит мне до тех пор, пока я сам его не расторгну. По которому, она должна оказывать мне интимные услуги и выполнять все предъявленные мной требования. Ты это хотел услышать?

— Я это уже читал, — улыбаюсь победной улыбкой, — И еще много чего про твоих дорогих партнеров и друзей. Сколько же потратил времени и средств, чтобы собрать такое охренительное досье на них?

Райский сначала каменеет, а потом подрывается и бежит в кабинет. Я же наслаждаюсь своей маленькой победой и не двигаюсь с места. И когда он возвращается, на его лице уже нет той нелепой борзости. На нем лишь ненависть, вперемешку со страхом. Та искренняя ненависть, которую он испытывал ко мне всю жизнь. И сейчас я вижу, что дружков своих он боится куда больше, чем меня. Ведь за то, что хранится в той папке, каждый из этого немаленького списка, будет рад его уничтожить на месте.

— Чего ты хочешь? — его тон сразу меняется и он словно готов даже идти со мной на компромисс.

Тут же у него звонит телефон. Райский снимает трубку, слушает, а потом смотрит на меня.

— Хорошо, я согласен. Жду.

Он снова садится напротив и плескает себе в бокал еще виски. Глаза у него горят, губы поджаты и он старается не выдать своего волнения, но я чувствую, как поджилки этого ублюдка трясутся от напряжения.

— Сейчас привезут твоих девок. Что ты хочешь взамен документов из моего сейфа?

— Договор я тебе не отдам, да и нет его уже. А вот остальное очень заинтересует сразу нескольких игроков. И я бы с удовольствием посмотрел, что ты выберешь. Койку в камере или место на кладбище?

— Чертов урод! — орет он, — Такой же банный лист на моей заднице, как и твоя недоделанная мамаша! если бы я предохранялся с ней и не кончал в эту суку, то сейчас бы таких проблем у меня не было бы! — пышет своей ненавистью.

Вскакиваю с места. Оскорбления в адрес мамы режут похлеще ножа, делая безумно больно. Хватаю его за горло так, что он синеть начинает.

— Даже рта не открывай в ее адрес, мразь! Ты и мизинца никогда ее не стоил! И если ты думаешь, что я тебя не трону, потому что ты мой биологический отец, то ты глубоко ошибаешься. Ты мне никогда им не был!

Отпускаю его, давая вдохнуть и слышу, как он тяжело дышит, покашливая. Плескаю себе в стакан виски и залпом выпиваю. Горло обжигает, но алкоголь только подстегивает к тому, чтобы растоптать этого гада.

Какое-то время я просто слежу за ним, пока он явно пытается что-то придумать, как-то выкрутиться и решить, как поступить лучше. Мы ждем.

И вот я слышу звук подъезжающей машины. Выглядываю в окно первого этажа и сердце замирает. Из нее выходит этот чех, Томаш и выволакивает следом Иру с Катюшей на руках. Хочется ринуться к ним, обнять, поцеловать, предварительно двинув по морде их надзирателю. Но сейчас не та ситуация. Все должно быть под контролем.

Они втроем заходят в дом и я замечаю, что что-то не так. У Иры глаза на мокром месте, а Катя так и не посмотрела на меня, уткнувшись лицом в ее грудь.

Томаш явно удивлен моему присутствию и он бросает вопросительный взгляд на Райского.

— Богдан, — говорит мой папаша, — Я обдумал твое предложение. Я отдам тебе твоих девок, взамен на документы.

— Я уже предложил тебе доступные варианты, и среди них такого не было, — усмехаюсь я.

— Дорогая! — вдруг обращается он к Ире. — Ты хотела что-то сказать важное, и причем только мне. Так что? Говорить будем?

Смотрю на нее и не понимаю о чем он. Ира бегает глазами с меня на него, потом на Томаша и сильнее прижимает к себе ребенка. Что еще, мать твою? Что она хотела сказать и зачем?

— Она знает кто на самом деле Хищник! — не выдерживает чех, — Но мне говорить отказалась. Ну же, говори сейчас!

Вижу, как у Райского загораются глаза. Он уже с ног сбился в поисках таинственного убийцы, а тут такой подарочек. Смотрю на Иру, которая еле стоит уже, ни живая, ни мертвая. И с Катей что-то не так явно. Я догадываюсь, что не просто так она решила раскрыть тайну. Ира бы никогда так не сделала. Значит. Ее кто-то или что-то вынудило так поступить.

— Мы долго будем ждать? — Райский явно в нетерпении и каком-то возбуждении.

— Прости… — читаю по ее губам и меня словно прорывает.

— Он перед вами, уроды! — и я вижу, как их лица искажаются от непринятия того, что они сейчас слышат, — Но теперь, вы с этой правдой и сдохнете!

Напряжение между нами всеми настолько сильное, что слышно биение сердец.

Первым в себя приходит Томаш, но я реагирую быстрее. Хватаю Иру за рукав и отдергиваю от него в сторону. В своей уже сжимаю то, что еще секунду назад лежало в кармане.

Холодная сталь лезвия обжигает ладонь и уже Томаш осознает, что проиграл заранее. Его взгляд ясно об этом говорит. Он хоть и здоровый, но против меня у него нет ни единого шанса.